Жизнь и творчество М.И. Глинки

    Таким образом, в двадцать с небольшим  лет от роду Глинка успел уже многое познать и увидеть собственными глазами. Он стал очевидцем того, как  царизм расправляется с передовыми людьми своего времени, чей патриотизм, стремление к созданию национальной самобытной культуры и верность принципам народности русского искусства не могли оставить Глинку равнодушным и не вызвать у него горячий отклик. Общение с ними укрепило в нем чувство любви к русскому народу.

    В конце декабря 1825 года, потрясенный  событиями Глинка на полгода уехал  в Смоленск и Новоспасское под  предлогом свадьбы своей сестры Пелагеи Ивановны.

      Его первое длительное пребывание  в этом городе совпало с  мрачным периодом реакции, наступившей  в стране после подавления восстания декабристов. Если учесть, что на Смоленщине было немало декабристских "гнезд", то можно себе представить, как они усиленно прочесывались царской охранкой: тайная слежка, обыски, допросы производились повсюду и создавали гнетущую атмосферу. Все это не могло не подействовать на Глинку, который под впечатлением пережитых волнений  в Петербурге и без того испытывал чувство душевной тревоги. В его "Записках"  встречаются отдельные косвенные упоминания, убедительно свидетельствующие об этом. Ведь ещё недавно он был душою общества и своим появлением приводил всех в радость, а теперь значительно изменился и стал более замкнутым.

    По  приезде в Смоленск Глинка остановился  у дальнего родственника А.А.Ушакова. В это же время в доме Ушаковых появился прибывший из Петербурга гвардейский офицер И.Шервуд, снискавший себе позорную славу провокатора и предателя декабристов. Передовые люди прекрасно понимали, каков облик этого человека, но царь отнесся к нему по-другому. Высоко оценив его роль в раскрытии заговора и разгроме декабристов, он добавил к фамилии Шервуд приставку "Верный". Этого оказалось достаточно, чтобы сразу же завоевать популярность у провинциальной аристократии и превратиться в героя дня.

    Круг  его знакомых расширялся, он стал бывать ещё в нескольких аристократических домах. Один из таких домов принадлежал генералу в отставке Апухтину. По свидетельству Глинки, генерал жил на широкую ногу и любил устраивать увеселительные вечера. На этот раз, в связи с особыми обстоятельствами, он решил дать музыкальное представление под названием "Пролог на кончину императора Александра I и восшествие на престол императора Николая I". Текст был написан на французском языке гувернером в доме генерала Апухтина графом Оливером, музыку поручили сочинить Глинке.

    Факт  участия Глинки в этом верноподданническом  спектакле кажется очень странным и противоречащим его тогдашнему внутреннему состоянию. Однако надо учесть ту обстановку, в которой  он в то время находился, живя под  одной кровлей с Шервудом, когда  всякого рода протест мог был соответствующим образом расценен. Кроме того, Глинка был ещё молодым, начинающим композитором, и всякое предложение написать музыку льстило ему и давало возможность лишний раз заявить о себе и проверить свои способности к созданию произведения крупной формы. Именно с этих позиций и оценил свой труд Глинка, когда вспоминал о нем впоследствии.  "Я считаю эту кантату, - писал он, - первым удачным опытом в вокальной музыке большого размера"⁷.

    В течение весны 1826 года Глинка несколько раз менял место жительства, то уезжая в Новоспасское, то вновь возвращаясь в Смоленск.

    В мае 1826 года Глинка возвратился в  Петербург. В этом году Глинка выпустил в свет только одни вариации для  фортепиано на тему итальянской песни  «Benedetta sia la madre», свое первое изданное сочинение, и работал еще над двумя циклами вариаций: на тему из оперы «Фаниска» Керубини и русской песни «Среди долины ровныя», отмеченными уже глинкинским стремлением насытить мелодическим началом виртуозно - технические моменты. Осенью 1826 года он уехал в Москву  к пансионским друзьям - Н.А. Мельгунову и, главное, С.А. Соболевскому.

