Опека и попечительство в Риском Праве

     Формы «охраняющего управления» в главном  различались по тому, в отношении  кого устанавливались опека или  попечительство.

     В постклассическую эпоху развивается  тенденция к сближнию институтов опеки и попечительства. Эффект сделок, заключенных опекуном, воплощается непосредственно на стороне подопечного, и утверждается принцип, по которому со снятием опеки бывший малолетний получает actiones utiles из таких сделок, а также отвечает по ним. При Юстиниане эти иски уже считаются прямыми (directa). Утраченное на Западе различие между auctoritas tutoris и consensus curatoris восстанавливается Юстинианом: опекун должен утвердить сделку в устной форме во время ее заключения, тогда как куратор может дать согласие на акт задним числом и в письменной форме ⁴.

     Права опекуна терпят дальнейшие ограничения. Уже в 195г. oratio Severi запрещала опекуну  отчуждать земли малолетнего (praedia rustica), делая исключение для гипотезы уплаты долгов, когда сделка могла быть дозволена магистратом, и случая, когда tutor testamentarius был управомочен на отчуждение наследодателем в завещании.

     В IV в. запрет распространяется и на движимые вещи, не подверженные тлению. Императорская канцелярия предусматривает особую заботу опекуна о сохранении имущества подопечного, предписывая, например, хранить драгоценные металлы в виде кладов, а оборотные средства вкладывать в недвижимость или отдавать в рост. Устанавливается ответственность опекуна за culpa (провинность), которая учитывается в actio tutelae, но infamia по-прежнему налагается на опекуна только за dolus (умысел). Допускается устранение опекуна, вызывающего подозрение, без специальной accusatio suspecti tutoris. С 314 г. ответственность опекуна гарантируется генеральной ипотекой подопечного на имущество опекуна. При Юстиниане предусматривается ответственность опекуна в объеме diligentia quam in suis rebus adhibet (осмотрительность, как в отношении собственных дел), что развивает классическое представление о bona fides и о подобии опекуна домовладыке, где интерполированы слова: «[praestando dolum, culpam et quantam in suis rebus diligentiam]» — «обеспечивая ответственность за умысел, неосмотрительность и такую осмотрительность, как в отношении собственных дел»).

     Юриспруденция распространяет запрет на произвольное отчуждение недвижимости подопечного, выраженный в oratio Seven, и на куратора безумного. Важнейшая модификация института попечительства при Юстиниане заключается в установлении его пожизненного характера: выздоровление безумного теперь всегда трактуется как временное прояснение сознания, когда cura furiosi находится «в подвешенном состоянии».

     Одним словом, опека изменяется в самом  своем существе и в позднейшем императорском праве принимает приблизительно тот вид, который она имеет в законодательствах современных. 
 
 
 

2. Правовая  характеристика опеки  в римском праве

1. Понятие и юридическое  содержание  опеки

     Опека – это даваемая и дозволяемая  цивильным правом власть в отношении свободного лица, с тем чтобы дать защиту тому, кто по возрасту не в состоянии защитить себя самостоятельно. ⁵

     У малолетнего, если он являлся persona sui iuris, отсутствие дееспособности до достижения совершеннолетия компенсировалось обязательным участием в сделках на его стороне зрелого мужчины — опекуна (tutela impuberum). Женщина sui iuris ставилась под опеку (tutela mulierum) независимо от возраста. Объясняя этот порядок, Гай со ссылкой на республиканских юристов (veteres) говорит о присущем женщинам легкомыслии («levitas animi»; «inhrmitas consilii»). Эта трактовка отражает внимание к волевой основе личности.

     Для совершения юридически значимого действия лицом под опекой требуется одобрение и утверждение акта со стороны опекуна — auctoritatis interpositio. Auctor (действующим лицом) юридического акта со стороны опекаемого считается опекун. Однако взрослая женщина нуждается в auctoritas опекуна лишь для составления завещания, отчуждения res mancipi и установления узуфрукта (поскольку для этого необходима in iure cessio), а также для совершения stipulatio и acceptilatio, тогда как малолетний — при совершении любого акта, связанного с установлением обязательства⁶. Трактовка обязательства малолетнего из сделки, заключенной без auctoritas опекуна, как obligatio naturalis (натурального обязательства) относится к более позднему времени и не отрицает недействительность такой сделки, хотя более и не полагает ее ничтожной.

