Столыпин и революция сверху.
Очевидно, что оригинальность, приписываемая нами стратегиям тех
политических вождей России, которых мы будем обсуждать ниже, не харак-
теризовалась некой абстрактной "новизной", последовательной и закончен-
ной. Эти стратегии представляли собой меланж уже высказывавшихся и за-
имствованных идей и совершенно новых взглядов, переплетавшихся с праг-
матическими проектами и тактическими компромиссами. В результате часто
выходило нечто противоречивое и постоянно меняющееся. Но этих деятелей
объединило, выделило из всех прочих и обеспечивало их политическое влия-
ние одно особое свойство - их аналитическая жизненная сила, т.е. способ-
ность отбросить господствующие представления прошлого и пойти нехоже-
ными тропами, пытаясь взаимодействовать с той неожиданной Россией, кото-
рая вдруг открылась в процессе революции. На личностном уровне это свой-
ство базировалось на способности быть достаточно безжалостным по отно-
шению к собственным социальным или интеллектуальным истокам, дистан-
цироваться от них и мыслить "крупномасштабно", т.е. уметь оставить не-
спешное копание в интеллектуальных завалах ради создания грандиозных
проектов социальных преобразований. Результат зависел прежде всего от об-
щей социальной ситуации, но также и от способности лидеров выбирать пра-
вильную тактику, а в особенности от их умения блокироваться с союзниками
и вести свои "кадры" через жестокие политические столкновения, которые
неизбежно возникали, когда священным коровам и их верным пастухам бро-
сался вызов.
С 1906 г. в правительственном лагере такой фигурой был Петр Столы-
пин. Многое было сказано его бывшими помощниками, врагами и биографа-
ми о том, что его проекты были вовсе не оригинальны, заимствованы из кон-
цепций других людей и тех многочисленных программ, которые пылились в
архивах Министерства внутренних дел России. Во многом это действительно
так. Вовсе не Столыпину принадлежит авторство ключевых элементов ре-
форм, которые связаны с его именем. Роль Столыпина заключается в том, что
он собрал эти элементы воедино и придал им особую легитимность в контек-
сте революции, подкрепил их авторитетом человека, который в своем качест-
ве рыцаря контрреволюции на какое-то время стал любимцем правителей
России и поставил им на службу совокупность административных ресурсов,
находившихся в распоряжении премьер-министра и Министерства внутрен-
них дел. Кроме того, речь здесь идет о сильной личности, которая упивалась
своей центральной ролью в разворачивавшейся общественно-исторической
драме. Энергичный, молодой (в свои сорок три года Столыпин стал самым
молодым министром России), работоспособный, честолюбивый и гордый,
красноречивейший защитник монархии в парламенте, - он не мог не остаться
в памяти и друзей и врагов как "последний великий защитник самодержавия".
Столыпинский генеральный план по переводу Российской империи в
новую эру (и уготованная им для себя роль "второго Бисмарка", выражаясь
языком того времени) был в основных его звеньях разрушен российским кон-
сервативным лобби. Из оставшихся обломков лишь один закон был принят и
введен в действие - закон о землевладении и землеустройстве. Эти законода-
тельные акты и получили название "столыпинской реформы" в анналах по-
следующих поколений. Фактически речь шла о куда более широком "пакете
реформ", связанных внутренней логикой в новый политический курс. Этот
пакет реформ содержал видение новой России - "великой России", противо-
поставленной Столыпиным в его знаменитой речи "великим потрясениям",
которых, по его мнению, желали радикалы и революционеры. Главными эле-
ментами реформы были как преобразование российской деревни - речь идет о
более чем 80% населения страны, - так и перестройка государственной маши-
ны. Также предполагалось сделать более мирной внешнюю политику России,
шире вовлекать в политические и экономические процессы те этнорелигиоз-
ные меньшинства России, которые могли способствовать оживлению ком-
мерческой деятельности, усовершенствовать систему образования и создать
всеобщую систему социального обеспечения для городских наемных рабо-
чих. Когда система управления будет усовершенствована и сельское общест-
во преобразовано (и таким образом будет выбита почва из-под ног эсеровско-
го движения, чье воздействие на общинное крестьянство Столыпин считал
главной непосредственной угрозой самодержавию), Россия начнет движение
к тому, что впоследствии будет названо саморазвивающимся ростом благо-
состояния, производительности и культуры, а следовательно, и политической
мощи. Предполагалось, что тогда, как и раньше, общественная самодеятель-
ность должна будет сочетаться с энергичным правительственным вмешатель-
ством. На выполнение этой программы был отведен короткий и четко опре-
деленный период времени - "двадцать лет покоя, внутреннего и внешнего",
после чего, обещал Столыпин, "вы не узнаете нынешней России!". Столыпин
впервые обнародовал эти планы в своей речи на открытии Второй Думы в
1907 г. Среди самых неотложных мер он назвал тогда не только подавление
революционного движения, но и разрушение общинного землевладения, а
также административные реформы, которые охватили бы (помимо аппарата
Министерства внутренних дел) выборные городские власти, суды и полицию.
