Егор Тимурович Гайдар

Егор Тимурович Гайдар, выдающийся российский экономист, политик, государственный деятель, родился 19 марта 1956 года.

Внук двух известнейших советских  писателей, Аркадия Гайдара и Павла Бажова, сын известного журналиста, писателя, военного корреспондента, контр-адмирала Тимура Аркадьевича Гайдара и историка Ариадны Павловны Бажовой, Егор воспитывался в семье, где культивировались дух мужества, чувство собственного достоинства, самостоятельность и верность долгу.

Самые первые детские годы Гайдара  прошли в Москве, затем, в канун Карибского кризиса, он вместе с родителями уехал на Кубу. Много позже он вспоминал об этой поездке: «...Еще работающая, не развалившаяся американская туристская цивилизация вместе с неподдельным веселым революционным энтузиазмом победителей, многолюдные митинги, песни, карнавалы... Окно моей комнаты в отеле „Риомар“ выходит прямо на Мексиканский залив, внизу плавательный бассейн, рядом с ним — артиллерийская батарея. Здание, в котором жили дипломаты и специалисты из Восточной Европы, периодически обстреливают. Наша батарея стреляет в ответ. Из окна виден лозунг в желтом неоне: „Родина — или смерть!“, и в голубом: „Мы победим!“. Уборщица ставит в угол автомат и берет швабру...».

За праздничным фасадом кубинской революции проступали черты экономических проблем, очевидных даже ребенку. В стране начались перебои с продовольствием, ввели карточную систему, кругом — свидетельства неразберихи и разгильдяйства. «В ста километрах от Гаваны (фрукты) лежат гниющими горами. Перевезти их оттуда и продать здесь нельзя, это называется словом „спекуляция“. Почему так, понять не могу. И никто объяснить этого не может».

В 1966 году корреспондент «Правды» Тимур Гайдар вместе с семьей отправился в Югославию. В вольный европейский Белград попал не по годам эрудированный и рассудительный подросток, глядевший на мир вполне уже по-взрослому. Югославия тех лет производила сильное впечатление: единственная страна с социалистической рыночной экономикой, где шли экономические реформы, а люди вокруг обсуждали самые острые темы. Егор всерьез увлекся философией и историей, очень много читал и самостоятельно (в 12 лет!) изучил фундаментальные труды классиков марксизма. Он с удивлением обнаружил, что за выхолощенным парадно-идеологическим фасадом скрывались глубина, талант, воображение крупнейших мыслителей своего времени. «Как это увлекательно, блестяще, и как же это можно оглупить, догматизировать», — писал он бабушке о своих впечатлениях.

В Югославии Егор много времени проводил за самостоятельным изучением множества запрещенных в Союзе книг по философии, экономике, праву. Он уже почти на равных общался с друзьями и единомышленниками отца, с немыслимой для СССР откровенностью обсуждавшими проблемы в советском обществе и экономике. Гайдар самостоятельно пришел «...к осознанию необходимости покончить с монополией бюрократии на собственность. И перейти от бюрократического государственного социализма к социализму рыночному, базирующемуся на рабочем самоуправлении, широких правах трудовых коллективов, рыночных механизмах, конкуренции».

В 1971 году семья Гайдара возвратилась в Москву, и Егора определили в школу № 152, одну из лучших в городе. Там царила необычная, приятная творческая атмосфера. Учеба давалась Гайдару легко — этому способствовала его феноменальная память на цифры, факты и исторические события. В 1973 году он с золотой медалью закончил школу и сразу же поступил на экономический факультет МГУ им. Ломоносова, где специализировался на экономике промышленности. «...Суть задачи образования — подготовить специалистов, которые мастерски могут обосновать любые меняющиеся решения партии ссылками на авторитет основоположников марксизма-ленинизма. Учиться просто, потому что базовые работы я хорошо знаю. Цитаты отскакивают у меня от зубов, как «дважды два —четыре», — писал Гайдар в книге «Дни поражений и побед».

На втором курсе Гайдар женился. Началась вполне самостоятельная, взрослая жизнь. Брать деньги у родителей он считал чем-то неприличным, и стал подрабатывать, выкраивая время после учебы. В 1978 году Гайдар закончил МГУ с красным дипломом и предсказуемо остался в аспирантуре. Защитив кандидатскую на тему «Оценочные показатели в механизме хозяйственного расчета производственных объединений (предприятий)», он получил распределение во Всесоюзный НИИ системных исследований ГКНТ и АН СССР.

На дворе — 1980 г. В Афганистане шла война, академик Сахаров отправлен в ссылку, 45 стран бойкотировали XXII Олимпийские игры в Москве. В Польше был зарегистрирован независимый профсоюз «Солидарность» Леха Валенсы, в США в президентской гонке с огромным отрывом победил республиканец Рональд Рейган. Мир стремительно менялся, только в СССР все будто оставалось по-прежнему.

