Геополитические и региональные аспекты безопасности

       Из  этого следует  существенное возрастание  степени взаимозависимости действующих  лиц и функциональных областей международной  безопасности. Она становится более  плотной и неделимой. В индивидуальных комплексах «национальных интересов» государств увеличивается удельный вес общего, глобального интереса. Одновременно уси­ливается глубина  взаимодействия внутренних и внешних  аспектов безопасности. Глобализация сопровождается более широким и  энергичным выходом на международную  арену негосударственных действующих  лиц, как конструктивных, так и  деструктивных. Угрозы, генерируемые деструктивными негосударственными действующими лицами, дополняют традиционные угрозы, исходящие  от традиционных действующих лиц  — государств.

       2.         Другим важным новым феноменом  является демократизация мира.  «Третья волна» демократизации, начавшаяся в середине 1970-х годов  и приобретшая особенно высокую  динамику после окончания холодной  войны,  качественно изменила  соотношение сил между демократией  и авторитаризмом. По состоянию  на конец 2002 г. можно констатировать  следующую глобальную картину  соотношения между политической  свободой,  частичной свободой (транзитные  режимы) и несвободой (авторитарные  режимы).

       По  количеству государств: 46 (29)% являются свободными, 29 (25)% — частично свободными и 25 (46)% — несвободными.  

       По  числу людей, проживающих при  различных политических режимах: 44 (35)% в свободных странах, 21 (18)% —  в частично свободных, 35 (47)% — в  несвободных странах.

       Согласно  расчетам по обменным курсам валют  глобальный валовой продукт распределяется следующим образом: свободные страны производят 89%, частично свободные — 5% и несвободные — 6%. Примерно такое  же распределение потенциалов наблюдается  и в сфере высоких технологий. Несмотря на то, что в некоторых  странах процессы демократизации затормозились  или были повернуты вспять, это  отступление компенсировалось движением  в сторону демократизации в других странах и регионах. «Третья волна» демократизации вышла на определенное «плато» без признаков ее спада.

       Если  исходить из того, что буржуазные демократии не воюют или крайне редко воюют  друг с другом, то  расширение глобальной зоны демократии означает расширение зоны мира между теми государствами, которые в нее входят. Кроме  того, в условиях глобальной взаимосвязанности  и изменения «соотношения сил» в  пользу демократии  большинство  авторитарных государств предпочитает строить отношения с демократиями на принципах «мирного сосуществования». Как показывает практика последнего десятилетия, зона военной конфликтности  ограничивается тем сектором, где  сталкиваются некоторые демократические  государства (в основном США и  их активные союзники) с отдельными радикальными авторитарными режимами (например, Ираком при Хусейне, Югославией при Милошевиче, КНДР, Ираном). При  этом, как правило, демократическое  сообщество и даже часть авторитарного  мира признают, что такие режимы представляют угрозу для международной  безопасности, но часто расходятся по вопросу относительно оправданности  и целесообразности применения вооруженной  силы против них. 

       Помимо  этого демократическое сообщество оказалось расколотым по вопросу  о допустимости и желательности  принудительного экспорта демократии путем смены правящих режимов  в авторитарных странах. Авторитарные режимы выступают против этого принципиально, потому что такая практика может в будущем коснуться каждого из них.  Большая часть демократического сообщества и транзитных режимов видят в этом нарушение одного из основополагающих принципов международного права — свободы выбора того или иного политического режима. Многие считают насаждение демократии извне без соответствующих внутренних предпосылок непродуктивным. Существуют и серьезные подозрения относительно того, что  государства—экспортеры демократии могут прикрывать благородными намерениями свои корыстные интересы по распространению контроля и влияния — как политического, так и экономического.

       При всех расхождениях относительно законности или целесообразности экспорта демократий формируется более консенсусная точка зрения о необходимости  ограничения экстремизма авторитарных режимов. С позиции международной  безопасности важно и то, что в  большинстве случаев такого рода разногласия приводят к политико-дипломатическим  противоречиям в демократическом  сообществе, однако не материализуются  в предпосылки военного противостояния, а тем более открытой вооруженной  конфронтации между его членами. С учетом вышеизложенных соображений  можно предположить, что зона потенциальных  вооруженных конфликтов между государствами, по крайней мере на обозримую перспективу, сузилась до, довольно предсказуемого сегмента. 

