Литературные места Петербурга начала XIX века

   В первой половине XIX века в столице  активно развивалась промышленность, ее количественный рост сопровождался  внедрением новой европейской техники  и технологии, и происходило это быстрее, чем в других областях России.

   Наибольшее  развитие получила текстильная промышленность, особенно хлопчатобумажные, шелковые и суконные производства, которые  работали на импортном сырье. В первой половине XIX века в городе было основано более 40 текстильных фабрик.

   Наряду  с текстильной промышленностью  с Санкт-Петербурге появились предприятия  и других отраслей промышленности, производивших товары как для  населения города, так и для  других районов России: кожевенные и мыловаренные заводы, табачные и мебельные фабрики, сахарные и пивоваренные заводы.

   В рассматриваемый период появились  новые заводы, производившие металлические  изделия и машины. 

• В том числе казенный чугунолитейный завод по производству артиллерийских снарядов, переведенный в Петербург на Петроградскую сторону из Кронштадта в 1801 году, который будет куплен в 1868 году Н.И.Путиловым для производства рельсов; 
• Александровский завод, выпускавший паровые машины для судов;
• Механический завод на Шлиссельбургском тракте и др.

   Петербург стал крупнейшим в стране центром  полиграфической промышленности, обеспечившей издание книг, журналов, газет на самом высоком по тому времени  уровне.

   Гармоничность, соразмерность культуры Петербурга проявлялась прежде всего в том, что наряду с наукой высокое место занимало искусство. Это нашло свое отражение в знаменитой фразе Пушкина: «Да здравствуют музы, да здравствует разум…»

   Вместе  с тем наука Петербурга имела  ярко выраженный эстетический элемент  — «сочетание истинного с прекрасным». Доказательством такого сочетания явилась созданная в Петербурге таблица Менделеева.

   Пушкинский  Петербург — это тип культуры, в которой существенную роль играл  военный фактор. Во вступлении к  «Медному всаднику» Пушкин назвал Петербург  военной столицей.

   К середине 1830-х годов в столице было около 50 тысяч солдат и матросов, что составляло 10% населения.

   В центральной части города расположились  целые комплексы военно-административных зданий: Военное и Морское министерства, Главный штаб и штаб Гвардейского корпуса, Главный военный суд и другие, а также казармы Преображенского и Павловского полков, Гвардейского экипажа, конногвардейцев.

   Центральную часть города полукругом между Фонтанкой, Обводным каналом и Невой опоясывали казармы других гвардейских полков: Преображенского, Семеновского, Измайловского, Кавалергардского, Казачьего, Атаманского, а также 1-й артиллерийской бригады.

   На  Петровском острове стоял лейб-гвардии  Гренадерский полк, на Васильевском —  Финляндский, а на Выборгской стороне  — Московский. 

   Помимо гвардии и органов военного управления, в городе находилось свыше 20 военно-учебных заведений, в том числе 7 академий. Каждый полк или военное училище вместе с казармами, штабами, плацами, манежами, полковыми храмами, конюшнями, цейхгаузами занимал обширную площадь.

   Полковые  казармы в Петербурге являлись прекрасными  в архитектурном отношении зданиями. Их строили по проектам выдающихся архитекторов, и они становились  украшением города (Павловские и Конногвардейские казармы).

   Декабристы  хорошо знали историю дворцовых переворотов. Для них возможность перемены власти штыками гвардейцев была абсолютно реальна. Это была мощная традиция, на которую они опирались. 14 декабря 1825 года расстрелом на Сенатской площади закончилась история русской гвардии как политической силы.

   В культуре пушкинского Петербурга важное место занимал императорский  двор. Его уникальность состояла в  том, что, с одной стороны, престиж  империи требовал строгого следования европейским стандартам, а с другой — возможности неограниченного  самодержавия позволяли демонстрировать невиданный в Европе блеск.

   В Петербурге жители постоянно встречали  знаки присутствия императорского двора. Центральной вертикалью Петербурга служил Петропавловский собор —  императорская усыпальница.

