Вменяемость при эпилепсии

                                            Северо-Западный филиал

ФЕДЕРАЛЬНОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО БЮДЖЕТНОГО ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО УЧРЕЖДЕНИЯ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«Российская академия правосудия»

                                              (г. Санкт-Петербург)

 

ФАКУЛЬТЕТ ПОДГОТОВКИ СПЕЦИАЛИСТОВ ДЛЯ СУДЕБНОЙ СИСТЕМЫ

(ЮРИДИЧЕСКИЙ  ФАКУЛЬТЕТ)

 

 

 

 

 

 

                                             КОНТРОЛЬНАЯ РАБОТА

    по дисциплине «Судебная психиатрия»

 

 

 

     на тему: "Вменяемость при эпилепсии"

 

 

 

 

 

Выполнила:

Студент V курса, 512 гр.

Очной формы обучения

Чупятов И.И.

 

 

 

 

 

Преподаватель:

 

 

 

 

 

 

 

Санкт - Петербург

                                                          2012

                                                             

 

 

 

Введение.

Эпилепсия («падучая болезнь») — психическое  заболевание, проявляющееся различными судорожными или бессудорожными припадками (пароксизмами), психозами и специфическими изменениями личности, сопровождаемыми в тяжелых случаях развитием слабоумия.

Эксперты  ВОЗ дали определение эпилепсии  как хронического заболевания головного  мозга человека, характеризующегося повторными припадками, которые возникают  в результате чрезмерных нейронных  разрядов и сопровождаются разнообразными клиническими и параклиническими симптомами.

Название  болезни отражает один из наиболее характерных ее симптомов — большой  судорожный припадок, достоверно описанный  еще в донаучный период медицины.

Судорожные  и иные пароксизмальные состояния, характерные для эпилепсии, встречаются  при самых различных органических поражениях центральной нервной  системы. От генуинной эпилепсии  отличают так называемую симптоматическую эпилепсию (травматического, инфекционного, сосудистого, алкогольного и другого  генеза) и состояния с эпилептиформными проявлениями. Последние, являясь лишь одним из симптомов поражения  мозга, не определяют свойственного  данному заболеванию стереотипа развития болезненного процесса.

По мере накопления научных данных о генезе генуинной эпилепсии ее рамки  постепенно сужались. Вес чаще в  качестве причины эпилептической симптоматики выступали очаговые поражения головного  мозга: родовые и послеродовые травмы, асфиксия, аномалии развития плода и др. Тем не менее во многих случаях причина эпилепсии остается невыясненной. Большую роль в происхождении заболевания отводят повышенной судорожной готовности, возникающей в результате как наследственного предрасположения, так и приобретенных в течение жизни изменений функционального состояния центральной нервной системы и обмена веществ.

Распространенность  эпилепсии в популяции составляет 0,8-1,2%.

Значительное  число больных эпилепсией — дети. Как правило, первый припадок возникает  до 20-летнего возраста. У новорожденных  и младенцев наиболее частые причины  припадков: тяжелая гипоксия, генетические дефекты метаболизма, а также  перинатальные поражения. В детском  возрасте припадки во многих случаях  обусловлены инфекционными заболеваниями  нервной системы. Существует достаточно четко очерченный синдром, при котором  судороги развиваются только как  следствие лихорадки — фебрильные судороги. Известно, что у 19-36 детей  из 1000, по крайней мере, однажды в  жизни при повышении температуры  наблюдались судороги. Примерно у  половины из них следует ожидать  повторного припадка, а у трети  из этой половины возможны три и более таких эпизодов. Предрасположенность к фебрильным судорогам наследуется. Приблизительно у 30% больных подобные судороги выявляются в анамнезе у одного из членов семьи. Именно у детей имеют место тяжелые, резистентные к лечению формы эпилепсии — синдром Леннокса-Гасто, синдром Веста.

В молодом  возрасте основной идентифицированной причиной эпилептических нарушений  является черепно-мозговая травма. При  этом следует помнить о возможности  развития судорог как в остром периоде черепно-мозговой травмы, так и в более позднем периоде.

В последние  годы во всех развитых странах отмечается существенный рост заболеваемости эпилепсией у лиц старших возрастных групп. Демографические исследования в  нашей стране и за рубежом, проводимые за последние 20 лет, показывают, что  продолжительность жизни в экономически развитых странах значительно возросла. В связи с тенденцией к «постарению» населения большинства крупных  городов мира, увеличению продолжительности  трудоспособного периода жизни  и особого внимания, которое уделяется качеству жизни, проблема эпилепсии у взрослых и пожилых людей приобретает особое значение: распространенность эпилепсии в старших возрастных группах может достигать 1,5-2%.

