Современная геополитическая структура мира

           Характерным для современного развития мира является то, что не только геополитическая ниша, занимаемая Россией, и не только ее сегодняшний день являются объектом конкурентной борьбы между странами и влиятельными силами современности. Объектом острейшей борьбы становится будущее Российской Федерации. 

Ф. Фукуяма: «конец истории» как триумф либерализма

          Американский политолог и социолог Фрэнсис Фукуяма в 1989 г. в журнале «National Interest» опубликовал статью под названием «Конец истории?», в которой представил совершенно иную перспективу современного мира.

         Фрэнсис Фукуяма — постоянный консультант корпорации RAND в Вашингтоне (округ Колумбия), бывший заместитель директора Штаба планирования политики при Государственном департаменте США. Его известные работы: «Главенство культуры», «Конфуцианство», «Будущее фундаментализма» и др.

        Статья появилась, когда перестройка в Советском Союзе вызвала серьезные политические и идеологические перемены. В то же время фактически распался социалистический блок. Символичными в этом отношении стали сцены разрушения Берлинской стены, отделявшей столицу социалистической ГДР от Западного Берлина, которые многократно показывали все телекомпании мира.

         Анализируя эти события, Фукуяма сделал вывод о том, что история как борьба альтернативных проектов развития человечества пришла к своему концу. Либерализм в начале XX в. боролся с остатками абсолютизма. Затем ему (либерализму) попытались противостоять большевизм и фашизм (организованное ультранационалистическое движение, ставящее своей целью господство над другими народами или всем миром). Во второй половине века с либерализмом конкурировал «новейший марксизм», противостояние с которым поставило мир на грань ядерной катастрофы. В результате к концу века все идеологические противники либерализма оказались несостоятельными. Проект рыночной экономики и либеральной демократии больше не имеет сколько-нибудь серьезных альтернатив.

        Это и означает, что история как борьба различных ее смыслов, заставляющая людей отдавать свои жизни за торжество собственных идеалов, фактически закончилась. Либеральный миропорядок признан всеми как безальтернативный, и впереди у человечества остаются лишь экономический расчет, заботы по технологическому усовершенствованию и экологические проблемы. Открывается перспектива не «общества справедливости», а «мировой скуки».

         Фукуяма не утверждает, что человечество вступило в фазу бесконфликтности и всеобщего мира. Он признает, что религия и национализм остаются серьезными проблемами для либерального миропорядка. Они являются и останутся в будущем поводом для многих конфликтов, поэтому терроризм и национально-освободительные войны остаются на повестке дня. Но они не будут в состоянии бросить глобальный вызов капитализму и западной либеральной демократии как форме правления, принимающей универсальный характер.

         Фукуяма опубликовал свою статью, когда никто не предполагал возможности распада СССР. И именно перспектива Советского Союза оставалась в его прогнозе как элемент неопределенности. Он уверенно констатировал идейную смерть советского марксизма. Но опасался «ультранационалистов», которые верят в свое «славянофильское призвание». Он даже выразил опасение, что в СССР «фашистская альтернатива еще вполне жива». Но при этом считал, что для Советского Союза предпочтительным является движение по пути, который прошли послевоенная Западная Европа и большинство азиатских стран. 

С. Хантингтон: к единству человечества через «столкновение  цивилизаций»

         Через пять лет после появления статьи Ф. Фукуямы один из крупнейших современных политологов и специалистов по международной политике Сэмюэл Хантингтон опубликовал в американском журнале «Foreign Affairs» статью «Конфликт цивилизаций?». В 1993 г. она представляла собой своего рода противовес нашумевшей статье Фрэнсиса Фукуямы.       С. Хантингтон — наш современник, директор Института стратегических исследований Гарвардского университета США, автор книги «Столкновение цивилизаций» (1996), которая переведена на русский язык в 2003 г. Сэмюэл Хантингтон принадлежит к тому типу ученых, чья академическая деятельность нацелена на исследование самых животрепещущих проблем современности, оказывает серьезное влияние на формирование политической стратегии США, проходит в сотрудничестве с разрабатывающими ее официальными и неофициальными «мозговыми трестами». В течение 1977—1978 гг. он служил в президентской администрации в качестве сотрудника Совета национальной безопасности США. Его работы: «Консерватизм как идеология», «Политическая власть. США/СССР. Сравнительный анализ» (совместно с З. Бжезинским), «Глобальные дилеммы» и др.

