Наука в системе культуры

   Центральное место в концепции Куна занимает понятие парадигмы, или совокупности наиболее общих идей и методологических установок в науке, признаваемых данным научным сообществом. Парадигма обладает двумя свойствами: 1),она принята научным сообществом как основа для дальнейшей работы; 2),она содержит переменные вопросы, т.е. открывает простор для исследователей. Парадигма – это начало всякой науки, она обеспечивает возможность целенаправленного отбора фактов и их интерпретации.

   Концепция Куна во многом носит социально-психологический  характер, поскольку подразумевается, что члены научного сообщества разделяют  определенную парадигму, приверженность к которой обуславливается их социальным статусом и научным положением, научными стереотипами, симпатиями, эстетическими мотивами и вкусами. Научные революции могут быть вызваны различными причинами: это и случайный фактор (некоторые революционные открытия произошли незапланированно), и личностный фактор (роль личности ученого). Но, помимо случайного или личностного фактора, должны быть объективные предпосылки, т.е. факты и наблюдения, противоречащие доминирующей на тот момент теории, которые приводят к осознанию кризиса теории или научного направления. На наш взгляд, с точки зрения системного подхода, рассматривающего науку как часть культуры, объективные предпосылки научных революций особенно важны, но это могут быть не только собственно научные предпосылки, но, не в последнюю очередь, предпосылки культурные. Ведь как наука, так и ее творцы погружены в культуру, поэтому любые новшества в, казалось бы, далеких от науки областях культуры могут отозваться в виде новых научных гипотез и открытий. Следствием этого может стать появление на свет нового научного направления или целой научной дисциплины (а иногда и закрытие старого научного направления). Но главным последствием научной революции является уточнение знаний об окружающей действительности и, следовательно, изменение картины мира.

   Позиция Т. Куна повлияла на многих других ученых. Например, Ф. Капра придал понятию парадигмы очень широкий смысл, противопоставив парадигму классической, картезианско-ньютоновской науки и новую («холистскую», «экологическую») парадигму, призванной заменить собой рационально-дискретную методологию ортодоксальной науки Нового времени. В книге «Время перемен» он приходит к выводу, что современная наука почти полностью освободилась от наследия позитивизма, эмпиризма и рационализма, и вплотную подошла к холистскому пониманию реальности. Конечно, это довольно смелое утверждение, но стремление к холизму (другими словами, к интеграции всего научного знания) действительно присутствует во многих областях современной науки, самый яркий пример здесь – синергетика. Другое дело, что Капра призывает к донаучному, мистическому пониманию природы реальности, охотно заимствуя восточные религиозно-философские концепции (одна из его книг даже называется «Дао физики»). С этим не всегда можно согласиться. Любопытно, что если в свое время рационализм схоластики сыграл свою роль в становлении науки, то сегодня во взаимоотношениях науки и религии имеет место противоположный процесс – наука своим авторитетом придает вес мистическим утверждениям. При этом остается открытым вопрос, полезно ли это науке, авторитет которой беззастенчиво используется различными экстрасенсами и знахарями.

   Становится  все заметнее то, что современная  наука претерпевает фундаментальные  изменения, вызванные социокультурными преобразованиями. Меняется облик науки, ее место в современном обществе. По-новому осмысляются ее задачи, способы и методы взаимодействия с окружающей действительностью.

   1.1 Типы научности. Антифундаментализм

   Принято выделять три типа научности: классическую, неклассическую, постнеклассическую, в соответствии с которыми можно выделить и три типа рациональности. Так, классический тип рациональности можно было бы характеризовать как стремление к объективности, универсальности знания, нацеленность на поиск окончательной истины (это характерно, прежде всего, для науки Нового времени). Неклассический тип рациональности характеризуется субъективностью процесса познания, сочетанием рационального и иррационального в процессе познания. Постнеклассический тип научной рациональности характеризуется субъективными проявлениями бытия ученого, который включен в сложные, многоуровневые, познавательные системы, а также сочетанием рационального и внерационального способов постижения истины.

