Этнокультурные особенности карельской семьи конца XIX - начале XX века

     На  основе изучения метрических книг ряда приходов самого «карельского» Олонецкого уезда за 1793—1905 гг. исследователями выявлено, что уровень незаконных рождений составил здесь в среднем 3,4%. Сопоставительные данные за период с 1867 по 1870 гг. свидетельствуют, что в целом по Олонецкой губернии этот показатель равнялся 3,3%, тогда как в на соседних территориях — в Финляндии и Архангельской губернии, он составлял среди православного населения соответственно 8,5% и 6,8%. К рубежу XIX—XX вв. показатели «моральной статистики» заметно меняются в российских городах. Даже в уездных центрах Олонецкой губернии, с большой долей условности относимых к городам, в 1900 г. 5,8% младенцев появились на свет «незаконнорожденными». В то же время деревня оставалась хранительницей более строгих нравов: в карельских уездах доля таких детей колебалась от 0,9 до 2,1% 11.

     Контрастно  на этом фоне выглядят обнаруженные Ю. Шикаловым сведения о внебрачных рождениях в деревнях Архангельской Карелии. По данным за 1873—1904 гг. доля «незаконнорожденных» составляла в Юшкозере 3,0%, в Вокнаволоке — 6,3%, в Ухте — 9,7%, в Панаярви — 20,8%, в Кестеньге — 26,5% (!). Чем же объясняются столь невероятные на первый взгляд цифры? Ю. Шикалов находит причину не в «моральном разложении» местных карелов, а в их безразличии к церковному браку. Эта индифферентность сформировалась под влиянием старообрядчества и была особенно сильна в окрестностях бывших Топозерских скитов и Даниловского монастыря. Так, например, священник Кестеньгского прихода в 1908 г. сетовал, что в приходе много «незаконных» пар. Даже обычные прихожане подчас заключали браки без церковного венчания по старообрядческим законам, поскольку это было дешевле или потому, что не нужно было ехать в далекую церковь. Понятно, что детей, рожденных в таких браках, официальная церковь не признавала «законнорожденными», даже если реально это была прочная семья. «Не удивительно, — отмечает Ю. Шикалов, — что фамилия Богданов, даваемая обычно незаконнорожденным детям по достижению их совершеннолетия, являлась одной из самых распространенных фамилий в Архангельской Карелии. Раскол послужил причиной того, что род «Богом данных» разросся очень широко по всей территории Кемского уезда» 12.

     Замужнюю  женщину, не имевшую детей, общество не жаловало, о ней говорили: «Она из рода бесплодной лошади». Появление  первенца в карельской семье было радостным событием, что зафиксировано, например, в тексте детской песенки-пестушки: «Дитя родится — песня родится, Дитя родится — радость родится. Для радости в лесу кукушка и маленький сынок в семье». Считалось нормой от 3—4 до 5—7 детей в семье, тогда как большое количество детей, так же как и бездетность, переживались как несчастье. В карельском Обонежье, например, существовал запрет обходить вокруг стола, когда за ним сидит много людей («а то детей слишком много будет»). В Северной Карелии во избежание прибавления в семье, накрывая на стол, нельзя было класть лишнюю ложку. Запрещалось также качать пустую люльку (к пополнению в семье), а в ряде местностей — называть конкретное число детей. Если детей в семье было много, то полагалось «считать» их следующим образом: «Детей от лавки (у фасадной стены) до порога» или «Детей в семье, как зубов у рыбы».

     О физическом и умственном здоровье детей  заботились задолго до их рождения. Для появления здорового потомства  невесте и жениху после венчания по обычаю полагалось выпить сначала  молока — чтобы дети рождались  белолицые, потом ягодного соку —  чтобы дети были румяные. Старые люди следили за луной: в безлунье не следовало  зачинать детей (из них вырастут глупцы, «малоумцы»), при убывающей луне дети рождаются болезненными и живут они недолго, при возрастающей луне — самое подходящее время (зачатые в этот период дети рождаются здоровыми, отличаются умом и живут долго).