         Распад Советского Союза, а затем кровавый конфликт на Балканах между бывшими членами Югославской федерации (сербами, хорватами, боснийскими мусульманами, косовскими албанцами) стали для Хантингтона поводом для пересмотра гипотезы «конца истории». В нарастающих религиозно-национальных конфликтах он увидел не временные помехи на пути к универсальному либерально-капиталистическому миропорядку, а очертания принципиально новой структуры глобального конфликта. И соответственно не конца истории, а ее еще более драматического продолжения.

         Все предыдущие конфликты, имевшие глобальные последствия, разворачивались в рамках западной цивилизации. После Вестфальского мира 1648 г. конфликтовали государи, ведя войны за территории, троны и т. д. После Французской революции 1789 г., приведшей к образованию наций-государств, конфликтовали и вели войны народы. Эта фаза закончилась Первой мировой войной. После нее основным стал конфликт идеологий: сначала это были коммунизм, нацизм и либеральная демократия, а после Второй мировой войны — коммунизм и либеральная демократия.

         Все три типа конфликтов были конфликтами внутри западной цивилизации. Распад коммунистической сверхдержавы и крах идеологии коммунизма, т. е. конец «холодной войны», завершил западную фазу мировой политики. Теперь основным становится взаимодействие между Западом и незападными цивилизациями, которые из объекта воздействия превращаются в полноценных творцов истории.      Хантингтон не упоминает Данилевского, но очевидно, что его цивилизации очень близки тому, что у русского философа называлось «культурно-историческими типами». Особенно в том, что одним из основных различий между ними является принадлежность к определенной религиозной традиции. Кроме западной католическо-протестантской цивилизации, Хантингтон насчитывает еще 8 — латино-американская, африканская, исламская, китайская (сюда входят также Вьетнам и обе Кореи), индийская, буддийская, японская и православно-христианская (во главе с Россией).

         Между этими цивилизациями существуют разнообразные конфликты (наименее конфликтна цивилизация буддийская — Тибет, Юго-Восточная Азия, Монголия), но основной конфликт — между Западом и всеми остальными. Хантингтон считает, что западная модель, основанная на рыночной экономике и либеральной демократии с приоритетом индивидуальных прав и свобод, уже не может быть навязана силой. А для незападных цивилизаций этот набор ценностей не слишком близок и понятен, поскольку культурно и исторически не может быть ими принят.

        Поэтому перед незападными цивилизациями в противостоянии с Западом имеются три возможности:  выбрать стратегию полной изоляции, как Северная Корея или Бирма;

  попытаться стать частью Запада — целиком принять западные ценности и осуществить полную вестернизацию, как Турция, Египет, Малайзия, Южная Корея;

      начать  противостоять Западу, для чего вступать в союзы и сотрудничество между  собой, развивать экономическую  и военную мощь, сохраняя свои собственные ценности, — модернизироваться, но не вестернизироваться, как успешные страны Аравийского полуострова, Иран.

         Каковы же перспективы мира, «начиненного» конфликтами цивилизаций? Хантингтон считает, что столкновения между цивилизациями несут главную угрозу международному миру. Его рецепт — отказаться от универсализма, признать реальное разнообразие культур, но в отношениях между цивилизациями искать общее между всеми ними. Например, это может стать идеал высокой культуры, или Цивилизация с большой буквы, включающая в себя высшие достижения человеческого духа в области морали, религии, учености, искусства, философии, технологии, материального обустройства жизни. В конечном счете, не будучи в силах отменить реальное различие цивилизаций, люди всех цивилизаций могут ощутить свое единство в противостоянии всем проявлениям зла — жестокости, обману, насилию, организованной преступности, международному терроризму. Всему тому, что Хантингтон определяет как «варварство» или «темные века».