За этими мерами должны были последовать реформы в армии и на флоте,
уравнение в правах старообрядцев и расширение прав еврейского населения,
совершенствование железнодорожной сети, создание системы социального
страхования и пенсионного обеспечения, введение (в долгосрочной перспек-
тиве) обязательного бесплатного образования, узаконение новых гражданских
прав и реформа налогообложения. Очевиден был несгибаемый монархизм
Столыпина и его страсть к "закону и порядку".
("Не запугаете", - рявкнул он в
ответ на яростные нападки оппозиции в Думе, последовавшие за его обеща-
нием "восстановить порядок и спокойствие" мерами правительства "стойкого
и чисто русского".) Он продемонстрировал серьезность этих намерений и
созданием военно-полевых судов, и широким применением смертной казни, и
разгоном Второй Думы в ходе государственного переворота, в результате ко-
торого был изменен избирательный закон. Однако этот подлинный контрре-
волюционер понимал с самого начала, что "реформы во время революции не-
обходимы, так как революцию породили в большей мере недостатки внут-
реннего уклада. Если заняться исключительно борьбою с революцией, то в
лучшем случае устраним последствие, а не причину... Там, где правительство
побеждало революцию (Пруссия, Австрия), оно успевало не исключительно
физическою силою, а тем, что, опираясь на силу, само становилось во главе
реформ".
В 1906 г., в период между роспуском Первой Думы и созывом Второй
Думы, столыпинское правительство оформило законодательно основные эле-
менты своей аграрной реформы. Избранная тактика заключалась в том, чтобы
однозначно продемонстрировать, что инициатива исходит от правительства, а
не от парламентариев, чья благонадежность была поставлена под сомнение.
Большая часть столыпинских указов 1906 г. довольно безболезненно
воплотилась в аграрный закон 1910 г. К тому времени он уже фактически вы-
полнялся в течение более чем трех лет. Ряд "аграрных" указов начался указа-
ми 12 и 27 августа 1906 г. о передаче Крестьянскому банку казенных и удель-
ных земель с целью последующей их распродажи крестьянам по цене на два-
дцать процентов ниже рыночной. В октябре было отменено положение, по
которому крестьяне обязаны были испрашивать согласия общины на внутри-
семейный передел земли и на получение паспорта для выезда из деревни.
Также было отменено право земских земельных начальников по собственно-
му усмотрению арестовывать и штрафовать крестьян. 9 ноября вышел самый
важный указ в этом пакете - утверждавший права главы каждого крестьянско-
го двора приватизировать общинные земли, находящиеся в его владении. Од-
новременно утверждалось право требовать объединения разрозненных поло-
сок земли в единый надел (или получать денежную компенсацию от общины
за те полоски, которые нельзя было объединить). Позднее было принято ре-
шение, что согласия половины крестьянских дворов было достаточно для от-
мены передельной общины и перехода всех общинных земель в частную соб-
ственность их держателей. Указом от 15 ноября разрешался заклад общинных
земель, что открыло новую сферу деятельности для Крестьянского банка, чьи
фонды значительно увеличились, а также расширило кредиты, доступные бо-
лее состоятельным крестьянам. Ряд дополнительных шагов завершал эти ре-
формы. Так, был введен в действие законопроект, согласно которому семей-
ная собственность на землю заменялась индивидуальной частной собственно-
стью. Была создана административная система, направленная на совершенст-
вование общинных и межобщинных переделов земли, землеустройства и осо-
бенно на создание хуторов. Такие хозяйства, базирующиеся на целом куске
земли, стоящие отдельно от деревни, были официально провозглашены опти-
мальной формой мелкособственнического сельского хозяйства. Эти хозяйства
пользовались льготами, когда проводились земельные продажи государст-
венным Крестьянским банком, когда предоставлялись государственные кре-
диты и когда приватизировалась общинная земля. Государственные земли
были предложены для колонизации в азиатской России и на Кавказе крестья-
нами Центральной России. Эта колонизация частично финансировалась пра-
вительством. Позднее, в 1910 г., в процессе преобразования указа от 9 ноября
1906 г. в закон Государственный совет "ужесточил" его, добавив положение,
по которому все общинные земли, которые не подвергались полным земель-
ным переделам с 1861 г., объявлялись приватизированными, а владеющие
ими общины объявлялись несуществующими. Сравнительно гладкий переход
столыпинских указов в законы объясняется тем фактом, что на этот раз боль-
шинство российского чиновничества, помещиков и ближайшего окружения
царя (тех, кого русская образованная публика называла камарильей), а также
российские монархисты-реформаторы и большинство консерваторов этого
крыла оказались единодушны. Даже главная конституционалистская оппози-
ция в Думе - кадеты возражали в основном против характера осуществления
реформы - того, что она навязывалась крестьянам, - а не против самого прин-
ципа приватизации земли, создания хуторов и переселенческой политики.
