Ссылка и каторга в России

В 1826 г. "во глубине сибирских руд" оказались первые декабристы, положившие начало почти столетней истории политической каторги. Вскоре за ними последовали участники польского национально-освободительного движения, борцы за свободу Венгрии (в Баргузин был сослан известный венгерский поэт Шандор Петефи), а позже - петрашевцы, революционеры-демократы, народники, представители различных социалистических партий.

Расширяется и "география" тюрем. В 1830-х гг. были открыты запасы золота на Каре, вести его добычу решили силами ссыльнокаторжных. Так возникла знаменитая Карийская каторга, которая просуществовала до 1892 года. В конце XIX  в Забайкальской области насчитывалось более 14 тысяч ссыльных, в общих тюрьмах содержалось около 5 тысяч и в каторжных  - более 2 тыс. заключенных. В 1900 году правительство отменило ссылку в Сибирь за "общие преступления", теперь этот вид наказания распространялся только на политических. В 1905 году после ликвидации тюрем на Сахалине (остров отошел к Японии) роль Нерчинской каторги еще более возросла, значительную долю каторжан стали составлять политические заключенные.

 

 

 

 

 

 

 

 

3.2 Условия содержания  ссыльнокаторжных

 

Сроки ссылки вплоть до середины XIX века никак не оговаривались, фактически она была пожизненной. Только каторга с 1820-х годов

 получает  ограничение во времени (не более 20 лет) прежде чем попасть к месту своего заточения, ссыльнокаторжным нужно было пешком пройти тысячи километров. Экипажей "удостаивались" только особо опасные государственные преступники, например, декабристы Н.Г.Чернышевский.

  С  1840-х годов заключенных стали  перевозить на подводах. Из них  формировались специальные команды, которые под конвоем отправлялись  в Нерчинские рудники. Длинные вереницы людей, многие из которых были в кандалах, под охраной шли по Московскому тракту - главной дороге, которая связывала центр с Сибирью. Вслед за ними двигался обоз с женщинами и детьми. Входя в населенные пункты, партия затягивала песню, и навстречу им выходили сердобольные жители, вынося подаяния. Для отдыха ссыльных каторжан и каторжных вдоль всего тракта были построены специальные этапы - были большие мрачные здания, окрашенные в желтый цвет. С поступлением очередной партии помещения, оборудованные только нарами, переполнялись людьми. Целые семейства - мужчины, женщины, дети - скручивались на ночь в одном помещении. А на утро снова большой переход до следующего этапа. И так тысячи километров. После постройки железной дороги заключенных перевозили в вагонах, а затем - на подводах.

По прибытии каторжан размещали по тюрьмам при рудниках, приисках и заводах. На всех заключенных заводилось личное дело, которое включало в себя специальную книгу сроков отбывания наказания и все необходимые сведения об арестанте. Из личных вещей заключенным разрешалось иметь только обручальное кольцо и предметы религиозного культа (образок, нательный крест для православных и католиков и т.д.). Здесь их заковывали в кандалы, одевали в халаты с большой яркой заплатой на спине в виде бубнового туза, а на половине головы сбривали волосы. Условия содержания каторжников были самыми ужасными. Переполненные тюрьмы, отсутствие всяких санитарных норм, тяжелая работа, суровые наказания - все это было причиной высокой заболеваемости и смертности среди заключенных. Правовое положение каторжников в период отбывания наказания определялось инструкциями центральных учреждений и ведомств. На основе этих нормативных документов начальники каторжных тюрем разрабатывали собственные инструкции. Одним из наиболее значимых документов такого рода был распорядок дня арестанта,  установленный "Общей тюремной инструкцией". В соответствии с требованиями инструкции, день арестанта начинался в шесть часов утра с поверки по камерам. После это следовал утренний туалет, а затем "поочередно небольшими партиями" заключенных выпускали "в отхожие места". Утренний чай с ржаным хлебом пили в восемь часов утра, после чего каторжан уводили на работу. Свободные от работы возвращались в камеры и до утренней прогулки занимались своими делами. Расписание прогулок составлялось непосредственно тюремной администрацией, с таким расчетом, чтобы все заключенные могли пользоваться ими ежедневно в пределах от десяти минут до получаса. Последнее требование соблюдалось далеко не всегда. В Горном Зерентуе, к примеру, имели место случаи, когда заключенные выходили на прогулку 1-2 раза в неделю на 10-15 минут. Обед начинался в 12 часов, ужин в 6 часов вечера, затем следовала уборка камер, после которой в камеры приносили кипяток. По окончании вечерней поверки и предусматриваемого инструкциями ежедневного обыска, в 9 часов арестанты ложились спать. "Общая тюремная инструкция" на сон отводила арестантам от 7 до 8 часов в сутки.