      Однако основная ответственность  за миропорядок возлагается Хантингтоном  на ведущие государства каждой  цивилизации. И, например, Россия  как лидер православной цивилизации  должна в первую очередь содействовать  обеспечению порядка и стабильности среди православных и славянских государств и народов — Сербии и Македонии, Болгарии и Румынии, Беларуси и Грузии. А также включить в сферу своей ответственности страны со смешанным (православным и неправославным) населением — Украину и Казахстан. 

         Таковы две наиболее оригинальные и хорошо аргументированные концепции современного глобального мира. 

      Концепция С. Хантингтона также  представляет мир как неизбежно-конфликтный,  но при этом предусматривает  возможность регулирования степени  конфликтности за счет поиска общностей между различными цивилизациями.

      Концепция Ф. Фукуямы определяет  современный мир как принципиально  бесконфликтный, однако такой, которому  в реальности предстоит длительный (бесконечный?) путь совершенствования. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

2. Религиозный фактор в политике 

         Говорить о взаимоотношении политики и религии - это значит, по существу, обсуждать особую, притом важную область многообразных отношений личности и общества. С одной стороны, тут неизменно встают сугубо интимные для каждого человека вопросы, касающиеся его личных убеждений, взглядов, совести. С другой же стороны - неизбежно раскрываются качественные характеристики данного общества, государственного строя, его способность обеспечить демократические права своих граждан, исключить всякое - правовое и практическое- насилие над их убеждениями, ущемление интересов личности, народных масс, любое использование личных убеждений и взглядов в ущерб их носителям, в ущерб социальному прогрессу. Уже сказанное позволяет понять, что тут речь идёт о важнейшем показателе демократичности и гуманности общества.

         Упомянутые вопросы тем более требуют внимательного рассмотрения, что каждое общество, государство (точнее, правящие круги) по-своему понимают, по-разному толкуют и, главное, осуществляют практические действия в сфере взаимоотношения религии и политики. Именно поэтому лишь тщательное и объективное изучение позволяет понять, чем вызваны эти различные трактовки и действия, насколько они на деле демократичны и гуманны, наконец, в чьих интересах они осуществляются. Например, без учёта религиозного фактора трудно понять подоплёку ряда политических действий, наблюдаемых сегодня в тех или иных странах, регионах и, даже в мировой политике. Известно, например, что в разных районах планеты периодически возникают острые социально-политические катаклизмы (например, в Латинской Америке, Северной Ирландии, Индии), вплоть до военных действий(Иран-Ирак), где в качестве ведущей причины (по крайней мере на поверхности событий) фигурируют религиозные мотивы.

         Разумеется, более широко подобные явления наблюдались в прошлом. Достаточно вспомнить антикатолическое движение в Европе в XVI веке - Реформацию, которая была важным этапом борьбы буржуазии ряда европейских стран против феодализма. Все участвующие в движении Реформации силы (бюргерство, часть дворянства, стремящиеся ограничить власть церкви и присвоить её земельные владения, крестьянство) поднимали религиозное знамя, выступая при этом с определёнными политическими требованиями. Для европейской истории Реформация была, одной из наиболее характерных революций в религиозной одежде.

         У каждого, следящего за современной мировой политикой и наблюдающего активную роль в ней религиозного фактора , могут возникнуть вопросы: насколько прочно сегодня сплетаются религия и политика, каковы объективные и субъективные основания этого симбиоза и сколь продолжительным будет это сосуществование?

         Очевидно, ответы на эти вопросы будут тем содержательнее, чем глубже будут раскрыты как общие причины переплетения религии и политики, так и исторические особенности, те конкретные условия, в рамках которых наблюдается их взаимодействие.

         Религия и политика на протяжении долгих веков так или иначе соприкасались и соприкасаются друг с другом. При этом степень и характер воздействия религиозного фактора на политику различны, но его присутствие в политических действиях и движениях далеко не случайное явление. И это объясняется сущностными характеристиками как религии, так и политики.