Вторым столпом начального этапа грандиозного проекта Столыпина
должна была стать административная реформа. Часть ее явно увязывалась с
проводимой приватизацией крестьянских земель и с декларированным жела-
нием включить российское крестьянство в российское общество в целом. Для
этого необходимо было все особые институты, связанные с крестьянским со-
словием, - такие, как крестьянская "волость" и ее суд, - заменить общими, т.е.
внесословными органами управления. Однако цели административной ре-
формы были гораздо шире, чем просто подстраивание под новую систему
землевладения. Ей придавалось значение "не просто практической, но поли-
тической реформы". Она должна была стать основным этапом на долгом пути
изменений в самой природе и организационной структуре империи.
Проект административной реформы предполагал для каждой губернии
учреждение губернского управления и расширение полномочий губернатора.
Предполагалось поднять уровень губернских чиновников высшего звена,
улучшить их подготовку и увеличить жалованье. В каждой волости и в наи-
более крупных поселениях планировалось учредить местные власти, которые
должны были избираться не только крестьянами. На уездном уровне также
намечались значительные изменения, направленные на соединение губерн-
ского и волостного уровня управления. В каждый уезд должен был назна-
чаться глава администрации взамен существующей системы прямого подчи-
нения губернии, - при котором местный предводитель дворянства считался
"первым лицом" в расплывчатом уездном руководстве. Земствам должны бы-
ли быть предоставлены также более широкие права. Рассматривались и более
радикальные перемены, однако они были отложены, учитывая враждебное
отношение царя к децентрализации (в особенности к рассматриваемой идее
разделения России на девять крупных регионов, наделенных значительной
автономией по типу американских "штатов" или германских "земель").
Параллельно столыпинское правительство внесло в Думу и другие за-
конодательные проекты. Так, предполагалось отменить правовую ущемлен-
ность старообрядцев, а также снять некоторые ограничения по отношению к
евреям. Должно было быть усовершенствовано руководство православной
церковью. Также рассматривались положения по социальному обеспечению:
государственное здравоохранение, пенсии для рабочих, а также закон о все-
общем начальном образовании начали свой долгий путь к статусу законов.
Поворотными пунктами столыпинской эры стали его поражения в
борьбе за законодательство по реформам системы управления и по правам
"меньшинств". Оба эти поражения были нанесены правительству правой оп-
позицией, которая отнеслась к реформе местных органов управления с от-
крытой враждебностью. В начале 1907 г. делегаты третьего съезда Объеди-
ненного дворянства и многие члены Государственного совета заявили свою
оппозиционность и представили последовательную аргументацию против
этих проектов. К 1908 г. на правом политическом фланге вполне сложилась
коалиция ненавистников Столыпина. В нее входили влиятельные группиров-
ки внутри Государственного совета и Объединенного дворянства, а также
высшие иерархи православной церкви, многие высокопоставленные чиновни-
ки, которые ощущали себя не у дел в свете новых политических эксперимен-
тов, плюс большая часть "камарильи" в союзе с крайне правыми политиками
Думы и некоторыми близкими к ним журналистами. Двусмысленность поло-
жения премьер-министра, который должен был действовать как слуга царя,
как чиновник и как парламентский политик одновременно, была использова-
на в полной мере. Избранная тактика нападок на Столыпина была направлена
на то, чтобы лишить его поддержки царя утверждением, будто премьер-
министр вступил в союз с консервативной Думой против враждебной ей оп-
позиции сверхконсервативных и истинно верноподданных реакционеров -
другими словами, поставил себя в оппозицию монарху. В то же время пред-
принимались шаги для того, чтобы разрушить негласный союз Столыпина с
октябристским большинством в Третьей Думе, с тем чтобы сделать его пра-
вительство беспомощным во всех звеньях политической жизни официальной
России. Прерогатива монарха была избрана основным фокусом антистолы-
пинской кампании. Эта кампания удалась вполне.