     Финский исследователь Самули Паулахарью зафиксировал в своих записях те требования, которые должна была строго соблюдать каждая женщина при вынашивании ребенка: «Нельзя решето в руки брать — у ребенка глаза болеть будут. Нельзя сидеть на пороге — будет ребенок завистливым. Нельзя на обгорелом дереве сидеть — ребенок будет черноголовый. Нельзя сидеть на оглобле, когда сами на улице, а оглобли на земле — ребенок будет кривой. После бани нельзя сушить лицо полотенцем — если не сушить лицо, ребенок будет краснощеким. Нельзя ходить под ситом или под тканью — останется ребенок низкорослым. Нельзя смотреть на заячью морду — ребенок будет некрасивым. То же произойдет, если смотреть в зеркало. Нельзя смотреть, как разделывают животное или смотреть на пожар — будет ребенок болеть эпилепсией… Нельзя ходить на кладбище, может пристать «калме» (дух смерти) ребенка. Нельзя идти в лес, где можно увидеть медведя… Медведь сразу же набросится и убьет, если в утробе мальчик. Медведь знает, кто носит мальчика, его будущего врага. Беременной женщине надо помнить, что нельзя ругаться и спорить, будет ребенок сквернословить. Нельзя петь — ребенок будет плакать. Надо всегда ходить в чистой одежде — ребенок в будущем будет чистюлей… В еде также многого надо оберегаться. Если будешь есть рыбьи головы — у ребенка будет больная голова, если есть жареную картошку — будет ребенок некрасивый. Если есть с тарелки — ребенок будет с большим ртом. Если пробовать пищу прямо с котелка — ребенок будет вором. Если есть соль — ребенок будет жадным. Нельзя из котелка есть тайком — это будет ребенка злить…» 13. Комплекс табу, связанных с вынашиванием ребенка и его рождением, опосредованно раскрывает те физические и нравственные качества человека, которые в деревенском сообществе признавались нормой или, напротив, были нежелательны.

     На  основе изучения многолетних данных по Олонецкой Карелии установлено, что умершие в возрасте до 1 года составляли около 30% общего количества смертей, и более 50% детей умирали в возрасте до 10 лет 14. Наиболее часто (до половины общего числа детских смертей) регистрировалась такая причина летального исхода, как родимчик или родимец — болезненный припадок, сопровождавшийся судорогами, потерей сознания и остановкой дыхания, что является по современным представлениям комплексом симптомов, общих для самых различных заболеваний, вызывающих сильные боли. То есть за термином «родимец» могут скрываться разные болезни со сходной симптоматикой. Высокая смертность детей в возрасте от 1 до 5—7 лет была вызвана эпидемическими заболеваниями (холера, оспа, корь, скарлатина, коклюш). Пик детской смертности приходился на страдную пору: июль—август и был связан с ранним отлучением от груди, занятостью родителей на сельскохозяйственных работах и недосмотром по этой причине за детьми, а также всплеском инфекционных заболеваний из-за порчи продуктов в жаркое время и употребления в пищу большого количества не всегда спелых ягод. Данный возрастной период отмечен также высоким детским травматизмом (ушибы, ожоги, обморожения) и гибелью детей в результате несчастных случаев, в первую очередь на водоемах. Итак, наибольшее количество смертей происходило от болезней экзогенного характера (связанных с воздействием внешней среды).

     Иная  ситуация с младенческой смертностью  была в северных карельских районах: так, в Повенецком уезде в начале ХХ в. она составляла около 15%. Земский врач видел причину в хуторной системе расселения, способствовавшей локализации эпидемических заболеваний. Можно предположить также, что относительно низкая детская смертность связана со сложившейся в зонах влияния старообрядчества особой системой ухода за младенцами, в основе которой — высокие требования к санитарно-гигиеническим условиям содержания детей.

     После семи лет снижается детская смертность в результате болезней, происходит перелом и в характере заболеваемости детей. В частности, снижалась смертность, связанная с несчастными случаями. Показательно, что травмы, получаемые детьми возрасте 8—15 лет, в большей мере связаны с освоением ими трудовых навыков (заготовка дров, выпас скота и т.д.). Опасными болезнями этого возраста, чаще других приводившими к смерти, были оспа и скарлатина, появляется еще одна несвойственная младшим возрастам причина летального исхода — туберкулез. Установлено, что люди, перешагнувшие порог 10 лет, как правило, жили долго, если не становились жертвами эпидемий 15.