     Более того, если опекуном женщины выступает  лицо, отличное от агнатического родственника (не tutor legitimus), его роль принимает в предклассическую эпоху символический характер, поскольку он даже против своей воли может быть принужден претором дать auctoritas (auctor fieri). Сообщая об этой особенности, Гай критикует распространенное убеждение в легкомыслии женщин («vulgo creditur»), которые якобы нуждаются в защите, чтобы избежать обмана, подобно малолетним. На деле же женщина, которой оставались недоступны цивильные сделки без содействия опекуна, подчас действовала вполне прагматично. Так, в рассказе Ливия о событиях II в. до н.э. вольноотпущенница испрашивает у магистратов опекуна после смерти ее патрона (когда она вышла из-под опеки) с тем, чтобы составить завещание.

     Практика, таким образом, показывает, что институт опеки нацелен именно на компенсацию дефекта дееспособности, определяемого формально, тогда как обоснования, исходящие из психических особенностей лиц, поставленных под опеку, вторичны. С таким заключением согласуется и различие функций опекуна в зависимости от возраста подопечного.

     Опекун  с необходимостью принимает на себя общее управление имуществом (bonorum administratio) младенца, infans, а также в случае отсутствия подопечного, когда даже ведение дел (gestio) женщины оказывается у опекуна. В этой ситуации наблюдается функциональное деление собственности, когда статичным и абстрактным собственником имущества является опекаемый, а его распорядителем и управляющим — опекун. Реальные права опекуна определяются, однако, лишь недееспособностью подопечного. После достижения совершеннолетия он выходит из-под опеки и оказывается собственником в полном объеме без какого-либо формального акта по передаче права; после смерти опекуна его наследники не имеют на имущество опекаемого никаких прав, сохраняя лишь ответственность в объеме обогащения наследодателя-опекуна перед подопечным⁷.

     Юридическая защита подопечного. Природа опеки, состоящая в восполнении юридически значимого дефекта личности, выражена в определении, данном в предклассический период Сервием Сульпицием Руфом: «vis ас potestas in capite libero» («сила и власть в отношении I свободного человека»). Юридический смысл этой формулы в том,что опекун выступает однопорядковым с опекаемым, лицом sui iuris (наделенным potestas), участником в формировании юридически полноценного субъекта. Под опекой может состоять только самовластное лицо, поэтому potestas, которой наделен опекун в отношении личности («in capite») опекаемого, не отрицает, а подтверждает его свободу, указывая на уровень согласования правомочий. Участие опекуна не ограничивается контролем за принятием решений или управлением имуществом несовершеннолетнего или женщины — опекун обеспечивает полноту статуса автономного субъекта правового общения, обогащая его способностью к юридически значимому распоряжению своим имуществом. Именно так следует понимать уподобление опекуна собственнику («domini loco»).

     Отношения опеки строятся на основе fides – личной связи, воспринимаемой в сфере оборота как единство persona участников. Поэтому опекун приобретает владение и собственность непосредственно в пользу подопечного, а также может отчуждать вещи подопечного. Опекун, который обратил приобретения, сделанные на средства подопечного, в свою пользу, отвечает перед ним по преторским искам, построенным по аналогии (actiones utiles) с исками о собственности или о возврате денег.

     Нарушение fides опекуном характеризуется как  «fraus» -— «коварство» и карается по закону XII таблиц о преступлении опекуна, вызывающего подозрения — crimen suspecti tutoris.

     Говоря  об обвинении опекуна (accusatio suspecti tutoris), Уль-пиан называет в качестве основания для подозрений dolus (злой умысел), который может проявляться в бесчинствах, скряжничестве, хитрости, пагубной для опекаемого, или в присвоении вещей последнего. Понятиями, параллельными «dolus-», называют «fraus» — «коварство» и «corrupta fides» — «опороченную fides». Устранение опекуна сопровождалось бесчестьем — infamia.

     Accusatio suspecti tutoris происходит в форме cognitio и ведет к назначению магистратом другого опекуна. Однако требования к опекуну восходят к древнейшей эпохе. Преследование опекуна за нарушение fides основано на законе XII таблиц и принадлежит ius civile.