       Еще одним результатом глобальной демократизации стало выдвижение на передний план растущего консенсуса относительно самоценности прав человека и принципа, согласно которому положение в этой сфере перестает быть исключительно  внутренней прерогативой суверенных государств, а в определенных случаях становится предметом озабоченности мирового сообщества и причиной или поводом  для принятия конкретных мер воздействия. Для сферы международной безопасности это означает появление феномена «гуманитарное вмешательство». Другим следствием этого явления становится возрастание требований о «гуманизации» применения вооруженной силы: сокращению «сопутствующих потерь» среди гражданского населения, запрещению «негуманных» или «неизбирательных» видов вооружений. Образуется парадоксальное на первый взгляд противоречие между войной как отрицанием гуманизма и требованием о применении вооруженной силы для защиты гуманизма, между задачей применения насилия для достижения победы и «гуманизацией» такого насилия. Этот конфликт порождает множество противоречий при попытках практической реализации этого феномена единства противоположностей.

       3. Важным фактором мировой политики  в последние десятилетия является  научно-технологический прорыв с  далеко идущими последствиями  в экономической, социальной, политической, идеологической областях жизнедеятельности  человечества. Компьютеризация и  информационная революция открыли  дорогу для научно-технической  революции в военном деле. Внедрение  высоких технологий, например, существенно  изменило характер и возможности  обычных вооружений, системы разведки  и управления войсками,  привело  к созданию высокоточных вооружений, расширило возможности ведения  войны на расстоянии, обеспечения  «малой заметности» военной техники  и т.д.  

       В последние годы все больше  возрастает значение качества вооружений, которые  все труднее компенсировать их количеством. Все больше увеличивается разрыв между передовыми в технологическом  плане странами и остальным миром. Такое положение дел объективно стимулирует отстающие в научно-технологическом  отношении страны либо к присоединению  к коалициям высокоразвитых государств, либо к поиску противовеса их превосходству  в сфере «вооружений для бедных», которыми сегодня становится оружие массового уничтожения. Кроме того, научно-технологический прорыв в сочетании с повышением свободы коммуникационных обменов значительно облегчает доступ к отдельным аспектам «революции в военном деле» для деструктивных негосударственных действующих лиц и для транснационального объединения угроз.

       4. Сегодня очевидным становится  обостряющийся кризис международного  права, который оказывает существенное  влияние на поведение действующих  лиц в сфере международной  безопасности. Как правило, в истории  человечества все крупные международные  войны завершались подписанием  мирных договоров и созданием  новой организационно-правовой системы  международных отношений. Окончание  холодной войны стало исключением  из этого правила. Мировое сообщество  пошло по пути возрождения  эффективности организационно-правовой  системы, созданной после окончания  Второй мировой войны, ядром  которой является Организация  Объединенных Наций. В настоящее  время широко распространенной  становится точка зрения о  неэффективности этой системы  и, в частности, ООН. Если  сравнивать эффективность этой  организации, особенно ее Совета  Безопасности, во время холодной  войны и после ее окончания,  то нет никаких сомнений, что  эта эффективность существенно  возросла. Наглядным показателем  является резкое возрастание  консенсусных голосований в Совете  Безопасности по большинству  узловых вопросов международной  безопасности и сокращение случаев  применения постоянными членами  Совета Безопасности своего право  вето. Но, вместе с тем, при оценке  эффективности ООН для решения  качественно новых задач в  сфере международной безопасности  сегодняшнего дня и особенно  в будущем пессимистические оценки  вполне оправданы.

