Основные законодательные документы Великого княжества Литовского 1447- 1566 гг

    Процесс увеличения власти феодала над крестьянами  получил юридическое оформление в артикуле 11, по которому ни великий князь, ни его наместники, ни другие служебные особы не властны были принимать на государственные или великокняжеские земли частновладельческих крестьян. Одновременно это же запрещалось и феодалам. Тем самым этой нормой было положено начало юридического сокращения права перехода крестьян. В процессе приспособления исключительное значение имел артикул 12, по которому за феодалами закреплялось право судить зависимых крестьян, кроме тех случаев, когда феодал не пожелал бы сам вершить суд.⁷ Тем самым, привилей 1447 года узаконил захват феодалами функций государственной власти в отношениях с феодально-зависимым населением. Признание за феодалами права чинить суд и расправу над феодально-зависимым населением ставила последних в ещё большую зависимость от панов, отнимало их право искать защиты против самоуправства феодалов в государственных органах. Всё это позволяет считать привилей 1447 года главным правовым актом, который положил основы юридического оформления феодальной зависимости крестьян.

    Исключительно важное государственно-правовое значение имели два последних артикула этого привилея. В них законодательно закреплялась территориальная целостность государства, его суверенные права и обособленность. Привилей запрещал власти раздавать государственную собственность и посады иностранцам. Эти артикулы были направлены против проникновения польских феодалов в Великое Княжество Литовское и иллюстрировал отрицательное отношение феодалов княжества к разного рода иностранцам.

    Анализ  содержания привилея 1447 года позволяет сделать вывод о том, что его государственно-правовое значение заключалось, прежде всего, в усилении суверенитета и обособленности Великого княжества Литовского, несмотря на то, что великий князь Казимир 27 июня 1447 года стал королём Польши, и тем самым была обновлена персональная уния двух держав. Кроме этого привилеем 1447 года был значительно расширен круг особ, за которыми признавались права шляхты, независимо от наличия у них гербов и религиозной принадлежности. Таким образом, привилеи 1432, 1434 и 1447 годов послужили юридической основой оформления прав всего сословия шляхты.

    3.2 Характеристика содержания Судебника 1468 года

    Оживление правотворческой деятельности государства, оттеснение на задний план такого традиционного  для раннефеодального периода развития права источника как правовой обычай и ряд других причин, во второй половине 15 века вызвали необходимость в систематизации текущего законодательства. Результатом работы по упорядочению текущего общеземского законодательства было утверждение Казимиром Судебника Великого княжества Литовского 1468 года. Его нормы регламентировали в основном уголовно-правовые отношения, хотя есть и отдельные положения, касающиеся процессуального, гражданского и административного права.

    Это была первая попытка установить единство правовых норм на всей территории государства, ограничить самоуправство судей, а также узаконить правом охрану феодальной собственности и ввести жёсткие меры наказания преступников.

    Судебник  содержал 25 статей, из которых 16 регламентировали различные правовые аспекты такого преступления как кража (раскрывается состав преступления, определяются виды наказания за простую кражу и квалифицированную и другие положения).

    Судебник  был утверждён великим князем на общегосударственном сейме 29 февраля 1468 года после согласования с князьями, панами радными и ''с всим поспольством''. Он, как и большая часть законодательных актов княжества того времени был написан на белорусском языке. В его основу было положено местное белорусское обычайное право в дополнении с новыми правовыми нормами, разработанными судебной и административной практикой, в согласовании с новыми социально-экономическими условиями.

    В статье 1 обращает на себя внимание норма, которая запрещала передавать потерпевшему детей в возрасте до 7 лет, родители которых были виновны в воровстве и не могли заплатить за совершённое преступление. Статьи 5 и 6 ограничивали ответственность жены и детей преступника, если они не знали о преступлении и не пользовались краденым, хотя по обычайному праву вместе с преступником ответственность несла и вся его семья. Тем самым в Судебнике получала закрепление идея индивидуализации наказания⁸.

    Новым было в законе то, что преступление рассматривалось уже как противоправное деяние. По обычайному праву, если был пойман преступник с крадеными вещами (поличным), то эти вещи шли в доход судьи, а потерпевшему надлежало выплатить в двойном размере стоимость этих вещей из имущества преступника и его семьи. В Судебнике это правило подверглось ограничению. Если преступник не мог заплатить, то суд должен был вернуть поличное потерпевшему.