В начале 80-х основной темой исследований группы молодых ученых под руководством академика Станислава Шаталина, в которую, помимо Гайдара, входили Петр Авен, Олег Ананьин, Вячеслав Широнин, был сравнительный анализ результатов экономических реформ в странах соцлагеря. В то время институт превратился в один из центров, активно занимавшихся разработкой проектов экономических преобразований: в воздухе витали разнообразные почти либеральные идеи, научная дискуссия далеко выходила за рамки марксистской политэкономии. Очень скоро Гайдар пришел к твердому убеждению: стране следует как можно скорее начинать рыночные реформы, запускать механизмы саморегулирования, сокращать присутствие государства в экономике.

В 1983 году Гайдар познакомился с Анатолием Чубайсом, неформальным лидером ленинградской группы экономистов Инженерно-экономического института. Вокруг них быстро сформировалось ядро молодых и энергичных единомышленников, объединенных желанием изучить процессы, происходившие в экономике и обществе, и найти пути трансформации с учетом реальной обстановки в стране. Общепризнанным неформальным лидером этого сообщества все в один голос называли Егора Гайдара.

Начиная с 1984 года, Гайдара и его коллег стали привлекать к работе над документами Комиссии Политбюро по совершенствованию управления народным хозяйством. Комиссия, в работе которой было заинтересовано новое поколение членов Политбюро, возглавляемое Михаилом Горбачевым, должна была подготовить умеренную программу экономических преобразований по образцу венгерских реформ конца 60-х. Молодые ученые готовили свои предложения, исходя из убеждения, что у власти есть желание осуществить реформы до того, как угроза катастрофического саморазрушения экономики станет реальностью. Однако в Политбюро не захотели их услышать. Как позже вспоминал Гайдар, в ответ прозвучало: «Вы что, хотите рыночный социализм построить? Забудьте! Это за пределами политических реальностей».

Тема, казалось, была закрыта. Тем не менее, в 1986 году группа Шаталина получила заманчивое предложение: ее перевели из ВНИИСИ в Институт экономики и прогнозирования научно-технического прогресса АН СССР, где Гайдар быстро стал ведущим научным сотрудником. Вскоре на турбазе Ленинградского финансово-экономического института «Змеиная горка» состоялся полуподпольный семинар экономистов-рыночников, хорошо знакомых с реалиями советской экономики и понимавших, что глубоко забюрокраченный административный рынок требовал срочного коренного реформирования. В семинаре участвовали Егор Гайдар, Анатолий Чубайс, Сергей Васильев, Петр Авен, Сергей Игнатьев, Вячеслав Широнин, Олег Ананьин, Константин Кагаловский, Георгий Трофимов, Юрий Ярмагаев и другие, всего в общей сложности не меньше 30 человек. В узком кругу активно обсуждались совсем уж запретные темы. «Все мы остро испытываем чувство открывшейся свободы, простора для научных исследований, для реального изучения процессов, происходящих в экономике... Все согласны с необходимостью упорядоченных реформ, готовящих советскую экономику к постепенному восстановлению рыночных механизмов и частнособственнических отношений. И вместе с тем осознаем, что это будет в высшей степени непростым делом», — вспоминал это время Гайдар.

Началу реформ мешали идеологические табу, цензура, общая инерция обветшавших  государственных механизмов, не способных реагировать на вызовы времени. В этот момент произошло, кажется, невероятное: высшее политическое руководство негласно разрешило начать общественную дискуссию по важнейшим политическим вопросам. Результаты не заставили себя ждать — на страницах крупнейших государственных изданий стали появляться материалы, приводившие в ужас цензоров, совершенно потерявших ориентиры...

В 1986 году старый знакомый Горбачева, академик Иван Фролов был поставлен руководить журналом «Коммунист». Он тотчас обновил редколлегию и пригласил на должность первого зама главного редактора известного экономиста Отто Лациса, долгие годы бывшего в опале. Лацис неожиданно предложил Гайдару пост главы экономического отдела журнала. «...Я сознаю, что наши записки и опусы в профессиональных изданиях никак не могут исправить ту опасную цепь ошибок, которые дестабилизируют народное хозяйство... Создается впечатление, что власть просто не понимает происходящего, не отдает себе отчета в последствиях непродуманных решений. В этих условиях возможность высказаться по стратегическим вопросам со страниц такого влиятельного издания, как „Коммунист“ — редкая удача», — вспоминал позже Гайдар.

Работая редактором по экономике сначала в журнале «Коммунист», а затем и в газете «Правда», кабинетный ученый, широко известный, что называется, в «весьма узких кругах», неожиданно оказался в центре внимания и получил реальную возможность донести свои идеи до широкого круга читателей, четко обозначить острейшие проблемы, требующие безотлагательных решений.