   На  противоположном берегу Невы тянулась анфилада императорских и великокняжеских дворцов, начинавшаяся от Летнего дворца и заканчивающаяся Зимним.

   В центральной части города, в узловых  ее точках, находились другие великокняжеские  дворцы (Михайловский, Сергиевский, Николаевский). Здесь встречи петербуржцев с императорскими и великокняжескими каретами были довольно регулярными.

   До  середины XIX века принадлежность ко двору  или даже простое участие в  придворных церемониях означали одно из самых почетных мест в социальной иерархии. Двор притягивал к себе не только высших сановников и представителей знатных фамилий, но и культурную элиту.

   Встречи с монархом в свое время искали и удостаивались Н.М.Карамзин и В.А.Жуковский, П.А.Вяземский и А.С.Пушкин. Для воспитания наследников престола и великих князей приглашали лучших университетских профессоров, которые, как правило, относились к подобным поручениям с большой ответственностью.

   В свою очередь монархи оказывали  покровительство литераторам, художникам, актерам, композиторам и видели в  них достойное украшение своих  дворов. Роль деятелей культуры в придворной жизни отражает известное полотно Г.Г.Чернецова «Парад на Царицыном лугу», где в огромной многофигурной композиции видны в числе зрителей А.С.Пушкин, В.А.Жуковский, Н.И.Гнедич, И.А.Крылов.

   Двор  оказывал во многом решающее влияние  на культуру света и вообще дворянства. Формы придворной жизни воспроизводились в столичных дворцах и в усадьбах знати. Это относилось и к сфере моды, и к сфере частной жизни. Слепком с придворного быта стали великосветские салоны, хозяйками которых чаще всего выступали придворные дамы.

   Во  второй половине XIX века двор утрачивает свою ведущую роль в столичной культуре. Моды из Европы непосредственно переносятся в столицу посредством модных журналов и собственных впечатлений, которые становились надежным источником благодаря частым поездкам за границу.

   Общественный  быт в пореформенную эпоху  демократизируется, и этикет двора уже не является эталоном. Жизнь двора постепенно сосредотачивается на исполнении правительственных функций, хозяйственном обслуживании императорской фамилии и обеспечении частного быта императора и его семьи. Тем не менее вплоть до падения монархии жизнь двора оставалась существенным элементом культуры Петербурга.

   На  облик культуры пушкинского Петербурга огромное влияние оказывала дворянская женщина. Она не была включена в сферу  государственной службы, не имела  чинов, но это не лишало ее значительности. Напротив, роль женщины в культуре и в дворянском быту в течение рассматриваемых лет становится все заметнее.

   Петровская  эпоха покончила с затворничеством  женщин и потребовала от них грамотности. С этого началось вхождение женщин в мир, ранее считавшийся «мужским». В конце XVIII — начале XIX веков появляются новые понятия — «женская библиотека», «читающая женщина» и тому подобные, — как никогда, женский характер формировался литературой.

   Домашние  библиотеки женщин сформировали облик людей 1812 года и декабристской эпохи, а домашнее чтение матерей 1820-х годов — взрастило деятелей русской культуры середины и второй половины XIX века.

   Меняется  облик женщины, ее отношение к  любви, семье, воспитанию детей. Европеизации подвергаются одежда, прически, весь уклад жизни и поведение. Кокетство, балы, танцы, пение — вот женские занятия. Семья, хозяйство, воспитание детей отходит на второй план. Очень быстро в обществе устанавливается обычай не кормить детей грудью. Это делают кормилицы. В результате ребенок вырастал почти без матери.

   С приходом в Европу романтизма у горожан  появляется стремление к природе, к  «естественности» нравов и поведения. Эти веяния проникают и в Россию, в Петербург.

   В сознание русских людей постепенно проникает мысль о том, что добро заложено в природе, что человеческое существо, созданное по образу и подобию Бога, рождено для счастья, свободы и красоты. «Неестественные» моды начинают вызывать отрицательное отношение, идеалом становится естественная, не стесненная ничем грация, образцы которой искали в женских фигурах античности или «театрализованном» крестьянском быту.