    Усиление  феодального гнёта и запрещение права зависимых крестьян (грамотой 1447 года) свободного ухода от феодала  было закреплено в статье 24, где предусматривалась  смертная казнь тому, кто помогал крестьянам или челяди скрываться от своих господ⁹.

    В Судебнике впервые получило законодательное  закрепление устрашение, как одна из основных целей наказания в  феодальном праве. Согласно обычайному праву, преступник, приговорённый к  смертной казни мог от неё откупиться или быть отданным в рабство потерпевшему, или его близким. Судебник запрещал освобождать преступника от наказания. Заканчивался Судебник предписанием, которое обязывало всех жителей содержать в надлежащем порядке мосты и дороги. За нарушение этой обязанности предусматривалось наказание в размере десяти рублей.

    Изданием  Судебника было положено начало новому этапу в развитии правовой теории, практики законодательной деятельности государственных органов, новых  принципов систематизации и кодификации феодального права, которое завершилось изданием Статутов Великого Княжества Литовского.

    Характеризуя  в целом зарождающееся общеземское  право Великого Княжества Литовского в 15 веке необходимо отметить, что наряду с классическими чертами феодального права (классовый характер, право-привилегия) ему уже присущи такие прогрессивные по своему времени положения, как:

    1) чётко указанный возраст уголовной  ответственности;

    2) право феодалов на публичный  суд;

    3) свободное без всяких ограничений  распоряжение недвижимым имуществом;

    4) ответственность только за вину;

    5) ограничение ответственности членов  семьи;

    6) запрет самоуправств в виде  наездов; 

    Это свидетельствует о довольно высоком  уровне развития не только общества и  государства, но и правовой мысли. Следует отметить, что наряду с жёсткими наказаниями за преступление (четвертование, сожжение), уголовное право всё-таки придерживалось некоторых гуманных идей и в сравнении с правом других европейских государств того времени стояло на более высокой ступени развития. Идеи гуманизма выразились в неприменении смертной казни к беременным женщинам, неприменении уголовных наказаний к детям, в установлении уголовной ответственности шляхтича за убийство простого человека, более высокой ответственности за преступления против женщин. Хотя уголовное право и не давало чёткого определения преступления, но уже под ним подразумевалось виновное действие (бездействие), несущее в себе элемент общественной опасности и посягающее на общественный строй, собственность, права и интересы частных лиц. Для преступления уже была выделена одна сущностная черта - противоправность. Судебник Казимира Ягелончика заложил собой тот фундамент, на основе которого развивалось в дальнейшем всё Русское и Литовское право.

