Средневековая поэзия

      Где же формировались эти поэты? Существовало ли правильно устроенное общество трубадуров или школа, в которой они учились своему искусству? До XIV века, т. е. до времени упадка лирической поэзии, таких обществ не было. Школ также не существовало. Если бы существовали такие школы, то их влияние сказалось бы и на произведениях трубадуров; между тем, таких однородных черт и выражений, которые можно было бы приписать школьному влиянию, в произведениях трубадуров не встречается. С другой стороны, до нашего времени дошло много стихотворений критического содержания, в которых трубадуры критикуют произведения своих коллег, но ни в одном из них нет критики форм, нет указаний на какие-либо заранее установленные правила, критике подвергается только мысль, высказанная автором. Наконец, будь такая школа, о ней непременно сохранилось бы хоть беглое известие, но такого известия нет. Здесь, на юге Франции, господствовала полная свобода, царили личные приемы, личные склонности. Правда, молодые трубадуры учились у старых, прислушивались к песням наиболее известных певцов. Таким образом, существовали известные традиции, которые и передавались одним поколением другому.

      Как же подразделяются эти произведения? Древнейшая и самая простая лирическая композиция называлась у трубадуров словом vers (лат. versus - стих). Тем же словом трубадуры называли и произведения народной поэзии. Как в произведениях народной поэзии, как в церковных латинских гимнах древней формации, так и в элементарных стихотворениях трубадуров, в их vers, обыкновенно повторялась одна и та же рифма (провансал. rima, rim), а именно - мужская, т. е. односложная. В этих первых произведениях трубадуров видно их связь с родной почвой. Приведем здесь образчик такой народной песенки, распевавшейся, впрочем, не в южной, а в северной Франции.

Алиса поднялась  с зарей, -

Привет тебе, друг милый мой! -

Она наряд надела свой.

Но под листвой -

Привет тебе, друг милый мой! -

Его все нет  со мной.        

      Скоро этот вид, содержание которого сводилось  почти исключительно к любви, был брошен трубадурами, которые  стали писать кансоны (cansos, chansos). По форме кансона является более совершенной сравнительно со своей предшественницей. Кроме изображения чувств любви и восхваления любимого предмета, она употреблялась для прославления благодетелей или умерших и заметно клонилась в сторону сюжетов религиозных. Приведем как пример кансону Арно де Марвейля (Arnaud de Marveil), талантливого певца, происходившего из самого низкого общественного слоя, но любившего графиню Аделаиду, дочь Раймунда V, графа Тулузского, и воспевшего ее. Все о ней говорит:

Утром ранним заря,

И цветы, что  весной украшают поля,

Все твердит  мне о ней, о прекрасных чертах,

И ее воспевать  побуждает в стихах.

Ее первой красавицей мира готов 

Я назвать, хоть и много на свете льстецов;

Прозывали они  так красавиц своих;

Имя точное ей то прозвание их.* *  

      Третьим распространенным видом был сирвент (sirventesc, sirventesca). Он резко отличается от кансоны, так как в нем воспеваются война, мщение, ненависть, а не любовь. По счастливому выражению Обертена, в сирвентах воспевали все алчные и сильные страсти, которые спускаются с цепи личными интересами и политикой. Как лучшим орудием им пользовались знатные владетели в борьбе со своими противниками. К сирвенту можно применить то, что Пушкин сказал про эпиграмму:

О чем, прозаик, ты хлопочешь?

Давай мне мысль, какую хочешь:

Ее с конца  я заострю,

Летучей рифмой оперю,

Взложу на тетиву тугую,

Послушный лук согнув в дугу,

А там пошлю  наудалую -

И горе нашему врагу!          

      Этот  вид лирической поэзии отличался  лихорадочным жаром памфлета, горечью  и колкостью сатиры. Само название сирвент происходит от латинского слова servire, что значит служить. Сирвентами назывались такие песни или стихотворения, которые писались придворным поэтом, состоящим на службе у своего сеньора. Это были служебные стихотворения. Конечно, трубадуры могли слагать их и для своих собственных потребностей, высказывать в них свои собственные взгляды.

      Нередко сирвент посылался врагу вместо вызова на войну. Если другой поэт желал  ответить на сирвент, то был обязан сохранить в своем ответе ту же форму, воспроизвести те же рифмы. Сирвенты не щадили никого, не останавливались, замолкая, ни перед кем; не было такого величия, которое могло бы остановить их убийственный полет. Они летели в любого без разбору, как никого не разбирает на войне пуля. Не всегда авторам этих злобных произведений отвечали сирвентами.

      Из  других главнейших видов поэзии трубадуров остановимся еще на двух - на тенсоне (tensos, contensios, от лат. contendo - спор) и пасторели (pastorella, pastoreta).

      Тенсоны представляют собой рифмованные  диалоги. В них изображался поэтом спор по какому-либо вопросу. Тенсон слагался не одним, а двумя поэтами, из которых каждый защищал свое положение. Каждому из спорящих уделялось по строфе. Поэт возражающий должен был повторить рифмы своего противника, что выдерживалось всегда, по крайней мере, в трех первых строфах. Противники не только защищали свое мнение, но и едко нападали друг на друга. Иногда в этих оригинальных произведениях изображался спор не между двумя трубадурами, а между трубадуром, автором тенсона, и воображаемым противником. Пример тенсона:

Гиро! за что  вы так браните 

Манеру темную писать

Стихи, хотелось бы мне знать?

Ужели тем,

Что ясно всем,

Вы дорожите так? Тогда 

Ведь были б  все равны всегда.  
 