У больных  старше 50 лет среди этиологических факторов эпилепсии следует прежде всего указать на сосудистые и дегенеративные заболевания головного мозга. Эпилептический синдром развивается у 6-10% больных, перенесших ишемический инсульт, причем наиболее часто вне острого периода заболевания. Проблема эпилепсии у пожилых пациентов включает в себя важнейшие вопросы геронтологии, эпилептологии и кардио-васкулярной патологии. При обсуждении тактики лечения подобных пациентов особое внимание уделяется не столько силе противоэпилептического действия препаратов, сколько их переносимости, малому количеству побочных эффектов и отсутствию взаимодействия с другими препаратами, принимаемыми пожилыми больными (А. Б. Гехт, 2000).

 

 

 

 

Вменяемость при эпилепсии.

Судебно-психиатрическое  значение эпилепсии определяется значительной распространенностью этого заболевания  среди населения (1-5 человек на 1000) и главное — особой тяжестью правонарушений (преимущественно против личности), совершаемых больными в различных  патологических состояниях, а также трудностью клинической и экспертной оценки ряда эпилептических расстройств.

Установление  диагноза эпилепсии не предопределяет однозначного экспертного решения. Более того, один и тот же больной  может быть признан вменяемым  в отношении преступления, совершенного в межприступном периоде, и невменяемым  в отношении деяния, совершенного во время пароксизма, что подтверждается практикой Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского.

Наиболее  важным и трудным в судебно-психиатрической  практике является распознавание скоропреходящих  эпилептических расстройств, нередко  обусловливающих общественно опасные  действия больных (главным образом  против личности). Трудность определяется прежде всего необходимостью ретроспективного воспроизведения клинической картины состояния в момент противоправных действий. Основную роль при этом играют показания свидетелей. Важны также первоначальные показания обвиняемого, данные им вскоре после содеянного. Для экспертов первостепенное значение имеют тщательно и квалифицированно собранные материалы дела, содержащие характеристику поведения больного, его внешнего вида, речевой продукции незадолго, в момент и вскоре после правонарушения.

Криминальные  действия, совершенные в сумеречных состояниях, имеют ряд особенностей: внезапность, безмотивность, отсутствие умысла, мер предосторожности и стремления к сокрытию следов преступления, часто невероятную и бессмысленную жестокость, нанесение жертве множественных тяжелейших ранений, бесцельное изуродование и расчленение трупа и т. п. Подобный характер преступления сам по себе вызывает предположение о сумеречном помрачении сознания. Дополнительные данные о возникновении припадка на отрезке времени, близком к правонарушению, резком изменении состояния, «странном» внешнем виде больного (рассеянный взгляд, замедленность движений или немотивированное возбуждение), глубоком сне после правонарушения — больной иногда засыпает рядом с жертвой, наличие подобных состояний в прошлом делают диагноз сумеречного помрачения сознания достаточно убедительным.

Вместе  с тем необходимо помнить о  различных вариантах сумеречных состояний, в том числе с небольшой  глубиной изменения сознания, с сохранной  способностью больных к грубой ориентировке и поверхностному контакту с окружающими, а также о возможности психогенной окраски болезненных (галлюцинаторно-бредовых) переживаний. Иногда больные в сумеречном состоянии проявляют агрессию против лиц, с которыми ранее были в конфликте. При мерцающем альтернирующем изменении сознания с периодами некоторого просветления одни свидетели могут отмечать неправильности в поведении больного, а другие — нет.

В таких  случаях требуется особо тщательное изучение всех обстоятельств дела, чтобы не вынести ошибочного заключения о вменяемости. Отдельные поверхностные  признаки могут создавать ложное впечатление о достаточной ориентированности  обследуемого, целенаправленности его  действий и понимании ситуации.

Амнезия при судебно-психиатрической экспертизе является только дополнительным критерием, учитываемым в сопоставлении  с другими данными, так как  ссылку на запамятова-ние своих действий обследуемые часто используют в защитных целях. Однако необходимо иметь в виду возможность ретардированной (запаздывающей) амнезии. В этих случаях на первых допросах обследуемый сообщает о бывших у него болезненных расстройствах, а впоследствии не помнит не только о них, но иногда и о самих допросах. Возможно также последующее припоминание болезненных расстройств в отличие от ближайшего периода после содеянного, когда отмечалась его полная амнезия; это связано с медленным улучшением состояния больного, в частности с постепенным полным прояснением сознания. Данное обстоятельство не свидетельствует против болезненного состояния в момент правонарушения. В отношении деяний, совершенных в сумеречном помрачении сознания, больные невменяемы.