     Этот  злой умысел был подвержен  судебному преследованию  и на основании закона, как опека по XII таблицам...

     Для архаической эпохи следует предполагать процесс в форме legis actio sacramento in personam. Accusatio suspecti tutoris применяется против опекуна, назначенного в завещании (tutor testamentarius). Злоупотребления законного опекуна (tutor legitimus), который не может быть лишен этой квалификации, преследуются после снятия опеки по actio rationibus distrahendis. Этот иск также основан на законе XII таблиц и принимает во внимание имущество, удержанное опекуном из вещей опекаемого в целях собственного обогащения, наказывая бывшего опекуна в двойном размере — in duplum, что указывает на пенальный характер иска и согласуется с квалификацией нарушения fides как crimen.

     В предклассический период утверждается actio tutelae, один из древнейших исков bonae fidei. По этому иску требуется возмещение всех возможных убытков, связанных с отношением опеки, в том числе — убытков самого опекуна, который в таком случае получает actio tutelae contraria против бывшего подопечного. На место личной верности становится идея обогащения, сводя отношение к экономическому основанию. Связь иска с древнейшим принципом нерушимости fides проявляется в его цивильном характере: как и все actiones bonae fidei, actio tutelae имеет формулу in ius concepta.

     Утверждение индивидуалистического подхода  к конструкции института опеки выставляет опекуна внешним по отношению к тандему «опекун — подопечный» лицом, сводя его роль к общественной обязанности — munus publicum. По закону Атилия 210 г. до н.э. (lex Atilia) лицам, не имеющим опекуна, он предоставляется магистратом⁸.

     Именно  этот вид отношений опеки обслуживает actio tutelae.

2. Виды  опеки

     Tutela impuberum и cura minorum. Наиболее частый случай недееспособности – это несовершеннолетие. Человек правоспособен уже с самого момента своего рождения: он может тотчас же оказаться обладателем огромного состояния и участником самых сложных юридических отношений. Но очевидно, что признать за ним тотчас же и дееспособность нельзя.  Вследствие этого всякое право уже с самых древних времен откладывает дееспособность человека до достижения им известной степени физической и психической зрелости. Вопрос заключается только в том, какими признаками определить наступление этой зрелости, достижение совершеннолетия.  Обычный для нас прием – установление известного, для всех одинакового возраста – древнему праву чужд: решающим признаком там является обыкновенно достижение физической, половой зрелости – момента, когда ребенок превращается в мужа. Момент этот не для всех людей одинаков, вследствие чего определение этого момента для каждого отдельного лица составляет обыкновенно дело его семьи, и признание совершеннолетним выражается в каких-либо внешних знаках – смене детской одежды на одежду взрослых и т. п. Также точно и римское право долгое время различие между puberes и impuberes строило на этом единственном признаке половой зрелости. Но если с этим неопределенным признаком мог мириться примитивный оборот, то с развитием экономической и деловой жизни он оказывался решительно непригодным; условия этой жизни требовали установления какого-либо определенного, для всех одинакового, возраста совершеннолетия. Для женщин этот вопрос был фиксирован обычаем несколько ранее, чем для мужчин: уже в эпоху классических юристов совершеннолетие наступает для них с достижением 12 лет. Относительно же мужчин мы еще среди классических юристов встречаем разногласие: сабиньянцы стоят еще всецело на старой точке зрения, меж тем как прокульянцы признают совершеннолетними всех, достигших 14 лет; есть рядом и среднее мнение, в силу которого необходимо достижение 14 лет, но сверх того и половой зрелости. Ко времени Юстиниана перевес склонился на сторону мнения прокульянцев.

     Но  между ребенком только что родившимся и юношей, приближающимся к pubertas, есть масса промежуточных ступеней: человек, возрастая, постепенно приобретает способность ориентироваться – сначала в вещах более простых, а потом и более сложных. Конечно, со всеми этими переходными стадиями право считаться не может, но игнорировать известные крупные различия оно не в состоянии. Так и римское право различает среди несовершеннолетних две группы – infantes и infantiae majores. Infantes – это первоначально дети, которые еще не могут говорить, – «qui fari non possunt»; позже, однако, и здесь был установлен возрастной признак – достижение 7 лет.  Дети от 7 до 14 лет суть infantiae majores.