Несмотря на шум и ярость столыпинских усилий, он постепенно терял
позиции и отступал под нажимом правого крыла. Его авторитет и положение
зависели от царя, который, уже после гибели Столыпина в беседе с Коковцо-
вым о функциях премьер-министра в России, так помянул покойного премье-
ра: "Не следуйте примеру Петра Аркадьевича, который как-то старался все
меня заслонять". Царь охотно верил нашептываниям, что Столыпин не пред-
принимал необходимых шагов для защиты прерогатив короны; он снова и
снова критиковал Столыпина и отвергал законы, принятые правительством,
таким образом давая понять, кто настоящий хозяин.
Столыпин защищался и словесными доказательствами, и администра-
тивными методами, и с помощью прессы. Ему удавалось держаться ценой,
которую так суммировал один из его ближайших помощников: "К концу дня
он растворялся в компромиссах".
Переломный момент наступил в 1909 г., когда Столыпин подал проше-
ние об отставке после того, как его обвинили в отсутствии должного рвения в
защите авторитета царя. Царь не принял отставки, однако слабое место Сто-
лыпина было обнаружено. Он попытался умиротворить своих критиков спра-
ва и царский двор путем переноса акцента в собственных заявлениях и новых
законодательных предложениях на русификацию "окраин" - пробуя разыграть
националистическую карту. Однако Столыпин так и не обрел вновь доверия
правых кругов, и прохождение других его законопроектов не облегчилось.
При растущей поддержке со стороны родственников царя, его друзей и са-
новников из ближайшего царского окружения травля Столыпина продолжа-
лась, в то время как многие из тех депутатов Думы, кто относился к нему с
уважением, находили все более сложным продолжать поддерживать премьер-
министра в его "поправении".
Врагам Столыпина в конце концов удалось нанести ему жестокий удар
в марте 1911 г. по вопросу законодательства о создании земств в западных
губерниях России. К середине 1911 г. его политическая смерть близилась, и
он сам осознавал это. Его устранение с политической арены стало лишь во-
просом времени, и даже способ осуществления был уже, по-видимому, вы-
бран царским окружением - решено было сделать Столыпина наместником
Кавказа, что удалило бы его на "почетную должность" от Санкт-Петербурга и
реальной политики. Осуществлению этого плана помешала его смерть.
Столыпин был убит в сентябре 1911 г. двойным агентом Д.Багровым,
человеком, который был одновременно сотрудником охранки и членом анар-
хистского движения. Его выстрел и удивительная некомпетентность офице-
ров безопасности дали основание многим (включая семью Столыпина) счи-
тать, что это был результат заговора офицеров полиции.
Пять лет политической драмы, связанной с именем Столыпина, подвер-
гались различным интерпретациям. Его образ в работах историков вне Совет-
ской России колебался от патриотически настроенного защитника новой де-
мократии, основанной на мелкособственническом крестьянском хозяйстве, до
ранней версии фашиста-ксенофоба на службе русского царя, истинного пред-
ставителя русского реакционного дворянства. Советские историки неизбежно
начинали разговор об этом человеке и обо всем периоде, заклеймив его (с
легкой руки Ленина) "бонапартистом", однако интерпретация этого слова ме-
нялась и там.
Антиправительственные нападки, предпринимавшиеся российскими
реакционерами, и ответные меры Столыпина (так же как и его попытки дос-
тичь компромисса, от которого они уклонялись), по всей видимости, не были
просто размолвкой партнеров при разделе добычи. Цели Столыпина и реак-
ционеров существенно и последовательно различались. Между ними шла
острейшая борьба.