Обследуемый Ш., 35 лет, разнорабочий, обвиняется в  убийстве тещи и тестя и нанесении  телесных повреждений жене.

Из анамнеза: с 11 лет Ш. страдает большими судорожными припадками, возникающими ежемесячно, иногда по нескольку раз в день. За 4 года до совершения правонарушения Ш. помещали в психиатрическую больницу в связи с неправильным поведением после припадков: бесцельно бегал, пытался совершить половой акт с коровой, говорил, что пища отравлена, что правление колхоза собралось, чтобы его отравить, залезал на крышу и кричал: «Спасайте!»

Указанные состояния врачи расценивали  как сумеречные. Последние 2 года Ш. злоупотреблял алкоголем; стал более раздражительным, возбудимым. В состоянии опьянения бывал особенно придирчивым и назойливым, в связи с чем родственники его часто связывали. Впоследствии о своем поведении не помнил.

В день правонарушения около 9 часов утра выпил 200 г вина, работал по хозяйству. В 14 часов за обедом выпил еще 100 г вина, некоторое  время спокойно разговаривал, затем  вдруг помрачнел, начал придираться  к жене. После замечания тещи о  его пьянстве бросил в нее тарелку, начал браниться, разорвал платье на жене. Родственники его связали и  уложили в летней кухне. Он успокоился и уснул. Около 17 часов Ш. самостоятельно развязал опутывавшие его веревки, порезал ножом перину и подушку. Вскоре в кухню вошла жена. Неожиданно Ш. молча нанес ей два удара  ножом в спину и шею и  выбежал вслед за ней из кухни. На улице подбежал к теще, несколько  раз ударил ее ножом, та упала. На подбежавшего к нему соседа Ш. тоже замахнулся ножом.

На обращение  к нему и попытку успокоить  Ш. не реагировал; «вид у него был  страшный». Соседу удалось отобрать у него нож. Тогда Ш. побежал домой, схватил в летней кухне другой нож и быстрыми шагами направился в соседний дом. Здесь спросил, где  его жена, и опять побежал на улицу. Там подбежал к лежавшей на земле раненой теще и, несмотря на ее мольбы не убивать ее, нанес еще  несколько ударов ножом. Оказавшегося рядом тестя тоже ударил несколько  раз ножом в грудь и живот, а когда тот упал, перевернул его  вверх лицом и перерезал ему  шею. Затем, сидя верхом на трупе, продолжал  наносить ему удары. Ш. едва оторвали от убитого и отобрали нож. Ш. вернулся к себе во двор, лег вниз лицом  на кучу мусора и уснул. Через 50 мин  после приезда участкового инспектора Ш. разбудили и назвали по имени. Он вскочил и бросился на инспектора. Взгляд у Ш. был блуждающий, его  связали. По пути в отделение милиции  Ш. молчал. В отделении милиции  «как-то дико и удивленно смотрел», не понимал, где он находится. На расспросы  отвечал: «Я ничего не знаю». О случившемся  не помнил.

Развитие  у Ш. возбуждения через некоторое  время после приема алкоголя и  в связи с внешним поводом (неприятное замечание), участие психогенных  сосентов (направленность агрессии в основном против «обидчиков» на втором этапе возбуждения — после сна) затрудняют квалификацию его психического состояния. Однако указанные моменты не противоречат картине спровоцированного приемом алкоголя сумеречного помрачения сознания с нарушением ориентировки и осмысления обстановки, автоматизированными действиями с бессмысленно-жестокой агрессией. Последующий глубокий сон, сменившийся оглушенностью, амнезия содеянного также подтверждают сумеречное помрачение сознания у Ц].

Заключение: Ш. страдает эпилепсией. Противоправные действия были совершены в состоянии сумеречного помрачения сознания; невменяем.

Правонарушения, совершаемые в состоянии дисфории, менее часты. Для распознавания  дисфории важны объективные сведения о безмотивном, внезапном изменении настроения и наличии подобных состояний ранее. Иногда сами больные создают трудности в квалификации бывшего у них болезненного изменения, так как стремятся объяснить возникновение «плохого» настроения каким-либо внешним поводом. Судебно-психиатрическая оценка зависит от глубины дисфории. Включение бредовых переживаний, нарушение сознания на высоте дисфории ведут к признанию таких больных невменяемыми.

Общественно опасные действия, хотя и значительно  реже, возможны во время малых припадков, а также других кратковременных  эпилептических расстройств (абсанс, амбулаторные автоматизмы и т. п.). В судебно-психиатрической практике это обычно транспортные аварии (наезды), поджоги, акты эксгибиционизма (обнажение половых органов в присутствии других лиц или в общественных местах) и др. В этих случаях больных признают невменяемыми.