       Восстановление  после окончания холодной войны  консенсуса мирового сообщества относительно принципов, заложенных в Уставе ООН, оказалось неполным. Принятие решений  о вооруженных вмешательствах в  Югославии в 1999 г. и Ираке в 2003 г. в обход Совета Безопасности ООН  существенно снизило эффективность этой Организации и принципов регулирования сферы международной безопасности. Внедрение практики «гуманитарного вмешательства» означало кардинальное изменение традиционного подхода к суверенитету. Угрозы транснационального терроризма выдвинули на передний план качественно новую проблему «превентивных ударов». Расширяющаяся практика применения вооруженной силы против негосударственных действующих лиц (террористов, сепаратистов, мятежников) заострила проблему избирательного применения вооруженной силы и сокращения жертв среди мирного населения. Очевидной стала задача развития международного права и реформирования ООН для приведения их в соответствие с качественно новыми реалиями мировой политики, международных отношений и международной безопасности. Именно по этим причинам уже в практическую плоскость поставлен вопрос о радикальной организационной реформе ООН и, в частности, ее Совета Безопасности, существенном развитии системы международного права, в том числе и тех норм, которые регулируют международную безопасность.

       Другой  серьезной причиной кризиса современной  системы международного права и  ООН является готовность и  стремление ряда стран, в первую очередь Соединенных  Штатов, действовать вне правового  поля, в том числе и по проблемам  международной безопасности. Об этом свидетельствуют случаи намеренного  обхода Совета Безопасности ООН при  проведении ряда крупных акций международного вооруженного вмешательства, отказ  от присоединения к таким важным инструментам международного права, как  Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, Международный  уголовный суд, игнорирование международных  усилий по созданию механизма проверок Конвенции по бактериологическому  оружию. 

       5. Существенно меняется и распределение  экономической мощи в мире. По  данным исследования, проведенного  ИМЭМО РАН, по состоянию на  конец 1990-х годов доля ведущих  экономических центров в мировом  валовом продукте распределялась  следующим образом: США — 18%, Европейский Союз — 25%, Япония  — 14%, Китай — 3%, Россия —  1,2%. Другие исследования, в частности,  проведенные на Западе, давали  несколько иные цифры. Согласно  им доля России составляла  от 2 до 4%, Соединенных Штатов и  Евросоюза была примерно равной (около 20%), Китая — 6%, а Японии  — 9%. В начале XXI в. картина начинает  несколько меняться за счет  ускорения экономического роста  Китая, России, Индии, Бразилии. Но  в среднесрочной перспективе  общий порядок «соотношения экономических  сил» в мире в целом сохранится.

       Здесь нет прямой и жесткой увязки с  соотношением военного баланса в  мире. Например, у различных стран  разные возможности направления  части своего экономического могущества на цели безопасности. Так, Китай и  Индия вынуждены тратить подавляющую  часть своего валового внутреннего  продукта на обеспечение жизнедеятельности  суще­ственно превосходящего другие страны населения — 1,3 и 1 млрд человек соответственно. Наличие ракетно-ядерных потенциалов  серьезно нивелирует разрывы, вытекающие из дисбаланса экономической мощи. Существенное значение имеет уровень  технологического развития, в частности  в военно-технической области. Например, Россия наследовала и, несмотря на значительные потери в экономике, в большой  степени сохранила мощный научный  потенциал и военно-промышленный комплекс, имеющий возможность производства в широком диапазоне номенклатуры вооружений. Очень важным нематериальным фактором является политическая воля правительств и общественности отдельных  стран к проведению активной политики в области международной безопасности. Это становится очевидным, например, при сравнении роли США и Японии. Тем не менее мировое экономическое  уравнение является существенным индикатором потенциальных возможностей ведущих держав мира в сфере международной безопасности.

       6. Наконец, нельзя игнорировать  и существенное изменение глобальной  повестки дня международных отношений  и мировой политики после окончания  холодной войны. Неоспоримым фактом  является сохранение приоритетности  проблем международной военно-политической  безопасности. Но при сравнении  с временами холодной войны,  когда они были доминирующими,  происходит определенное возрастание  приоритетности других, невоенных  областей мирового взаимодействия  — экономической, экологической,  гуманитарной. Например, возрастает  удельный вес проблем борьбы  со СПИДом, устойчивого развития  «Юга», глобальным потеплением,  вопросов обеспечения человечества  энергоресурсами и пресной водой,  регулирования генетической революции  и ряда других. Таким образом,  изменение окружающей среды международной  безопасности оказывает серьезное  влияние на весь ее комплекс  и отдельные составляющие. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

       4. РЕГИОНАЛЬНАЯ БЕЗОПАСНОСТЬ.