   Рассматривая  науку как часть культуры, И.С. Панкратов ставит в соответствие классическому, неклассическому и постнеклассическому типам научности (рациональности) традиционалистскую, модернистскую и постмодернистскую культуру. С его точки зрения,  именно современная постмодернистская культура задает сегодня новый тип научной рациональности. Влияние культуры постмодернизма на все сферы человеческой деятельности создало предпосылки для распредмечивания научной области, поставило под сомнение саму научную реальность, сделало границы науки зыбкими и легко разрушаемыми. Вследствие этого встал вопрос о целесообразности науки как таковой, которая была обвинена во всех пороках современной цивилизации. В сложившихся условиях вынужденного выживания научному сообществу необходимо переосмыслить роль рационального в процессе познания и тем самым задать новые границы рационального. По мнению Панкратова, наука исчерпала свой креативный потенциал, утрачивает функцию построения картины мира, и поэтому она должна послужить основой для возникновения новой формы мышления и деятельности, а именно – методологического мышления (в широком смысле), которое сможет произвести синтез рациональности в новых условиях.

   Очевидно, что научное знание как таковое  – это во многом результат разного рода процедур обоснования (определения, объяснения, индукции и дедукции, проверки на непротиворечивость и т.д.). Именно поэтому можно говорить о научной рациональности. По мнению З.А. Сокулер, в развитии западной рациональной мысли пройден этап так называемого «фундаментализма», когда структура процедур обоснования мыслилась как подведение представлений под некоторые определенные постулаты – «начала знания». «После выявления подлинных начал знания должно быть показано, как из них выводится все величественное здание науки. Ее развитие мыслилось как надстройка все новых и новых этажей, причем созданное ранее не должно подвергаться изменению. Если фундамент выбран правильно, здание не рухнет. Такими претендентами на роль начал в истории философии выступали и опыт (чувственные впечатления, свидетельства чувств), и рациональная интуиция, и ”естественный свет разума”». Таким образом, двумя разновидностями фундаментализма, характерными для науки Нового времени, оказываются эмпиризм и рационализм. Первый пытается свести знание к опыту, второй – к разуму, но оба совпадают друг с другом в принятии единого линейного (иерархического) отношения оснований и обосновываемого.

    С  середины ХХ века на смену  фундаментализму приходит критическое  отношение к любым процедурам обоснования – «антифундаментализм». «Кризис логического позитивизма привел к тому, что устои фундаментализма действительно зашатались. Чем далее, тем более очевидной становилась невозможность его защиты. В настоящее время мы являемся очевидцами становления новой – антифундаменталистской – парадигмы».

   Но  антифундаментализм – не выход из тупика «позитивистской рациональности», поскольку он вообще отказывается от процедур обоснования.  Антифундаментализм принимает фундаменталистскую иерархическую модель рациональности, но указывает на невозможность ее осуществления. Как считает американский философ науки Ларри Лаудан, фундаменталистские и антифундаменталистские тенденции могут быть преодолены в «сетевой» модели. «Сетевая модель очень сильно отличается от иерархической модели, так как показывает, что сложный процесс взаимного разбирательства и взаимного обоснования пронизывает все три уровня научных состояний. Обоснование течет как вверх, так и вниз по иерархии, связывая цели, методы и фактуальные утверждения. Не имеет смысла далее трактовать какой-либо один из этих уровней как более привилегированный или более фундаментальный, чем другие». На наш взгляд, сам факт появления этой модели лишний раз свидетельствует о взаимосвязи науки с системой культуры в целом. И если «холистская» парадигма современной науки возникла не без влияния мистических учений, то сетевая модель научной рациональности фактически соответствует постмодернистскому, полистилистическому мировоззрению.

   Таблица №2

   В условиях постмодерна наука постепенно «виртуализируется» – как и вся культура. По мнению Д.В. Иванова, «наука сейчас – это не предприятие по поиску истины, а род языковых игр, состязаний в манипулировании моделями научного дискурса. В этом плане симптоматичны две тенденции. Во-первых, материальный эксперимент все чаще замещается экспериментом на моделях. Если раньше теории могли строиться только на основе открытия некоего порядка, присущего вещам, то теперь вполне допустимо моделирование без выхода к каким-либо реальным референтам, например, компьютерные симуляции природных, технологических и социальных процессов. Во-вторых, процесс верификации гипотез все чаще замещается процессом фальсификации. Если раньше достаточным аргументом против теории считались данные опыта, противоречащие ее положениям, то теперь лишь изобретение альтернативной модели может служить аргументом». На основании этих и некоторых других тенденций, автор делает парадоксальный вывод, что «мы живем в эпоху науки образов и образов науки». На наш взгляд, последнее утверждение отчасти справедливо лишь для гуманитарных наук, естественные же и технические науки сложно отнести к разряду «виртуальной реальности» – прежде всего из-за их практической направленности.

   Глава 2. Техника  как совокупность технических устройств.

   2.1  Возникновение Техники. Антисциентизм.