3. Первый Литовский статут

  Первый Литовский статут интегрировал всё дворянство страны (распространив государственные сословные гарантии даже на мазовшан Подляшья, располагавших своим отдельным правом). Его имущественные права обрели все черты, свойственные зрелому феодализму. Крестьянам были обеспечены отношения, близкие крепостному праву: возможность распоряжаться землей, окончательно не перечеркнутая, признавалась только под безапелляционным контролем землевладельца. Хозяйство велдомого (вотчинного) и его владелец были причислены ко двору землевладельца. Аллодиальное право крестьянина на землю было практически уничтожено. Институт отходничества воспринимался как реалия, однако он не был обеспечен никакими правовыми гарантиями. Несвободные – несмотря на то, что некоторые из них имели на панской земле мелкие хозяйства или стада — не приобрели никаких черт правового субъекта. К детям, родившимся в смешанном браке от несвободных и сельских хозяев, применялась русская правовая норма: если несвободен хотя бы один из родителей, таковым же считался и ребенок (в этнической Литве и в дальнейшем пользовались литовским обычным правом: каким было положение одного из супругов, такое же приобретал ребенок одного с ним пола). Несвободные, как и раньше, определялись патриархальными «детскими» терминами (паробки, девки). Великокняжеские или дворянские вотчинные крестьяне назывались «людьми» и считались свободными (в противоположность несвободным), однако понятие свободы и свободного человека становилось многомерным, обозначающим крестьянина, уже не исполняющего (временно) повинностей или могущего покинуть своего господина. О промежуточном слое «людей» и несвободных койминцев Первый Литовский статут даже не упоминает, хотя гарантия выкупа закладника (на особо трудных условиях в нем зафиксирована). Как и любое расширенное сословное феодальное право, Первый Литовский статут защищал личность дворянина его собственность, обеспечивал ему право политического представительства, предоставляя лишь привилегию военной повинности. Провозглашая милость великого князя к дворянам, по сути, он формулировал ленный договор между правителем и дворянством, что, кстати, признано уже в Казимировом привилее стране 1447 г. Выборных судей для дворян Подляшья (т.н. земского суда) Первый Литовский статут не ввел. Администраторы и далее оставались судьями. Т.е. сословный суд не был создан, паны обеспечили себе исключительную юрисдикцию: подчинение лишь великому князю и раде панов. Теоретически апеллировать к великому князю могли и его крестьяне, однако на практике паны были недосягаемы. Литовское право имело ярко выраженные аристократические черты. Вступление к  первому Литовскому статуту провозглашало предоставление этого права дворянам и мещанам (как католикам, так и православным). Тут же было указано, что подтверждаются все ими ранее полученные привилегии. Это означало, что обладателям конфессиональных и локальных привилегий гарантируется действие упомянутых привилегий в их среде (включая и установления Городельского привилея 1413 г. относительно центральных должностей в воеводствах), однако за этими пределами действует общее право со всеми своими гарантиями. Поскольку сословные принципы польского права были более разработаны, чем литовские, а литовские – более, чем русские, первый Литовский статут действовал на Подляшье только применительно к отношениям между местными и остальными дворянами страны, а на русских землях, как и в этнической Литве, его действие было всеобщим. В сфере имущественных отношений (включая личную власть феодалов над крестьянами) первый Литовский статут подтвердил уже устоявшийся принцип равноправия католиков и православных. Вместе с тем он вводил ограничения для нехристиан (исповедующих иудаизм и ислам): они не могли владеть несвободными христианами, за исключением пожалованных самим великим князем. Были сведены в одну гарантии личных дворянских прав, данные прежними великокняжескими привилеями: презумпция невиновности (не карать без разбирательства в суде), ответственность лишь за собственные поступки, теоретическая возможность апелляции и ответственность судьи за принимаемые решения. Однако первый Литовский статут еще не вышел из стадии состязательного процесса¹⁰.

  Первый Литовский статут обобщил личную легитимацию дворян и мещан (а также родовитых татар и богатых евреев). Преступление против личности он все еще рассматривал как обиду, однако всесторонне систематизировал его и поддержал идею наказания, уже бытующую в судебной практике. В стройную сословную градацию были выстроены возмещения за нанесенное ранение или убийство; они сопровождались выплатой такой же суммы правителю (т.н. противнем). Окончательно исчезли последние компенсации (вознаграждения) за повреждения отдельных частей тела, еще встречавшиеся в судебной практике начала 16 в., был обобщен размер выплат за избиение или оскорбление. Отплата (дважды столько) сопровождала возвращение отнятого имущества. Первый Литовский статут, опираясь на укоренившуюся судебную практику, согласовал старинные композиции и вводимые в обиход наказания, еще сохраняющие вид штрафов. Оскорбление великокняжеских регалий трактовалось различными способами, обобщенными в идею оскорбления величества. Если фальсификаторов денег и печатей ожидал костер, то самовольное взимание пошлин и нарушение права пропинации (тайное содержание корчем) каралось лишь конфискацией преступной собственности.