Сеньор Линор! прошу, поймите -

Как пишет кто, к чему мне знать?

Поэту волю нужно  дать.

Но мило всем

Лишь то, над  чем 

Не утомится голова.

Вам мысль моя  понятна, да?..... 

      Обратимся к пасторели. Так назывались стихотворения, в которых изображалась беседа трубадура  с пастухом или пастушкой. Если пастушка пасла коров, а не овец, то и стихотворение, в котором она изображалась, получало новое название - vaqueira. В XII и XIII веках этот вид стихотворений был в пренебрежении, но у позднейших трубадуров стал пользоваться большим вниманием. Дело представляется обыкновенно так.

      Рыцарь, т. е. сам поэт, бродит по деревне  при восходе солнца; он преисполнен заботами или печалью любви. На самом лугу или на тропинке он встречает молодую пастушку, занятую обыкновенно украшением своей шляпы или распевающую какую-либо песню. Красота пастушки восхищает рыцаря. Он сходит с лошади и предлагает ей свою любовь каким-либо более или менее открытым образом. До этого момента все пасторели схожи друг с другом; только после него обнаруживается разница.

      Пример:

Предлагаешь, дитя, ты цветы;

Лучше б ты предлагала любовь;

И милей, и прекраснее ты

Всех твоих ароматных цветов.        

Пасторели оканчивались или установлением любви между  рыцарем и пастушкой, или же побоями  рыцаря, которые наносились ему родственниками пастушки. 
 

      Из  остальных неглавных видов лирической поэзии трубадуров  остановим свое внимание только на двух - обаде или альбе (alba) и серенаде (serena). Альба - песнь любви, она изображала перед слушателями чету любящих, принужденных утренней зарей расстаться. . Эти произведения отличаются своею грацией и простодушной меланхолией.

      Наконец, только упомянем здесь балладу (balada) и дансу (dansa) - легкие песенки, в которых имела большее значение мелодия, чем слова; эти песенки сопутствовали, обыкновенно, танцам.

      Трубадуры старались тщательно отделывать свои произведения. Трубадуры отличались своим прилежанием и даже хвалились им. Они употребляли выражение: построить, сковать, сработать стихотворение. Они работали над ним не спеша, с любовью и тщательно, как старинные мастера работали над своими бессмертными картинами. Поэтому-то трубадуры так дорожили своими произведениями и не терпели, чтобы в них производились какие-либо перемены посторонними лицами.

      Можно смело сказать, что они были истинными  художниками. Вот почему их произведения не утратили своей красоты, своей  замечательной колоритности до сих пор. До сих пор мы пользуемся наследием, полученным от трубадуров: это - куплет (соединение нескольких строк в одно целое) и рифма.

      Поэзия  трубадуров пережила три периода: во-первых, период возникновения и первого  развития литературных форм, составляющий Х и XI столетия, во-вторых, период наибольшего процветания и блеска, приходящийся на XII и XIII века, и, в-третьих, период упадка лирической поэзии и постепенного исчезновения трубадуров в XIV и XV веках. Причина исчезновения заключается в том, что лирическая поэзия французского юга пережила все стадии своего развития в кругу, начертанном ею для своей деятельности.

      Велика  заслуга трубадуров в области  стихотворной техники. Они насадили и культивировали в этой области  самые разнообразные формы. И  это семя, брошенное ими, не пало на почву каменистую, но было воспринято поэтами всех стран и народов и достигло богатого расцвета. Семена лирики трубадуров были занесены на север Франции и посодействовали там развитию искусственной лирики. Семена эти были занесены и в другие страны - в Испанию, Италию, Германию и Англию. Особенно сильно сказалось их влияние в Испании и Италии, в странах латинского мира.

      Поэзия трубадуров не утратила своего значения нас. Мы как будто видим перед собой этих рыцарей-поэтов и в пылу сражений, и под сводами замковых зал. Отголоски их песен не замерли совсем и для нас; они еще продолжают звучать где-то далеко, далеко; не поблекли совсем яркие краски их поэзии, не развеялось совершенно в воздухе благоухание ее...

Пусть жертвенник разбит - огонь еще пылает,

Пусть роза сорвана - она еще цветет,

Пусть арфа сломана - аккорд еще рыдает*.

      * Надсон.

                                 Трубадуры - Бертран де Борн

Я знаю все, что  лгут вам про меня

Льстецы презренные, клянусь вам я!

Не верьте им, их речь полна обмана;

Не уклоняйте  сердца своего

Вы от меня, служителя  его;

Подругою останьтеся Бертрана.

Пусть улетит позорно  ястреб мой,

Пусть дичь его  погонит пред собой,

Пусть сокол  мой его ощиплет в ссоре,

Коль ваша речь уж неприятна мне,

Коль я люблю кого на стороне,

Коль радость  мне вдали от вас не горе!

Когда с щитом  я еду за спиной,

Пускай меня продует ветер злой;

Пускай галоп  меня в труху истреплет;

Пусть конюх  мой, напившися вина,

Порвет узду, ослабит стремена,

Коль речь льстецов напраслины не клеплет!

Когда приду  к игорному столу,

Пускай в игру пуститься не смогу,

Пускай при  мне играют лишь другие,

Пусть кости  мне приносят тьму вреда,

Коль я влюблен  в другую был когда,

Коль раньше вас уж ведал о любви я!

В руках чужих  пусть вас оставлю я,

Не отомстив, как олух, за себя;

Пускай попутный ветер мне не веет,

Пусть во дворце слуга побьет меня;