Понятие и сущность права

      Такие же или им подробные конституционные  принципы, права и свободы, затрагивающие  интересы  всех или подавляющего большинства членов общества, провозглашаются  и законодательно закрепляются и  во многих странах. Однако при этом как и прежде открытыми, далеко не однозначными остаются вопросы типа: Как соотносятся в данном случае общечеловеческие и общенациональные интересы классовыми интересами? Не “растворяются” ли последние в первых? И, наконец, действительно ли интересы всего  общества, также, как и интересы отдельных  индивидов, различных групп и  ассоциации, не совпадающие с интересами господствующего класса, не только формально провозглашаются, но и  практически осуществляются? Ведь не следует забывать, что в реальной жизни классовые и иные интересы зачастую стоят на первом плане, доминируют над общечеловеческими и общенациональными  интересами. А кроме того, интересы правящих кругов и классов, также, как  и их воля, как правило, не проявляются  и не отражаются в праве в чистом, обнаженном виде. Они зачастую выступают и представляют себя в виде всеобщего интереса и в форме всеобщей национальной или государственной воли.

      Подмечая  данное обстоятельство, К.Маркс и  Ф.Энгельс не без оснований утверждали: “Помимо того, что господствующие индивиды при данных отношениях должны конституировать свою силу в виде государ- ства, они должны придать  своей воле, обусловленной этими  определенными отношениями, всеобщее выражение в виде государственной  воли, в виде закона”. Разумеется, воля и интересы господствующих классов  или социальных слоев, стоящих у  власти, представляются в виде всеобщих лишь в идеологических целях, теоретически. Практически же все, как правило, обстоит наоборот. Специфические  воля и интересы правящих кругов реализуются  в реальной жизни не только непосредственно, но и опосредственно, прикрываясь  всеобщей волей и интересами.

      Таким образом анализируя многочисленные, сложившиеся в различное время  представления и суждения о праве, его назначении и сущности, можно  указать на следующие его важнейшие  особенности и черты.

1. Право – это прежде всего совокупность, а точнее – система норм или правил поведения. Это не случайный набор случайных норм, а строго выверенная, упорядоченная совокупность вполне определен- ных правил поведения, это - система.

      Как и любая иная система она складывается из однопорядковых, взаимосвязанных  между собой и взаимодействующих  друг с другом элементов. Таковыми являются нормы права или правила поведения. Система должна быть внутренне единой и непротиворечивой. Возникающие  между ее отдельными структурными элементами – нормами – связи, как и  сами нормы должны быть направлены на выполнение строго определенных - регулятивных и иных функций, на достижение единых целей. Любая правовая система для  того, чтобы стать действенной  и эффективной, должна сложиться  как целостная, органическая система. Это является одним из непременных  требований и одновременно одним  из признаков реальной, действующей, а не формальной правовой системы.

      В основе любой системы норм или  правил поведения лежат как объективные, так и субъективные факторы. В  числе объективных факторов выделяются однотипные экономические, политические, социальные, идеологические и иные условия, способствующие созданию и  функционированию системы правовых норм в той или иной стране. Как  отдельные нормы, так и их система  в целом не создаются стихийно, произвольно, по желанию и усмотрению тех или иных отдельных лиц.  Они отражают объективные потребности  общества и государства и “проецируются”   на  реально  существующие  экономические, политические и иные отношения. В  этом плане, несомненно, прав был К.Маркс, когда писал, подчеркивая объективно обусловленный процесс нормотворчества, что “законодательная власть не создаст  закона, - она лишь открывает и  формулирует его”.

      Попытки произвольного, умозрительного “конструирования”  отдельных правовых актов или  системы норм неизбежно ведут  к негативным или же к непредсказуемым  последствиям. Такого рода оторванные от жизни, от реальной действительности системы, а точнее – псевдосистемы, без риска ошибиться, можно охарактеризовать известным изречением Гете из “Фауста”: “Словами диспуты ведутся, из слов системы создаются”.

