Критико-теоретический взгляд на демократию и выборы

Таким образом, основными признаками родовой демократии являлись следующие:

1) Она существовала  в замкнутых родовых коллективах  и не распространялась на племенной  уровень; 

2) Отсутствовали  разделение управленческого и  исполнительского труда, не было  специализированного аппарата управления  и принуждения; 

3) Власть вождей  и старейшин опиралась не на институты принуждения, а на традиции и моральный авторитет.

Очевидно, что  подобная форма демократии была несовершенной  и могла существовать лишь в неразвитом обществе. С развитием же производства и общественного разделения труда, с возникновением частной собственности и социального неравенства первобытная демократия естественно уступила место авторитарным формам правления (монархии, аристократии, олигархии или тирании). Следующей исторической формой демократии была т.н. рабовладельческая афинская. Начало ей положили знаменитые реформы архонта (верховного правителя) Солона, которые он осуществил в 6 в. до н э., перераспределив земельные владения от аристократии в пользу широких слоев свободных граждан и закрепив их право собственности законом. Как полагает известный российский востоковед Л.С. Васильев, именно в результате реформ Солона возник общественный строй, опирающийся на юридически закрепленную частную собственность (чего не было нигде больше в Древнем мире), и создались условия для дальнейшего развития свобод и начал демократии в Европе и на Западе в последующее время. В числе особенностей афинской демократии можно назвать следующие:

1) Высшая власть  в полисе Афины принадлежала  народному собранию (экклезии), контролирующей  деятельность исполнительной власти полиса (т.е. совета царей);

2) Правовое равенство  свободных граждан (на рабов  и мигрантов - неафинян (метеков)  не распространялось);

3) Максимальное  снижение имущественных цензов  для участвующих в народном  собрании и поощрение малоимущих к исполнению их гражданских прав;

4) Могла существовать  только в условиях рабовладения  и рабского труда, освобождающего  свободных граждан для участия  в политике;

5) Могла действовать  только в масштабах отдельного  города (полиса), т.к. деятельность народного собрания в масштабах среднего или крупного государства невозможна;

6) С утратой  авторитетных руководителей, с  ростом социального неравенства  и с усилением влияния черни  афинская демократия превращалась  в деспотию большинства, а народное  собрание - в место сведения счетов: происходили расправы бедных над богатыми, преследование инакомыслящих (вспомним расправу над великим философом Сократом), казни полководцев за военные поражения.

Эволюционная  теория демократии

Само существование  демократических политических систем в определённом смысле удивительно, это - почти что чудо. Если мы посмотрим на ранние фазы человеческой истории, то ничего похожего на демократические системы мы там не найдём - сплошь и рядом это властные иерархии с различной степенью личной власти царя. В тех случаях, когда права царской власти ограничивались каким-либо образом - существованием народного собрания или жреческой власти - мы не можем говорить ни о какой серьезной степени демократического контроля снизу.

Появление в  обществе демократических институтов - это одно из направлений изменений в структуре общества, иными словами, это - факт эволюции. Но в состоянии ли мы предложить теоретическое объяснение этого факта?

Эволюционная  теория предполагает существование  определяющих принципов отбора. Такой принцип почти очевиден - это институциональная эффективность. Но кто всё-таки конкурирует и эволюционирует, институты или организации - т.е. субъекты социального действия?

Давайте сравним  эволюцию демократических институтов и эволюцию политических организаций.

Демократия - это  отнюдь не сообщество демократических  организаций. В сообществе демократических  организаций могут практиковаться самые жестокие формы борьбы и  создаваться условия, весьма далекие  от каких бы то ни было демократических идеалов (достаточно вспомнить Великую Французскую революцию). Демократия - это система демократических практик, пронизывающая всё общество и интегрирующая его в то, что можно назвать "демократическим разумом общества", а это - система социальных институтов. Если мы хотим понять истоки и сущность демократии, то мы должны все время иметь в виду двойственность институтов и организаций. Вообще говоря, в каждом случае, когда организация рассматривается изнутри, с точки зрения действующих в ней правил - это социальный институт, когда же она рассматривается снаружи, во взаимодействии с другими организациями, только тогда она выступает как социальный субъект. Социум оказывался разделением на иерархически организованные части, каждая из которых изнутри - социальный институт или множество социальных институтов, снаружи - социальная организация.