  Легитимация личности дворянина и мещанина означала выделение его присяги из показаний  соучастников, фактически превращала последних в свидетелей. В 15 в. процесс шел параллельно с внедрением письменных актов в имущественные отношения. В первом Литовском статуте показания свидетелей формально приравнены к документам, однако последние уже выделены как основа доказательств. Потому легитимация означала узаконение личной сфрагистики и геральдики. В конце 14 в. появились печати у крупных дворян (будущих панов). В 15 в. их обрели дворяне (особенно распространилась форма сигнета). По смерти владельца печать уничтожалась. Печать идентифицировала саму личность, поэтому сфрагистика, в пору слабого распространения грамоты, не могла развиваться без геральдики. Аллодиальное общественное устройство со времен возникновения государства диктовало распространение геральдики в форме примитивных знаков. Городельская рецепция польских гербов (1413 г.) коснулась лишь самой верхушки возникающего панства и не остановила естественного роста национальной литовской геральдики. Однако рецепция заметно повлияла на характер и направление этого процесса. Прежде всего, она ввела в широкий обиход правовое понятие герба, о котором в начале 15 в. знали лишь князья. Она перенесла в Литву целую группу польских гербов и присущий только полякам обычай давать гербам имена. Она так же предопределила (что было свойственно и большой части литовских гербов) утверждение графического знака в окончательном рисунке герба. К концу 15 в. герб стал характерной атрибутикой среднего дворянства. Мелкие дворяне не пошли дальше знаков, но большинство из них употребляло сигнеты, украшенные этими знаками. Привилей Сигизмунда I стране 1434 г., распространивший гарантии сословных прав на русское дворянство, направил поток польских заимствовани и в русские земли. Некоторые набирающие силу русские рода приобрели польские гербы (Ходкевичи – Косцеша, Сапеги – Лиса). Виднейшие литовские панские рода также хранили городельскую традицию. У Гаштольдов был герб Хабданка (Авданец), у Радзивиллов и Остиков – Труб, у Монвидов – Леливы, у Саковичей – Помяна. В начале 16 в. традиция Гаштольдов утверждала, что в результате ссор с поляками литовские паны в 1453 г. вернули городельские гербы. Это преувеличение возникло из воспоминания о некоем жесте, однако оно свидетельствует, что в середине 15 в. литовское панство не считало, будто Городельская рецепция означает приход гербов в Литву. Элементы европейской геральдики в печатях видных дворян встречались уже на стыке 14-15 вв.

  Формирование сложной правовой системы, подкрепленной расширенным феодом и его документальным подтверждением, превращало судью в профессионала, хотя он еще не был отграничен от администратора. Еще Ягайлов привилей 1387 г. предусматривал выделение в помощь судье советников (заседателей) из дворянской среды. Эта польская рецепция не прижилась. И все-таки, в начале 16в., хотя это и не было жестко определено, судействующим администраторам помогали дворянские представители. Их участие было необходимо, если суд осуществляли лица, замещающие воеводу, старосту или маршалка (обычай предполагал и такую возможность). Суд превращался для дворян в опорную правовую инстанцию, но при этом дорожал. В начале 16 в., без должного знания законов и привлечения наемного прокуратора (адвоката), невозможно было выиграть запутанное дело. Процессуальная часть первого Литовского статута оговаривала участие последнего. Применение актов неминуемо вело к возникновению нотариата. Светский нотариат формировался без особой определенности. Главными накопителями нотариальных записей стали судебные книги. Важную роль играла великокняжеская канцелярия с собственным архивом.

  В первой трети 16 в. феодальное право стало той областью, где Литва по своим достижениям совершенно сравнялась с другими странами восточной части Центральной Европы.

   Заключение

  Таким образом, Социально-политический строй Великого княжества Литовского носил все характерные черты западноевропейского средневекового феодализма: раздробление государственной власти между землевладельцами, система частного подданства и иерархическая лестница вассалов с сувереном, великим князем, наверху этой лестницы

     В конце 14- начале 15вв. в развитии права ВКЛ произошел разрыв преемственности. Заключение Кревской унии с Польской Короной, иные международные факторы привели к переустройству общества и права по образцу западного сословного общества.

    Анализ  содержания привилея 1447 года позволяет  сделать вывод о том, что его  государственно-правовое значение заключалось, прежде всего, в усилении суверенитета и обособленности Великого княжества Литовского.

    Привилеи 1432, 1434 и 1447 годов послужили юридической основой оформления прав всего сословия шляхты.

    Характеризуя  в целом зарождающееся общеземское  право Великого Княжества Литовского в 15 веке необходимо отметить, что наряду с классическими чертами феодального права (классовый характер, право-привилегия) ему уже присущи такие прогрессивные по своему времени положения.