В среде экономистов-реформаторов сохранялась надежда, что необходимые изменения можно было провести плавно, не доводя дела до радикальных мер. По многочисленным свидетельствам, сам Егор Гайдар, имя которого сегодня прочно ассоциируется с понятием «шоковой терапии» в экономике, изначально предполагал совершенно другие сценарии развития событий. До самого конца 80-х он был настроен на последовательные преобразования, которые можно было бы воплотить в советских условиях, опираясь на опыт Югославии и Венгрии. Однако время шло, а нерешительность и половинчатые меры руководства страны только усугубляли положение.

На нескольких семинарах экономистов 1987-89 годов окончательно оформилась сплоченная команда будущих реформаторов, лидером которой считается Егор Гайдар. Скоро здесь была озвучена мысль о близком неизбежном крахе Советского Союза. Гайдар, поначалу не рассматривавший вариант отказа от социалистической модели экономики, чрезвычайно ясно осознал тот факт, что шансов на спокойное разрешение накопившихся проблем уже не осталось: срыв государственной программы «500 дней» ставил в этом вопросе точку. В июле 1990 года он впервые серьезно обсудил радикальную программуреформ на встрече с западными экономистами в венгерском городе Шопроне. «Шоковая терапия», либерализация цен, приватизация,финансовая стабилизация, сокращение госрасходов, борьба с гиперинфляцией казались в ситуации системного кризиса мерами совершенно неизбежными и необходимыми. Команда Гайдара получила полное подтверждение своих собственных изысканий от авторитетных международных специалистов, но выводы эти вряд ли могли их обрадовать: впереди страну ждали тяжелые испытания.

К началу 90-х Гайдар — ученый с устойчивой научной репутацией, доктор наук, опытнейший полемист, общественный деятель, создатель и бессменный руководитель Института экономической политики при Академии народного хозяйства СССР, в будущем Института экономики проблем переходного периода. У него прекрасная семья, он абсолютно счастлив в новом браке с Марией Стругацкой, своей первой детской любовью. Карьера налажена, жизнь шла своим чередом, уж у него-то никаких проблем не предвиделось... Летний отпуск1991-го года Гайдар с семьей проводил в Красновидово, засев за написание давно задуманной книги.

Ранним утром 19 августа его разбудило известие о военном перевороте — арест Горбачева, танки в Москве. Телевидение передало заявление самопровозглашенного ГКЧП. Истинный масштаб событий тогда был совершенно неясен.

Гайдар срочно отправился в Москву — по дороге размышляя о том, куда могут завести последние события: «Никакой „просвещенной диктатуры“, никакого „российского Пиночета“ не предвидится. Кровь, как и при Пиночете, конечно, прольется, куда больше крови. Только будет это все зазря. У заговорщиков нет ни единой разумной идеи, что делать с разваливающейся экономикой. Через год, два, четыре, не больше, — истерзанная страна все равно вывернет на нелегкий путь к рынку. Но шагать ей по этому пути будет в тысячу раз труднее. Да, год, два, ну пусть даже пять. В конце концов, для истории — это мгновение. А для живущих сегодня? И сколько из них через эти годы перешагнет?»

В институте Гайдар отменил действие собственного приказа о приостановлении деятельности парторганизации и созвал партийное собрание. На повестке было два вопроса: о выходе сотрудников института из партии в связи с попыткой государственного переворота, поддержанного ЦК КПСС, и о ликвидации в этой связи партийной организации. К вечеру все мужчины института в полном составе собрались возле Белого дома. Вокруг было множество людей, пришедших защищать свое право решать собственную судьбу.

«Несмотря на развевающиеся трехцветные российские флаги и ликующие толпы, на душе глубокая тревога за будущее страны», — вспоминал Егор Гайдар, — «То, что случилось, без сомнения либеральная, антикоммунистическая революция, спровоцированная негибкостью и авантюризмом правящей элиты. Но ведь любая революция — это всегда страшное испытание и огромный риск для переживающей ее страны».

В этот же вечер Егор Гайдар познакомился с государственным секретарем РСФСР Геннадием Бурбулисом, одной из самых влиятельных фигур в окружении будущего первого Президента России. Это знакомство круто изменило судьбу обоих: именно Бурбулис вскоре убедил Ельцина доверить команде Гайдара разработку программы реализации реформ. Если раньше идея о том, чтобы Гайдар взял на себя практическое руководство экономикой, обсуждалась разве что в шутку в академических кругах, теперь ситуация радикально изменилась. Гайдар и его команда к началу 90-х годов оказались едва ли не единственной группой специалистов, досконально изучившей возможности осуществить экономические реформы и максимально глубоко просчитавшей варианты развития событий. В обстановке нехватки времени и дикого стресса, они были способны предложить внятную концепцию реформ и начать действовать точно, решительно и ответственно.