Если брать во внимание самооценку современников, необходимо начи-
нать с самого Столыпина и с его ближайших помощников. К 1909 г., проводя
политику, явившуюся ответом на опыт революции 1905 - 1907 гг. и направ-
ленную на то, чтобы подобное не повторилось, никто из них не сомневался в
том, кто из "истеблишмента" пытался уничтожить Столыпина и почему. Они
также не сомневались, что Столыпина атаковали справа те, кто ничему не
научились и ничего не забыли. Российская правящая элита также знала, что
борьба между Столыпиным и его оппонентами справа была борьбой не на
жизнь а на смерть, и что от ее исхода зависела в немалой мере судьба России.
Это действительно так, если только не считать, что российское дворянство и
российский царь занимались классовым самоубийством, предопределенным
неумолимыми "законами истории".
В мире, где Франко управлял Испанией на протяжении жизни целого
поколения и умер в собственной постели в президентском дворце, и где Хо-
мейни смог в корне изменить ход истории Ирана, было бы неразумно ставить
реальную историю просто в зависимость от законов прогресса. Конечно, ис-
ториография нужна и поучительна, однако конкретные результаты политиче-
ских битв и те или иные "пути" и "повороты" различных обществ невыводи-
мы из нее. Кроме того, рассматривая модели социальных изменений, можно
увидеть, помимо всеобщих или уникальных, также несколько типических пу-
тей, ведущих от докапиталистических укладов. Один из этих путей, который
сегодня мы обычно называем явлением "развивающихся обществ" (что само
по себе является крайним обобщением), был характерен для России рубежа
веков. В 1904 - 1906 гг. Столыпин обнаружил Россию, которая была не похо-
жа на тот образ, который он и его поколение несли в себе, и у него хватило
мужества посмотреть правде в глаза. Он начал борьбу за Россию, которая
значительно отличалась бы от той России, в которой он вырос, и за которую
все еще держался и класс, к коему он принадлежал, и его царь. В чем же зна-
чение предлагаемого им пути? Кроме того, с тех пор реформы типа столы-
пинских снова и снова предпринимаются то в одной, то в другой стране мира.
Почему? И наконец, Столыпин потерпел поражение не от законов истории, а
от конкретных политических сил. Что это были за политические силы?
Склад ума и направленность Столыпина и его ближайших помощников
были, в сущности, прагматическими, и концептуальное содержание того, что
они пытались делать, никогда не было выражено ими в виде связной теории.
У них не было Адама Смита или Фридриха Листа, которые выработали бы
основополагающие принципы для построения экономических стратегий на-
стоящего и будущего, тех или иных правительств и правителей. Лучшие тео-
ретические умы России были заняты другими проблемами. Тем не менее, не-
смотря на свою сугубо практическую направленность, политике Столыпина и
его команды суждено было войти в историю теоретической мысли как Рос-
сии, так и других стран, куда она перешла через работы таких исследовате-
лей, как А.Гершенкрон из Гарварда или - критически - П.Баран из Станфорда,
рассматривавших ее как элемент "теории развития", дискуссий по проблемам
"модернизации" и "зависимости", споров, определявших экономические стра-
тегии во всем мире в 50-е - 70-е годы текущего столетия. Судя по этому кри-
терию, а также и по тому, как столыпинские реформы связались с борьбой за
структурное преобразование общества, Столыпина можно назвать револю-
ционером мысли и действия, хотя такое определение вряд ли бы ему понра-
вилось. Кроме того, возможность успеха его реформ нельзя исключать на
чисто теоретических основаниях.
Стратегия Столыпина принимала во внимание не только историю Ев-
ропы и желание "догнать Европу", но также и некоторые основные элементы
российского своеобразия. Классическая политическая экономия Адама Смита
и Рикардо отразила и исследовала первый капиталистический подъем в Евро-
пе. Фридриху Листу принадлежит, как отмечалось выше, "первая поправка" к
этой теории, которая стала основой для политики "второй волны" индустриа-
лизации в Германии и Японии. "Вторая поправка" к взгляду классической
школы - это понимание того, что радикальное социальное преобразование
сельского общества и государственного аппарата - революция сверху - долж-
но происходить до или по крайней мере одновременно с проведением про-
текционистской политики индустриализации. Столыпинский "пакет реформ"
и дальнейшие шаги, которые из него вытекали, были направлены на осущест-
вление "второй поправки", хотя это и не выражалось в подобных терминах.