    У Соболевского, Вяземского, Веневитиновых  Пушкин, возвратившийся из ссылки, читал  свою недавно законченную трагедию «Борис Годунов». И, как предполагал Стасов, «…может быть, эти энтузиастные дни и часы, проведенные в восторгах целой толпы московских интеллигентных людей, и Глинка вместе с ними, перед «Борисом Годуновым», были первою и таинственною причиною зарождения мысли о «Жизни за царя»?!? Заметьте, даже, как эпохи близки…Да, может быть, Пушкин был отцом и «Жизни за царя», как был отцом «Мертвых душ» и «Ревизора»⁸. Годы, последовавшие за возвращением Глинки в Петербург, были наполнены прилежными занятиями. В 1828 году он оставил службу и посвятил себя одной музыке (к неудовольствию отца, огорченного тем, что из сына вышел «скоморох»). Не принимаясь за крупное произведение, Глинка работал тогда главным образом над формами камерно-вокальными  романсами и русскими песнями, канцонеттами, ариями и квартетами на итальянские тексты.

    В жизни Глинки началась новая полоса.

    И хотя к этому времени он ещё  не сформировался до конца как  композитор (главные его завоевания были впереди), он уже обладал немалым  творческим опытом, имел собственные  убеждения и цели в жизни.

    Главной целью Глинки было создание подлинно русских произведений, тесно связанных  с Россией, её народом и проникнутых  русской песенностью. Это желание  писать по-русски возникло у Глинки ещё до поездки за границу.

    М.Л.Яковлев, лицейский товарищ Пушкина, познакомил Глинку с А.А.Дельвигом. Поэт передал ему слова песни «Ах ты, ночь ли, ноченька», а вскоре Глинка сочинил на его же стихи русскую песню «Дедушка, девицы раз мне говорили…», которую Яковлев весьма ловко пел. В доме гр.В.П.Кочубея  Глинка принял участие в интродукции из «Дон-Жуана» Моцарта, выступив в партии Донны Анны. Весной 1828 года Грибоедов сообщил Глинке мелодию грузинской народной песни, на основе которой композитор написал позднее один из лучших своих романсов «Не пой, красавица, при мне». В следующем году стараниями Глинки и Павлищева, зятя Пушкина, явился в свет «Лирический альбом     на 1829 год». В нем появились два романса молодого композитора и в числе их «Память сердца» - одно из привлекательнейших по теплой искренности мелодики его сочинений тех лет. скоре Глинку посетила болезнь: возросли жестокие нервные боли, успокоить которые были не в силах пилюли доктора. Мать увезла сына в деревню, но это ничем ему не помогло. Возможность избавиться от страданий и усовершенствоваться в музыке Глинка видел лишь в заграничном путешествии. 25 апреля 1830 года, по дурной весенней погоде, Глинка выехал из Новоспасского в дальний путь - на Смоленск, Брест, Варшаву. 
 
 
 
 
 
 
 

2. ПОД НЕБОМ ИТАЛИИ.

    Их  путь лежал по горным дорогам, среди  редких еловых лесов, нависших над пропастями скал, мимо сверкавших снегами вершин. Я думаю, что Глинку увлекло не одно романтическое стремление, изведанное столь многими его русскими современниками, поэтами и художниками, а прежде всего новая итальянская музыка и желание самому усовершенствоваться в композиторском мастерстве. В своих надеждах композитор не ошибся.

    Волшебным была и музыкальная столица Италии - Милан! Первые дни своего пребывания там Глинка прожил в гостинице  возле знаменитого собора. Его  восхищал вид этого великолепного, из белого мрамора сооруженного храма и самого города, прозрачность неба, черноокие миланки с их вуалями.  Глубокую красоту итальянской лунной ночи Глинка передал в своей баркароле - романсе «Венецианская ночь». Кроме «Венецианской ночи» Глинка написал тогда ещё два романса и несколько каватин и арий в итальянском оперном стиле.

    Мне кажется, что замечательным свидетельством окрепшего в те годы мастерства композитора  стали написанные в 1832 году  камерные сочинения Глинки - Большой секстет  и Патетическое трио.  Летом 1833 года болезнь не позволила композитору  работать, хоть Глинка, по его словам, и «много соображал». «Мучительные ощущения» довели композитора до ностальгии, и в конце июля  Глинка покинул Италию. Три года, проведенных Глинкой в Италии стали временем окончательного созревания его таланта.

    Воспользовавшись  пребыванием в Берлине своей сестры Натальи Ивановны Гедеоновой,  Глинка вскоре уехал туда и ожил душой при свидании с ней и её мужем. Вскоре Глинка начал систематические занятия с крупным музыкантом-теоретиком и педагогом Зигфридом Деном. За пять месяцев тот привел в порядок не только познания своего высокоодаренного ученика, но и его мысли о композиторском мастерстве и музыкальном искусстве вообще.