Состояние медицинского обслуживания каторжников было неудовлетворительное. Это было связано с переполнением тюрем, плохим их обустройством, низкокалорийным питанием, плохим состоянием системы медицинского обслуживания осужденных, нехваткой денежных средств. В тюремных лазаретах не хватало медицинского персонала и элементарных медикаментов. Нехватка мест в тюремных лазаретах приводило к тому, что нередко больные заключенные подогу находились в общих камерах со здоровыми людьми. Подобная порочная практика приводила к распространению в тюрьмах простудных и инфекционных заболеваний: катару дыхательных путей, воспалению легких, туберкулезу и др.  Условия каторги особенно тяжело сказывались на здоровье женщин. Это толкало каторжников на побеги. По отношению к заключенным практиковалось одиночное заключение, порка розгами. Имели место такие наказания, как приковывание на определенный срок к тачке или к стенной цепи.

В 1886 году забайкальские тюрьмы и места ссылки посетил американский путешественник Дж. Кеннан. Он был поражен условиями,  в которых находились заключенные и ссыльные. По приезду в Америку он написал книгу "Сибирь и ссылка". В начале XX века она была издана в Англии, а затем и в России. В ней он писал: "Для цивилизованного государства позорно даже самых отъявленных преступников заставлять жить в подобной обстановке". Благодаря Кеннану весь мир узнал о Нерчинской каторге.

По истечении определенного срока заключенные могли быть переведены в так называемую вольную команду. Теперь они находились за пределами тюрьмы - "на свободе". Но свобода была относительной - заключенные использовались на различных работах, находясь под постоянным надзором. Дж. Кеннан, осмотрев один из подобных "поселков" вольной команды на Карийской каторге, писал, что более жалким жилищем, чем эти лачуги, нельзя себе и представить: некоторые их них напоминали, скорее, собачьи конуры, кое-как склоченные из валежника и досок. По его мнению, "вольная команда" в гораздо большей степени содействовала преступности и пьянству, чем искореняла их.

Ежегодно с каторжных работ бежали сотни заключенных. Часто это были самые опасные уголовные преступники, от которых приходилось страдать местному населению. Бежали как правило, с установлением теплой погоды. Своеобразным "сигналом" служило первое кукование кукушки. "Исполнитель приказание генерала Кукушки" на языке каторжников означало "бежать". Месяцами они, как затравленные звери, скрывались в лесах, питались ягодами, кореньями, переносили бесчисленные лишения и страдания. Подобных беглецов называли бродягами.

Они стремились лесами пробраться как можно дальше и выйти к Байкалу, где их ожидала сложная переправа. Именно о таких беглецах рассказывается в известной песне, слова которой я привела в начале 3 главы. Надежда на удачный побег была ничтожна. Пойманного ожидало ухудшение условий содержания. Его подвергали наказанию - от 50 до 100 ударов кнутом, и увеличивали срок каторги - от 10 до 20 лет. Помимо этого, их заковывали в кандалы, приковывали к тачке или тюремной стене. В одном Петровском Заводе в 1831 году к тачкам за побеги было приковано более 100 арестантов. И тем не менее, несмотря на суровость наказания, каждую весну заключенные вновь пополняли "армию генерала Кукушки" и несколько месяцев могли наслаждаться свободой.

По отбытии срока наказания каторжников переводили в разряд ссыльнопоселенцев. Часто местом ссылки определяли те же места, где они были в заключении. 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

3.3 Заработки ссыльнокаторжных

 

Рассмотрим трудовые отношения, возникающие в тюрьмах Нерчинской каторги, а именно вопросы вознаграждения за труд ссыльнокаторжных. Заработок - это право человека на вознаграждение за труд. Важность и необходимость вопроса заработках арестантов каторжных тюрем никто не мог отрицать. В законодательстве заработок арестантов каторжных тюрем устанавливался в размере 1/10 от общего количества заработанных денег. Это ничтожная часть дохода каторжан едва ли могла способствовать мотивации к труду, сам по себе каторжный труд без вознаграждения уже являлся наказанием. Во время содержания под стражей арестанты всех наименований с разрешения тюремного начальства имели право расходовать на свои нужды и надобности   и на пособия их семейства не более половины заработанных каждым лицом денег, а остающиеся суммы, - говорилось в законе, - выдавать арестантам при освобождении и при нормальном его поведении осужденный всегда может получить половину его заработка.  В случае смерти арестанта во время содержания в местах заключения причитающий  ему заработок выдается наследникам.

