Особенности лирики А.С.Пушкина

Особенности стиля лирики А. С. Пушкина 
 

Особенности стиля  лирики А.

С. Пушкина 

Со дня опубликования  «Руслана и Людмилы» имя Пушкина  неизменно 

было в центре не только идейной и общеэстетической, но и стилевой борьбы.

И  дело тут  не в одном лишь генеральном

значении Пушкина  для нашей культуры. Дело еще и  в том, что среди русских 

писателей Пушкин, как не раз говорилось, являет собою  тип художника 

прежде всего. В классическом нашем искусстве  всегда была сильна мысль о 

внутреннем единстве духовной деятельности, сквозило пренебрежение ко всякой

специализации, дифференциации ее, в частности, - к  эстетическому началу как 

таковому.

   В этом  отношении 

Пушкин был  «гармоничнее», «художественнее» своих  гениальных преемников; при 

мысли о Пушкине  тот час же возникает внутренний образ четкой и стройной,

законченно-совершенной, кристального стиля.

   Это свойство  Пушкина в 

свое время  хотели использовать деятели «чистого искусства», от Фета до акмеистов.

Однако же они  не имели особого успеха на этом поприще – и совершенно ясно

почему. Пушкин не «просто великий стилист», форма, стиль у него не самодовлеет.

Недаром Толстой  по контрасту вспомнил о Пушкине: «вон у Пушкина: его читаешь и 

видишь, что форма  стиха ему не мешает». Толстой  тут выражает мысль, в сущности,

очень точно  очерчивающую главный принцип стилистики Пушкина: форма – это 

гармоничное, точное выражение чего-то ( т.е. содержания, сути духовной).

Как только нарушается это строгое равновесие, как только совершается перекос в 

ту или иную сторону (у некоторых акмеистов, например в сторону «формы как

таковой»), так  мы сразу интуитивно знаем, что пушкинский стих, пушкинская

традиция тут  уже переосмыслены в своей  сути, а не в деталях.

   Кардинальное  свойство,

о котором сейчас идет речь, делает стихи Пушкина очень «выгодным», адекватным

материалом для  современных раздумий о стиле - о  смысле самой это категории.

Ныне ясно, что  стиль нельзя толковать как одно лишь «своеобразие»,

индивидуальность  художника: сама практика творчества и  усилия многих

литературоведов, теоретиков искусства вновь показали, что в стиле, в стилевых

факторах нельзя искусственно изолировать общее  и своеобразное; индивидуальный

стиль – лишь одна из ступеней, один из уровней в  скользящей шкале стилевых

категорий: стиль  произведения, индивидуальный стиль художника, стиль школы,

стилевая тенденция  … 

   При трактовке  стиля 

как категории  ближе к конкретной истине не слишком  простая формула «стиль – это 

художественная  форма» и не слишком общая и  статичная формула «единство 

содержания и формы», а также обозначения, как переход содержания в форму, формы

в содержание, - сам фактор, закономерность, момент этого перехода. Стиль 

– это закон  художественной формы, как момент перехода в дух,  в содержание. Это художественная форма,

взятая в плане  ее закона и динамики вширь и в  глубь.

   Особенно  показательна 

в этом отношении  лирика Пушкина: тот принцип гармонии, стройности, полный

сообразности  и соразмерности всех элементов, который столь кардинально важен  для 

Пушкина, в его  лирике выступает обнажено – он не заслонен всем тем, с чем

приходится иметь  дело в крупных жанрах в силу самой  жанровой специфики:

В те дни, когда  мне были новы

Все впечатленья  бытия – 

И взоры дев  и шум дубровы,

И ночью пенье  соловья,

Когда возвышенные  чувства,

Свобода, слава  и любовь

И вдохновенное искусство 

Так сильно волновали  кровь, -

Часы надежд и наслаждений 

Тоской внезапной  осеня,

Тогда какой-то злобный гений 

Стал тайно  навещать меня.

Печальны были наши встречи:

Его улыбка, чудный взгляд,

Его язвительные  речи

Вливали в душу хладный яд.

Не истощимый  клеветою

Он провиденье искушал;

Он звал прекрасною мечтою;

Он вдохновенье  презирал;

Не верил он любви, свободе,

На жизнь насмешливо глядел – 

И ничего во всей природе 

Благословить  он не хотел.

(1823г) 

Это стихотворение  по сути и по форме обратило на себя особое

внимание самого Пушкина и – Белинского, одинаково  ненавидевшего в период статей

о Пушкине как  голую риторику с «хорошим содержанием», так и бессодержательное 

рифмоплетство. Тут есть высокая, глубокая мысль – и пристальное претворение.