Эта программа также логична в современной ситуации многих "развиваю-
щихся обществ". Вот почему такие программы до сих пор привлекают к себе
внимание экономистов и политиков. Однако просто логика не гарантирует
хороших политических результатов. В период 1906 - 1911 гг. вопрос заклю-
чался в том, способен ли Столыпин осуществить свою стратегию - обезвре-
дить своих врагов и задействовать социальные силы, способные воплотить
его идеи.
Против "вешателя" Столыпина выступали все те силы, которые боро-
лись с самодержавием в 1905 - 1907 гг. Для радикалов он олицетворял ре-
прессивную природу царизма. Для "инородцев" он также символизировал
российский национализм. Кроме того, против его революционных планов
широких реформ сверху выступали реакционеры и консерваторы из среды
чиновничества и помещиков, позиции которых укрепились в результате по-
ражения революции, а также благодаря личным пристрастиям и чертам само-
державного правителя страны. Не демонстрировали политической поддержки
прогрессу по-столыпински даже те крестьяне, кто выходил из общин, а уж
сопротивление со стороны крестьянских общин было иногда отчаянным и
часто весьма эффективным. Аграрный компонент реформ вызвал волну при-
ватизации и колонизации земель, однако к 1911 г. эти процессы начали зату-
хать. А любимое детище правительственной реформы - хутора были созданы
на менее чем одной десятой приватизированной земли.
Столыпинская программа была "революцией сверху", которую не под-
держивали ни один крупный общественный класс, ни одна партия или обще-
ственная организация. Поэтому кажется невероятным, как мог Столыпин,
располагая столь ничтожной поддержкой, замахиваться на столь коренные
социальные преобразования. Поразительно малое число людей решили осу-
ществлять эти преобразования несмотря ни на что. Что же давало им возмож-
ность надеяться на успех? Готовность и в немалой мере способность принять
такой вызов определялись высоким положением в исключительно могущест-
венной бюрократии, а также высокомерие российских сановников, которые
считали себя полномочными представителями четырехсотлетней истории не-
прерывно растущей России и ее самодержавной монархии. Как и некоторые
представители российской либеральной интеллигенции XIX в., они считали,
что основным достоинством царской власти была ее способность игнориро-
вать социальные обстоятельства и любые "партикулярные" представления,
стоять над законом и влиять на ход истории, подчиняя обстоятельства своей
воле и насаждая то, что "нужно для блага России". Однако, чтобы осущест-
вить те социальные преобразования, которые они замышляли, им нужны бы-
ли "кадры" - компетентный "генштаб" специалистов-теоретиков и достаточно
большая армия исполнителей, обладающих не обычной чиновничьей акку-
ратностью, но упрямым энтузиазмом и дисциплинированным рвением. Надо
отметить, что персонал, занимавшийся осуществлением аграрной реформы, и
впрямь несколько изменился к лучшему: на место ограниченных и патриар-
хальных земских начальников пришли более подготовленные, более совре-
менные и более профессиональные чиновники нового министерства сельско-
го хозяйства. Однако эта малочисленная группа была ограничена лишь сфе-
рой сельского хозяйства, и к тому же их преданность идеям своего премьера
была сомнительной. Чтобы успешно использовать мощь государства в целях
преобразования России вопреки яростному сопротивлению оппозиции, Сто-
лыпину нужно было не только царское благоволение, законодательная под-
держка и экономические ресурсы, но что-то вроде опричников царя Ивана
Грозного, интеллигентов из "Земли и воли", которые "пошли в народ", или же
комсомольцев и чекистов, чьими руками проводились смертельные сталин-
ские реформы 1929 - 1937 гг. Ни ядро российских политических активистов,
ни консервативное дворянство, ни крестьяне, которые предположительно
должны были выиграть от этих реформ, - ни одна из этих групп не оказывала
Столыпину такой поддержки. Что касается самого Столыпина, он, по-
видимому, даже не понимал, что для совершения революции необходима ко-
горта революционеров.
Последующий период показал, насколько неслучайной была неспособность Столыпина использовать
силу государства в деле преобразования России в контексте задействованных политических сил. За остав-
шиеся до краха империи годы не было ни одного другого предложения, исходящего от правящих кругов,
существенно изменить законодательство России.