   Одежда  упрощается: нет уже роскошных  юбок с фижмами, корсетов, тяжелей  парчи. Женское платье делается из легкой ткани и с очень высокой  талией, напоминая наряды патрицианок. Павел I тщетно пытался остановить распространение этой моды: на последний ужин перед тем, как его убили, императрица Мария Федоровна пришла к нему в запрещенном европейском платье: простая рубашка, высокая талия, открытые плечи — дитя природы.

   Перемена  вкусов коснулась и прически (женщины  отказываются от париков — здесь  тоже побеждает «естественность»), косметики (просветительский идеал  красоты резко сокращал употребление красок). Красавица XVIII века пышет здоровьем, и ценится дородность. Женщина той поры ела много и не стеснялась этого.

   Однако  с приходом эпохи романтизма мода на здоровье заканчивается, и женщина  конца XVIII и начала XIX века должна была выглядеть бледной, мечтательной и томно-грустной, чтобы соответствовать романтическому идеалу. Мужчинам нравилось, чтобы в печальных, мечтательных голубых женских глазах блестели слезы, когда она, читая стихи, уносилась душой куда-то в даль — в мир идеальный.

   Литература  и искусство начала XIX века создают  идеализированный образ женщины, который  во многом расходился с тем, что было в реальности. Это резко повышало роль женщины в культуре: идеалом  эпохи становится образ поэтической  девушки, который облагораживающе действует на реальных дам. Героические поступки женщин эпохи декабристов — во многом плод поэзии Жуковского, Рылеева, Пушкина, которой были полны женские библиотеки в первые десятилетия XIX века.

   В пушкинском Петербурге жизнь выстраивается  «по законам красоты». Это самая прекрасная, эстетическая эпоха — великолепная архитектура, блестящие офицеры, изящные, очаровательные дамы, благородные поступки. Лучше всего эта эпоха отразилась в жизни и творчестве Пушкина: все у него имело художественный, поэтический характер — и поэзия, и дружеские пирушки, и игра в карты, и семейная жизнь, и отношения с женщинами. Его жизненный путь — это тоже произведение искусства, выстроенное по законам красоты, несмотря на все противоречия, драмы и преждевременную гибель.

   С одной стороны, Пушкин прекрасно  понимал свое предназначение — быть поэтом, с другой — хотел жить светской жизнью. Но на «поле светской суеты» он проигрывал, чувствовал себя оскорбленным и униженным и по достатку, и по значению в аристократической  среде. У красоты есть и трагическая сторона, — она может быть разрушительной.

   Так, красота женщины создает вокруг себя напряженное энергетическое поле, в котором разыгрываются человеческие страсти: любовь и боль, восторг и  страсть, ревность и соперничество. Редкая даже для того времени красота жены — Натальи Николаевны Пушкиной (в девичестве Гончаровой) — сыграла роковую роль в судьбе поэта. Запутанные отношения Натальи Николаевны с Дантесом привели к тому, что Пушкин был вынужден защищать свою и ее честь. Итогом этого стали страшные условия дуэли, на которой он был убит.

    Лермонтов Михаил Юрьевич

    Лермонтов Михаил Юрьевич - гениальный русский поэт. Родился в Москве в ночь со 2 на 3 октября 1814 г.

    По  преданию, русская ветвь рода Лермонтовых  ведет свое начало от Жоржа Лермонта, выходца из Шотландии, взятого в плен при осаде крепости Белой и с 1613 года числившегося на "государевой службе", владевшего поместьями в Галичском уезде (ныне Костромской губернии). Еще более дальние кровные узы связывали русского поэта с Байроном. 
Мать Лермонтова умерла весной 1817 года, оставив в воспоминаниях сына смутные, но дорогие воспоминания. Бабушка Лермонтова, Арсеньева, перенесла на внука всю свою любовь к умершей дочери и страстно к нему привязалась, но тем хуже стала относиться к зятю.  Распри между ними приняли такой обостренный характер, что уже на 9-й день после смерти жены Юрий Петрович вынужден, был покинуть сына и уехать в свое поместье. Он лишь изредка появлялся в доме Арсеньевой, каждый раз пугая ее своим намерением забрать сына к себе.