     Профессиональная  медицина была доступна немногим. В 1909 году в карельских волостях Олонецкой губернии один фельдшерский пункт приходился в среднем на 2300 человек; почти 60 000 карел Олонецкой губернии обслуживало только восемь врачей и 18 повивальных бабок. Еще более тяжелым было положение в Архангельской Карелии, где на 25 тысяч человек приходилось три фельдшера и две повивальных бабки 16. Такая ситуация поддерживала авторитет деревенских целителей, врачевавших не только с помощью снадобий, но широко применявших в своей практике заговоры и заклинания. В случае серьезного заболевания обращались к известным заклинателям (tietдjд), но какое-то количество заговоров «для себя» знал каждый. В вербальной магии, широко применявшейся в медицинских целях, отражается характерная для карельской культуры вера в силу слова, способность его материализации, «опредмечивания». 
 
 
 

     ПРИМЕЧАНИЯ 

     1 Карельский фольклор: Хрестоматия / Изд. Подготовила Н.А. Лавонен. Петрозаводск, 1992. С. 147. 

     2 Хямюнен Т. Традиция «больших семей» у карел и ее исчезновение // Восточная Финляндия и Российская Карелия: традиция и закон в жизни карел. Петрозаводск, 2005. С. 59—60. 

     3 См.: Смирнова С.С. Демографические  процессы в Олонецкой губернии в XIX — начале ХX вв. Дис. … к.и.н. СПб., 2002. С. 146, 153; Чернякова И. Брачное поведение в Олонецкой, Беломорской и Тверской Карелии в XVIII—XIX вв. // Väestö ja perhe Karjalassa. Население Карелии и карельская семья. Joensuu, 2003. C. 133—143. 

     4 Оленев И.В. Карельский край  и его будущее в связи с  постройкою Мурманской железной  дороги. Гельсингфорс, 1917. С. 89. 

     5 Hämynen T. “Paha pahan kera, pahatta vie pahempi”. Avioliitot itäsuomalaisten ja aunuksenkarjalaisten kontaktien kuvastajana 1734–1918 // Väestö ja perhe Karjalassa. S. 109. 

     6 Лесков Н. Поездка в Корелу // Живая старина. Вып. III и IV. 1895. С. 280. 

     7 Камкин Н. Архангельские карелы. Этнографический очерк // Древняя  и новая Россия. 1880. № 4. С. 664. 

     8 Оленев И.В. Указ. соч. С. 93. 

     9 Покровская И.П. Население Карелии.  Петрозаводск, 1978. С. 14—15. 

     10 См.: Баранов Д.А. «Незнакомые»  дети (к характеристике образа  новорожденного в русской традиционной  культуре) // Гендерные проблемы в этнографии. М., 1998. С. 154. 

     11 Смирнова С.С. Указ. соч. С. 135; Обзор Олонецкой губернии за 1900 г. Петрозаводск, 1901. С. 25. 

     12 Шикалов Ю. Старообрядчество и браки в Архангельской Карелии XIX века // Восточная Финляндия и Российская Карелия… С. 94. 

     13 См. Paulaharju S. Syntymä, lapsuus ja kuolema. Vienan Karjalan tapoja ja uskomuksia. Helsinki, 1995. S. 29—30. 

     14 Kaschenko S. Venäjän Êarjalan väestö 1700-luvun lopulta 1900-luvun alkuun // Väestö ja perhe Karjalassa. S. 27. 

     15 Chikalov J. Kuolinsyyt Uhtualla 1800-luvun lopulla ja viime vuosisadan alussa // Karjalan heimo. 2002. № 1—2. S. 8—9; Смирнова С.С. Указ. соч. С. 177. 

     16 Марина Витухновская. Карелы и Карелия в имперской политике России 1905—1917 гг. (Рукопись)