      Разумеется, процесс создания и функционирования системы норм не только не отрицает, а, наоборот, всячески предполагает существование  наряду с объективными и субъективных факторов. Речь при этом идет о разработке и осуществлении в той или  иной стране научно обоснованной правовой политики, подготовке и реализации планов законодательных работ, активного  участия специалистов-юристов в  процессе правотворчества, правоприменения, в правоохранительной деятельности государственных органов.

      Говоря  о системе норм, нормативности  права как об одной из важ- нейших его особенностей и черт, следует  отметить, что нормативность вовсе  не означает, по мнению ряда авторов, ограниченности или “замкнутости” права одними только нормами - правилами поведения.  Помимо норм и наряду с ними право  должно включать в себя, с их точки  зрения, также и другие структурные  элементы в виде правоотношений, правовых взглядов и идей, правосознания, субъективных прав граждан.

      Спор  между сторонниками строго нормативного понимания права, когда оно рассматривается  лишь как система норм или правил поведения, и расширительного его  толкования имеет длительную историю.

      Причем  такого рода дискуссии распространяются не только на отечественное, но и на зарубежное государствоведенис и правоведение. Однако при всей длительности и периодической  обостренности споров каждая когда  оно рассматривается лишь как  система норм или правил поведения, и расширительного его толкования имеет длительную историю.  Причем такого рода дискуссии распространяются не только на отечественное, но и на зарубежное государствоведение и правоведение. Однако при всей длительности и периодической  обостренности споров, каждая из сторон, участвующая в них, не только не отрицает, а, наоборот, заведомо предполагает существование  системы норм как основного звена  “узко” или “широко” понимаемого  права. Более того, в некоторых  случаях “нормативистское” понимание  права чуть ли не возводится в абсолют. Г.Кельзен – основоположник нормативистской  теории права склонен, например, рассматривать  сквозь призму норм нс только само право, но и правовой порядок (“правовой  порядок представляет собой систему  норм”), государство как “установившийся  порядок”, другие государственно-правовые явления .

2. Право – это не простая система норм, а система норм, установленных или санкционированных государством. В мире существует множество систем различных социальных норм. Но только система правовых норм исходит от государства. Все остальные создаются и развиваются различными негосударственными – общественными, партийными и иными органами и организациями.

      Создавая  нормы права, государство действует  непосредственно, через свои, уполномоченные на то органы, или же путем передачи отдельных своих полномочий на издание  некоторых нормативно-прановых актов  негосударственными органами или организациями. В последнем случае говорят о  “санкционировании”, т.е. дачи разрешения государством на осуществление ограниченной правотворчсской деятельности этими  негосударственными институтами.

      Означает  ли факт издания или санкционирования государством системы норм их полную зависимость от государства и  подчинение государству? Является ли право  лишь средством в руках государства, одним из его признаков, атрибутов  или же оно выступает по отношению  к нему как один из относительно самостоятельных институтов?

      В отечественной и зарубежной юридической  литературе имеется три группы различных  мнений на этот счет, три значительно  отличающихся друг от друга суждения.

      Суть  первого из них состоит в том, как верно подмечает известный  российский правовед Г.Шершснсвич, что  нормы права рассматриваются  в виде “требований государства”. Государство при этом, “являясь источником права, очевидно, нс может  быть само обусловлено правом.  Государственная  власть оказывается над правом, а  нс под правом”.  Государство  в свете такого сужения рассматривается  как явление первичное, а право  – вторичное .

      Смысл второй, противоположной точки зрения заключается в том, что само государство  и государственная власть должны носить правовой характер. В основе государственной власти должен лежать “не факт, а право”. Государство, хотя он и издаст правовые акты, “не  может быть источником права”, “потому  что оно само вытекает из права”. Над государством находится право, а не наоборот. Оно его сдерживает и ограничивает.