    Спустя  некоторое время Глинка вернулся в Россию. Известие о кончине отца неожиданно прервало его пребывание в столице Пруссии. Правда, он надеялся вскоре туда возвратиться. Теперь Глинку влекли туда не только уроки Дена, но и образ юной певицы Марии. К ней композитор, как упомянул он в «Записках», «почувствовал… склонность, которую кажется, и она разделяла», и с которой он переписывался. В конце апреля Глинка вместе в Гедеоновыми возвратился в Новоспасское. Но отдых там не был долгим.

    Несмотря  на «довольно приятную», по его словам, жизнь в деревенской тишине, возле  любящей матери и младших сестер, уже в начале июня 1834 года Глинка уехал в Москву. Ему хотелось свидеться там с Н.А. Мельгуновым и показать музыкальному миру древней столицы, что он «не даром странствовал по Италии». Своего рода творческий вечер, в котором при участии одаренной певицы-любительницы П.А.Бартеневой и «струнных инструментов» Глинка пел и играл свои сочинения, состоялся в доме Мельгунова вскоре по приезде композитора в Москву.

    В свое пребывание там он слушал также  сочинения местных композиторов и сам написал романс «Не называй  её небесной» на слова московского литератора Н.Ф.Павлова. Я думаю, что самым важным было то, что там с новой силой вспыхнуло в нем желание написать русскую оперу. Как вспоминал композитор, не только слов, но даже самого сюжета у него не было. На некоторое время его внимание привлекла повесть «Марьина роща» В.А.Жуковского, и он даже импровизировал на фортепиано. Тем не менее слащавая чувствительность её содержания, лишённого подлинно народного характера, вскоре Глинку охладила.

    Хлопоты о получении нового заграничного паспорта привели Глинку в Петербург. Удерживали его там теперь два серьёзных обстоятельства. В доме своего родственника, А.С.Стунеева, Глинка встретился с Марией Петровной  Ивановой, и постепенно её миловидность и некоторая врожденная грация пленяли его все более и более. Девушка начала брать у Глинки уроки пения и принимала участие в домашних концертах у Стунеевых. По словам композитора, в иные дни они подолгу шушукались, сидя на софе. Увлечение Глинки постепенно росло. В письме к матери он признавался в том, что новое чувство спасло его от гибели. Теперь семейное счастье казалось ему возможным.

    Конкретной  стала давно запавшая в душу  Глинки мысль о создании русской  оперы. Позднее он вспоминал, что, несмотря на жизнь «домоседом», по давнему  знакомству бывал тогда вечерами у В.А.Жуковского, где еженедельно собиралось избранное общество, состоявшее из поэтов, литераторов и вообще людей, доступных изящному… А.С.Пушкин, князь Вяземский, Гоголь, Плетнев были постоянными посетителями…Иногда вместо чтения пели и играли на фортепиано…К стремлению Глинки Жуковский отнесся не только сочувственно, но и указал ему как на сюжет для оперы на историю героического подвига костромского крестьянина Ивана Сусанина, эпизод из истории Смутного времени на Руси, неоднократно привлекший к себе внимание русских писателей на рубеже XYIII-XIX столетий. В 1815 году оперу на этот сюжет поставил в петербургском Большом театре композитор К.А.Кавос. Но это не смутило Глинку. На предложение поэта он живо откликнулся. Сцена в лесу поразила его воображение, он находил в ней много оригинального, характерно русского.

    «Сцену  Сусанина в лесу с поляками я писал  зимою, - вспоминал Глинка, - всю эту  сцену, прежде чем я начал писать, я часто с чувством читал вслух  и так живо переносился в положение  моего героя, что волосы у самого меня становились дыбом и мороз подирал по коже»⁹.

    На  окончательном выборе сюжета для  оперы могло также сказаться  и знакомство Глинки с думой «Иван  Сусанин» декабриста К.Ф.Рылеева, широко известной в России первой половины XIX века.

    Увлеченный Глинка немедленно приступил к работе. «Как по волшебному действию вдруг создался… план целой оперы и мысль противопоставить русской музыке - польскую; наконец, многие темы и даже подробности разработки - все это разом вспыхнуло в голове моей», вспоминал Глинка. Свое сочинение Глинка назвал «Иван Сусанин». Отечественная героико-трагическая опера в пяти действиях или частях.