Различие в  эволюционной теории в случае социальных институтов и социальных организаций  состоит в следующем: в первом случае отбор - это смерть правила  или системы правил, во втором - это смерть социального субъекта. Ясно, что это далеко не одно и то же.

Но как возникает  необходимость в демократических  практиках? Где "естественные" истоки демократии? Можно сколько угодно говорить о желательности демократии из ценностных соображений - гуманности, справедливости и т.д. Но где естественные объективные основания, делающие демократию победительницей в эволюционной конкуренции с авторитарными и тоталитарными общественными порядками?

По существу демократия как целостная система возникла спонтанно только в некоторых частях Европы - в Северном Средиземноморье в период античности и затем в Италии и Северной Европе в Средние века и утвердилась окончательно в Швейцарии, Нидерландах, Великобритании, а затем в Северной Европе и США в 17-19 вв. Только на севере Европы демократическое развитие было непрерывным - без катастрофических сломов общественного устройства, террора, многочисленных гражданских войн, тоталитарных режимов и т.п.

Развитие парламентских  систем Англии и Франции - это, возможно, наиболее красноречивый пример двух диаметрально противоположных путей возникновения демократии. "Органический" рост парламента как института в Англии начиная с XIII века несомненен - парламент медленно, шаг за шагом, приобретал новые функции, постепенно вытесняя королевскую власть из фискальной деятельности, затем устанавливая контроль над деятельностью правительства и, наконец, овладевая государственным суверенитетом и оставляя монархии чисто декоративную роль.

Во Франции  после кратковременного подъёма парламентаризма в Средние Века Генеральные штаты надолго прекратили своё существование, чтобы возродиться накануне революции 1789 г., когда средневековая форма парламентаризма уже была с очевидностью мертва. Новые, рожденные революцией институциональные формы - Учредительное собрание, Национальное собрание, Конвент - были результатом рационального конструирования. Сама их недолговечность, как и недолговечность последовавших за революцией политических режимов, свидетельствует, при сравнении с устойчивым развитием демократии в Англии, о преимуществах "органического роста". Готовые институциональные формы, не подкрепленные длительным развитием соответствующих практик, приживаются плохо.

В контрасте  с органическим путём "конфликтный" путь развития демократии приводит к коллапсу элиты общества и попыткам построить государственную власть снизу, "из ничего".

Новые политики, лишённые традиционной легитимации  накопленного поколениями опыта  государственного управления, пытаются восполнить эту нехватку построением привлекательных идеологических конструкций, основанных на "демократической мифологии", способных, как они считают, обеспечить легитимацию власти в новых условиях. Прототипическим примером такого "конфликтного" пути развития демократии является Великая французская революция - "демократический террор", т.е. эксцесс, сопровождающий процесс перераспределения власти в обществе, а "свобода" начинает рассматриваться как возможность неограниченного насилия по отношению к тем, кто был связан с погибающим режимом. Свобода имеет свои издержки. В революционные периоды ломки старых социальных структур возникает искус полной свободы. Но свобода от чего? От традиций культуры? От веками налаживавшихся, апробированных способов регулирования социальной жизни? Свобода от совести? Такая свобода порождает еще больший произвол и часто кончается трагически.

К тому же нужно  учитывать одну универсалию многих революций - теряющие власть круги общества препятствуют формированию легитимных институциональных механизмов новой  власти и тем самым способствуют усилению антиинституциональных, призывающих к насилию политических движений.

Марксистская  концепция демократии

"И вместе  с тем ни один искренний  и образованный демократ не  может отрицать социалистическую  идею в принципе и отвергать законность стремлений, направленных к социализации общественных отношений. Демократическое движение должно быть и по существу является движением социалистическим -- борьбой за социальную справедливость и социальную солидарность."

Семён Людвигович Франк, "Политика и идеи"

В настоящее  время в России одной из наиболее дискуссионных проблем является проблема "марксизм и демократия" Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд.

Ленин В.И. Полн. собр. соч. 5-е изд.

. Большинство  специалистов соглашаются с тем,  что марксизм принадлежал к радикальному крылу радикальной демократии, а Ленин - к радикальному крылу марксизма.