      Наконец, третий подход к определению характера  взаимоотношений государства и  права состоит в том, что не следует вообще заост- рять внимание на данном вопросе. Спор о том, что  логически предщр.  ствуст другому - государство или право, – пишет  с связи с этим венгерский государствовсд и правовед И.Сабо, “столь же бесплоден  как и спор о том, что исторически  появилось раньше – государство  или право”. С его точки зрения, тезис, согласно которому “право –  это просто лишь государственный  приказ, представляет собой такое  же одностороннее упрощение”, как  и суждение о том, что государство  является “слугой права” .

      По  мнению автора, государство и право  “настолько соответствуют 

друг  другу, настолько едины”, что вопрос о том, что из них первично что  – вторично, “порожден не столько  реальной действительностью (и в  этом не является вопросом факта), сколько  специфически априорным подходом к  соотношению этих двух явлений. Этот априорный поцхот арактеризуется лиоо подчеркиванием государственного волюнтаризма, либо выделением абстрактной идеи права  как самоцели” .

      Вывод, к которому приходит автор, заключается  в том, что “обе эти .ранние точки  зрения игнорируют действительные взаимосвязи”, что в ействительности “государство и право находятся друг с другом в эункциональном единстве: одно предполагает другое, одно является цементом другого” .

      И.Сабо и другие авторы, разделяющие подобные взгляды, несомненно правы в том, что в теоретическом, а тем  более – в практическом шане в  значительной мере бессмысленно вести  спор о том, что из двух явлений  – государство или право –  исторически первично, а что –  вторично.

      Однако  они не правы, когда речь идет об установлении характера эзаимоотношений  государства и права. Это уже  далеко не бессмыслен-дое занятие  – определить, в каком соотношении  находятся государство и право  теоретически и практически. Важно  установить, действует ли государственная  власть в рамках закона и является “законной властью” или же она  нарушает ею же самою установленные  правовые требования и ставит себя таким образом в положение  “незаконной (нелегитимной) власти”.

      Вопрос  о “связанности” государства  правом, о правовых пределах деятельности государства всегда находил живой  отклик у многих поколений юристов  и неизменно вызывал среди  них горячие споры.

      Признавая чрезвычайно важную роль государства  в процессе соз- дания и реализации норм права, многие юристы исходили и  исходят тем не менее из того, что государственная власть не есть “воля”, могущая делать, что угодно и как угодно“, “опираясь на силу”  и что “важнейшим служением общему благу со стороны государственной  власти... является служение праву” .

      В частности, такой позиции наряду с российским профессором Л.Петражицким, придерживается также известный  юрист, основатель теории “солидаризма” (“синдикалистского” государства) Леон Дюги.

      “Вполне возможно доказать, - писал он, - что, помимо своего создания государством, право имеет прочное основание, предшествует государству, возвышается  над последним и, как таковое, обязательно для него” . Государство, доказывал Дюги, должно быть “подчинено норме права”, которая находит  “свое первое проявление в совести  людей, более полное выражение в  обычае, в законе и свое осуществление  в физическом принуждении государства, которое таким образом оказы-нается ни чем иным, как силой, служащей праву”.

      Идеи  подчинения государства праву, его  самоограничения, в том числе  и с помощью права, разделял также  видный немецкий социолог и правовед Георг Еллинек. Создавая теорию параллелизма, в соот- ветствии с которой государство и право развиваются параллельно, “идут нога в ногу” и отождествляя государственный порядок с правовым порядком, автор в то же время исходил из того, что создаваемое государством право обязывает не только подвластных индивидов, но и само государство .

      Своеобразную  позицию в вопросах соотношения  государства и права занимал  Людвиг Гумплович. Последовательно  отстаивая мнение о том, что   с высшей исторической точки зрения право и правопорядок являются для государства лишь средством” для решения стоящих перед ним задач, он в то же время считал, что “праву присуща тенденция - все больше и больше эмансипироваться от своего творца, от государства, тенденция освобождаться от его влияний и выступать против него в виде самостоятельной силы, в виде правовой идеи”.