Все это способствовало тому, что каторжане, выходя из тюрьмы, имели незначительные накопления и не могли обосноваться более или менее сносно на поселении. Такую систему вознаграждения за труд едва ли можно признать целесообразной. Освобождение же из тюрем значительного числа людей, лишенных средств к существованию, сравнительно уже пожилых, приводило к новым преступлениям со стороны этих людей, что способствовало пополнению рядов рецидивистов  и возврат их в тюрьмы.

 

 

 

 

 

4 Культурный досуг ссыльнокаторжных

 

Однако и в этой серой повседневности у заключенных были приятные моменты. К числу тюремных радостей относилось: переписка и свидание с родными, чтение книг, мытье в бане. Устав о ссыльных разрешал каторжникам вступать даже в брачно-семейные отношения. "Ссыльнокаторжные, мужчины и женщины, первого разряда через 3 года, второго разряда через 2 года, а третьего через 1 год после поступления в отряд исправляющихся, могут вступать в брак " - говорилось в 182 ст. Устава.

Письма для отправления родным принимались тюремной администрацией по субботам, а встреча с родственниками разрешались только по воскресным дням. Переписка с родными в соответствии с циркулярами Главного тюремного управления ставилось в зависимость от поведения заключенных. При хорошем поведении заключенные могли писать два письма в месяц. Для этого в камерах разрешалось иметь чернила, карандаши и бумагу. Все письма перед отправкой в предварительном порядке просматривались тюремной администрацией.

Заключенным в свободное от работы время разрешали читать книги и журналы, а начальник Главного тюремного управления А.П.Соломон при посещении Нерчинской каторги рекомендовал даже обучать грамоте каторжников. Здесь уместно отметить, что первые тюремные школы грамотности и библиотеки возникли еще в период пребывания на каторге декабристов. Согласно требованиям Устава содержание под стражей, арестантам разрешалось чтение духовных, нравоучительных и исторических книг. Чтение же газет и иных периодических изданий разрешалось только лицам, ссылаемым исключительно в административном порядке.

Для многих заключённых тюрьма стала своеобразным университетом, в котором они прочитали столько книг, сколько не прочитали, будучи на свободе. Например:  находясь в Петропавловской крепости, П. А. Кропоткин занимался изучением истории России, писал труды, предназначенные для Географического общества. Он не только пользовался книгами из тюремной библиотеки, но и выписывал литературу из "великолепной" библиотеки Академии наук и библиотеки Черкасова. "По целому тому в сутки" читал в Доме предварительного заключения Н. А. Морозов. Пробыв 25 лет в одиночном заключении, он вышел на свободу крупным учёным, труды которого получили мировое признание. Узник Петропавловской и Шлиссельбургской крепостей, он продемонстрировал исключительную выдержку и во время заточения в Двинскую крепость 1911 г., где изучил древнееврейский язык с целью исследования старозаветной Библии и написал четыре тома "Повестей моей жизни". Известно, сколь "плодотворно" проводил время в заточении Д. И. Писарев - в застенках Петропавловской крепости им написаны лучшие произведения.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

5 Юмор в среде ссыльнокаторжных

 

По признанию каторжан, тяжесть наказания каторгой состояла не столько в режимных нормах, сколько в изолированности от внешнего мира и общежитийном принципе содержания. Дело в том, что обитателям тюрем приходилось длительное время находиться в одних и тех же помещениях с одними и теми же людьми, среди которых очень часто рождалось психологическая несовместимость. Чтобы не возникало ссор на почве межличностных конфликтов, заключенные предпринимали различные меры. Во многом помогал юмор и самоирония. Несмотря на тяжесть обстановки, обитатели тюрем смеялись, шутили над собой, над своими товарищами, над ситуациями. Здоровый и необидный смех спасал людей, тушил разгорающиеся конфликты, разряжал атмосферу в коллективе.

Уровень шуток различался, встречались и обидные, задевавшие самолюбивых и амбициозных. Но больше ценилось остроумие, умело и тонко подмечавшее недостатки.