В современном обществе не только наука, но и техника занимает одно из ведущих мест. Более того, техника и наука в их тесной взаимосвязи являются приметой нашего времени, без которых наша техногенная цивилизация была бы невозможной. «Мы можем сказать, что хотя технология  perse не детерминирует историческую эволюцию и социальные изменения, технология (или ее отсутствие) воплощает способность обществ трансформировать себя и определяет направления, на которых общество (всегда через конфликтный процесс) решает применить свой технологический потенциал». Последствия технического развития современной цивилизации в условиях драматических социально-экологических изменений ставят нас перед необходимостью переосмысления самого понятия научно-технического прогресса и, соответственно, места техники в современной культуре.

   Технические устройства и орудия, которые окружают нас в повседневной жизни, – это  лишь предметы технической деятельности человека, материальные результаты его  технических усилий и размышлений. Приобщение же к технической цивилизации прививается воспитанием, обучением, передачей технических знаний. Техника относится к сфере материальной культуры. Но материальная культура связана с духовной культурой самыми неразрывными узами. Поэтому техника должна быть понята как совокупность технических устройств, различных видов технической деятельности по созданию этих устройств, а также технических знаний.

    К  сфере техники относится не  только использование, но и  само производство научно-технических  знаний. Кроме того, сам процесс применения научных знаний в инженерной практике не является таким простым, как это часто думали, и связан не только с приложением уже имеющихся, но и с получением новых знаний. Таким образом, современная техника, и прежде всего техническое знание, неразрывно связаны с развитием науки. Сегодня это очевидно, однако в истории развития общества соотношение науки и техники постепенно менялось.

   Техника возникла вместе с появлением человека и долгое время развивалась независимо от всякой науки. В самый ранний период развития человеческой цивилизации и научное, и техническое знание были органично вплетены в религиозно-мифологическое мировосприятие и еще не отделялись от практической деятельности. Техническое знание и техническое действие были тесно связаны с магическим действием, а наука была еще неотделимой от практики и техники. Лишь античная революция в науке выделила теоретическую форму познания и освоения мира в самостоятельную сферу человеческой деятельности.

   В античности понятие «технэ» включает и технику, и техническое знание, и искусство, но не включает теорию. Поэтому в античной культуре наука и техника рассматривались как принципиально различные виды деятельности. И действительно, «технэ» не имело никакого теоретического фундамента и являлось всего лишь практическим ремеслом.

   В средние  века ситуация принципиально не изменилась: ремесленники полагались в основном на традиционное знание, которое держалось  в секрете, часто передавалось по наследству и со временем изменялось незначительно.

   «Смена  вех» произошла в эпоху Возрождения, когда теория стала ориентироваться на практику. Стремление к всеохватывающему рассмотрению и изучению предмета выразилось в формировании идеала энциклопедически развитой личности художника, ученого и инженера, равным образом хорошо знающего и умеющего в самых различных областях науки и техники.

   Но  в науке Нового времени, наоборот, наблюдается стремление к специализации. Выдвигается идеал новой науки, способной решать теоретическими средствами инженерные задачи, и новой техники, основанной на науке. Это и привело к дисциплинарной организации науки и техники, к появлению множества научных и технических дисциплин. Во многом это было связано с развитием специально-научного и инженерного образования.

   Высшую  на сегодня ступень рационального обобщения в технике представляет собой системотехника как попытка комплексного теоретического обобщения всех отраслей современной техники и технических наук при ориентации не только на естественнонаучное, но и гуманитарное образование инженеров, т.е. при ориентации на системную картину мира.

   Таким образом, современная цивилизация  может быть названа не только научной, но, скорее, научно-технической. Еще  Бердяев заметил, что «в век маловерия, в век ослабления не только старой религиозной веры, но и гуманистической веры XIX века, единственной сильной верой современного цивилизованного человека остается вера в технику, в ее мощь и ее бесконечное развитие. Техника есть последняя любовь человека, и он готов изменить свой образ под влиянием предмета своей любви».

   Научно-техническая  цивилизация – крайне неоднозначный  феномен культуры, которому присущи  как положительные, так и отрицательные  стороны. Подробный анализ соотношения  такой цивилизации с системой культуры в целом дал В.В. Миронов  в своей книге «Образы науки в современной культуре и философии». В частности, он считает, что претензии науки на ведущее место в культуре необоснованны: многообразие мира не может быть познано только с позиций научной рациональности. Однако наука (точнее – представления о ней) абсолютизируются в таких противоположных социокультурных (мировоззренческих) позициях, как сциентизм и антисциентизм.