Опыт ХХ в. показал, что по мере роста уровня производительных сил и культуры доля общечеловеческих функций в деятельности политической системы повышается. В наиболее развитых странах Запада современное социальное государство достаточно активно занимается регулированием экономики, в значительной мере берёт на себя осуществление социальных гарантий для малообеспеченных и т.п. Интересна противоречивая оценка марксистами роли демократии в условиях капитализма. С одной стороны, эта демократия признавалась безусловным прогрессом, поскольку она дает личности политические свободы и, в частности, позволяет лучше организоваться рабочему классу. В этой связи теоретики марксизма всегда предпочитали более демократический режим менее демократическому, а демократическую республику считали лучшей политической формой для перехода к социализму, демократии трудящихся. С другой стороны, буржуазная демократия признавалась неподлинной, обманом народа, современным аналогом греческих рабовладельческих республик. К. Маркс не раз говорил о хлеве буржуазного парламента, о парламентском кретинизме, о том, что угнетенным раз в несколько лет позволяют решать, кто именно из представителей господствующего класса будет в парламенте представлять и подавлять их. Аргументом выставлялось то, что высокий уровень социального неравенства, характерный для капитализма, превращает политическое равенство в фикцию. В этом отношении ситуация на современном Западе существенно изменилась: сформировался мощный средний класс, который может позволить себе участие в политике, уже не столь отчужден от нее; неравенство активного права, права избирать стало гораздо меньшим. Однако для того, чтобы быть избранным на сколько-нибудь высокий пост, по-прежнему требуются значительные суммы денег. Зарубежная политическая социология убедительно показывает, что, как правило, среднестатистически, победа на выборах определяется именно финансовыми затратами. Не случайно отцу братьев Кеннеди приписывается высказывание такого рода: "с деньгами, которые затрачены на Джона, можно избрать в Сенат собственного шофёра".

В этой связи  неубедительной представляется популярная точка зрения, согласно которой современная  западная демократия уже совершенно утратила классовый характер и представляет собой демократию вообще. Несмотря на расширение социальной базы государства на Западе и его успехи в создании социальных гарантий для неимущих, основную роль в политической жизни продолжает играть экономическая элита. Именно поэтому западные политологи, начиная с В. Парето и Г. Моска, вообще доказывали, что современная (в терминологии марксистов - буржуазная) демократия сводится к праву выбора элиты, представляет собой форму легитимации её власти. Не случайно политическая наука Запада, включая левых либералов, социал-демократов и других теоретиков левого направления, продолжают искать пути ослабления влияния социального неравенства на политическую сферу, искать механизмы, позволяющие представить в политической жизни интересы разных слоев, в том числе и малообеспеченных.

В итоге классическая марксистская политология приходила  к выводу о том, что демократия представляет собой наилучшую политическую оболочку капитализма как с точки  зрения рабочих, так и с точки зрения буржуа. Она позволяет реализовать лучший из двух возможных способов политического господства, а именно: манипулирование сознанием масс без применения в обычных условиях прямого насилия. Поэтому демократия представляет собой правило для высокоразвитых капиталистических стран, авторитарные режимы - исключение из правила. Последующие исторические события показали, что именно демократический и, как иногда выражаются, “социализированный” капитализм оказался способным выиграть экономическое соревнование у административно-бюрократического социализма, тогда как фашистский вариант капитализма потерпел полное поражение. Итак, в отношении демократии при капитализме основные элементы марксистской концепции во многом сохраняют своё значение, хотя она безусловно нуждается в корректировке соответственно изменившимся условиям.

Наиболее острым остается вопрос о диктатуре пролетариата.

Опыт СССР и  других стран административного  социализма показывает, что диктатура  пролетариата легко может переродиться в диктатуру бюрократии. Суть другой позиции в том, что любая диктатура тяготеет к универсальности и длительности насилия, и потому идея диктатуры пролетариата изначально ошибочна и порочна. Привлекательной стороной позиции является её гуманистический пафос, однако мировая история практически не имеет опыта смены общественных формаций (или, на языке западной социологии, типов социетальных систем) без установления авторитарных режимов той или другой формы, в той или иной степени. Не случайно в России к авторитаризму все больше склоняются политики, осуществляющие новейшую революцию, т.е. изменение самих основ общественного строя.