Это претворение, эта гармония сути и формы прежде всего видны в композиции – 

вообще в одном  из наиболее мощных лирических средств  Пушкина,  с его архитектонизмом, стремлением к 

стройной форме.

   Если  взглянуть на 

другие стороны  стиля – на лексику, ритмику, на систему  деталей, то увидим ту же

особенность : ясное, чуткое соответствие внешних форм –  внутренним, образных

сил, средств  – духовному, содержательному заданию. Все – мера в меру, везде –

сообразность  и соразмерность : всего не более  и не менее, чем требуется для 

прямого дела. Это  – законченно-замкнутое художественно-стилевое решение.

   Почти  в каждом 

стихотворении Пушкина есть эта внутренняя четкость композиционных средств. Мало

того, она сплошь и рядом выведена во вне, акцентирована, возведена в доминанту.

Так, Пушкин очень  любил лирическую композицию «двух  частей», соединенных между 

собой по контрасту  или какому-либо иному принципу. Сплошь и рядом две части – 

это просто две  строфы: столь четко деление, столь важен, подчеркнут принцип

симметрии.

Высоко над  семьею гор,

Казбек, твой царственный  шатер 

Сияет вечными  лучами.

Твой монастырь  за облаками,

Как в небе реющий ковчег,

Парит, чуть видный, над горами.

Далекий, вожделенный берег!

Туда б, сказав «прости» ущелью,

Подняться к  вольной вышине!

Туда б, в заоблачную келью,

В соседство  Бога скрыться мне!.. (1829г)

Пушкин любит  стихотворение – развернутое  сравнение. Ему 

импонирует простота, наглядность, контрасты и действенность этой формы. Два

образных алгоритма, две линии резко оттеняют, «освежают» друг друга – и вместе

дают естественное, живое целое. Сплошь и рядом сама разгадка, секрет сравнения 

оттянуты в  конец:

…Таков 

И ты, поэт!

   Тем самым  ясность и 

само влияние композиции на контекст резко увеличиваются; в то же время Пушкин

всегда в душе озабочен тем, чтобы композиция, при  всей ее резкости,  была именно естественной,

живо-непринужденной; отсюда, например, любовь как раз  к развернутым сравнениям

– тропу более свободному и открытому, чем напряженное, субъективно-спресованная

метафора:

На небесах  печальная Луна

Встречается с  веселою зарею,

Одна горит, другая холодна.

Заря блестит  невестой молодою,

Луна пред ней, как мертвая, бледна,

Так встретился, Эльвина, я с тобою.

(1825)

   Пушкин  неизменно ценит 

такие средства поэтики, как 

рефрен :

…Шуми, шуми, послушное  ветрило,

Волнуйся подо мной, угрюмый океан…

Храни меня, мой  талисман,

Храни меня во дни  гоненья,

Во дни раскаянья, волненья:

Ты в день печали был мне дан.

Когда подымет  океан 

Вокруг меня валы ревучи,

Когда грозою грянут тучи, -

Храни меня, мой  талисман.

кольцо («Не пой, красавица»),

сравнение:

Буря мглою  небо кроет,

Вихри снежные  крутя;

То, как зверь, она завоет,

То заплачет, как дитя,

То по кровле обветшалой

Вдруг соломой  зашумит,

То, как путник запоздалый,

К нам в окошко застучит.

вообще композиционный повтор, - средства, дающие композиции и 

четкость, и легкую и ясную условность, и напевность, свободу одновременно:

Сквозь волнистые  туманы

Пробирается луна,

На печальные  поляны

Льет печально свет она.

По дороге зимней, скучной 

Тройка борзая бежит,

Колокольчик однозвучный 

Утомительно гремит.

…Грустно, Нина : путь мой скучен,

Дремля смолкнул мой ямщик,

Колокольчик однозвучен,

Отуманен лунный лик. 

   Но все  это не значит,

что композиция, как и другие средства стиля, подчиняется  у Пушкина одному лишь

закону строгости  и симметрии. То есть они подчиняются, но сама его стройность,

строгость неизменно  внутренне полна и напряжена. «Сладкозвучие», музыка, бег,

напевность пушкинского  стиха нередко сбивают с толку; он кажется только плавным 

и легким, тогда  как на деле он скрыто патетичен, конфликтен. Многие даже и 

сведущие люди споткнулись на «простоте», мнимой бездумности и гладкости

Пушкина. Играет роль и то, что строки Пушкина  уже «автоматизировались», в 

сознании стали  само собой разумеющимися.

Для пушкинской композиции 

нередко характерно прямое и четкое сопоставление чисто  человеческого и 

пейзажного планов. Пушкин любит природу, любит ее и в вихре, и в покое; но

неизменно природа  для Пушкина – напоминание  о простоте, свободе, духовном