Политика "просвещенного абсолютизма" Екатерины II

Уложенная комиссия собралась в 1767 году в Москве. В ее работе участвовали 564 депутата, более трети из них были дворянами. Делегатов от крепостных крестьян в Комиссии не было. Однако речи против помещичьего всевластия и непомерной тяжести повинностей крепостных прозвучали. Это были выступления Г. Коробьева, Я. Козельского, А. Маслова. Последний докладчик даже предлагал передать ведение крепостных в специальное государственное учреждение, из которого помещики получали бы свои доходы. Однако большинство депутатов были за сохранение крепостного права. Екатерина II, несмотря на ее понимание всей порочности крепостной зависимости, не выступила против существующего социального порядка. Она понимала, что для самодержавной власти попытка ликвидировать или даже смягчить крепостное право будет смертельна. Заседания Комиссии, как и ее подкомитетов, быстро выявили огромные противоречия между сословиями. Недворяне настаивали на своем праве покупать крепостных, а дворяне считали это право своей монополией. Купцы и предприниматели, со своей стороны, были резко настроены против дворян, которые заводили заводы, вели торговлю и, тем самым, «вторгались» в сословные занятия купечества. Да и в дворянской среде не было единства. Аристократы и родовитые дворяне выступали против «выскочек» – выслужившихся из низов согласно Табели о рангах, и требовали отмены этого петровского акта. Дворяне великорусских губерний спорили о правах с прибалтийскими немцами, которые им казались большими. Сибирские дворяне, в свою очередь, хотели таких же прав, которыми обладали великорусские дворяне. Дискуссии часто выливались в ссоры. Выступавшие, заботясь о своем сословии, часто не думали об общем деле. Одним словом, депутаты были не в состоянии преодолеть разногласия и искать согласие ради выработки общих принципов, на которых бы и строились законы. Проработав полтора года, Комиссия не утвердила ни одного закона. В конце 1768 года, воспользовавшись началом войны с Турцией, Екатерина II распустила Комиссию. Однако ее материалы императрица-законодательница долгие годы широко использовала в своей работе. Комиссия так и не приняла нового Уложения. Возможно, причина неудачи крылась в организации работы Комиссии, точнее – в отсутствии рабочей атмосферы, которую было трудно создать в таком грандиозном и пестром собрании представителей разных социальных, региональных и национальных групп делегатов, раздираемых противоречиями. Да и собравшиеся в Кремле законодатели не были подготовлены к сложной работе. Возможно, что и вообще для таких универсальных сводов законов прошло время. Нужна была уже иная, целостная система правовых кодексов, которые объединяла бы одна генеральная идея. По этому пути и пошла Екатерина II. Подготовка к работе Уложенной комиссии и сама работа ее, ничем не закончившаяся, оказали Екатерине II большую услугу: дали пищу для законодательной работы самой императрице, которая с тех пор профессионально занялась законодательством. Оценивая то, что было сделано ею за многие годы, можно без особого преувеличения утверждать, что Екатерина II, десятилетиями работая над законодательством, в некотором смысле заменила собой целую Уложенную комиссию.

Усиление крепостного гнета

«Крайнее, всеконечное разорение» крестьянства, вызванное продолжительной Северной войной, ростом повинностей и сильными неурожаями 1723—1726 гг., стало настолько очевидным, что о нем заговорили в правительственных кругах уже в следующем году после смерти Петра I.

Вызывали тревогу массовое бегство крестьян, рост недоимок, дефицит государственного бюджета. Все это ослабляло силу Дворянского государства, ибо, по словам Меншикова, «солдат с крестьянином связан, как душа с телом, и если крестьянина не будет, то не будет и солдата».

Пришлось изменить порядок взыскания подати, ранее собиравшейся расквартированными по уездам воинскими частями. Офицеры этих частей, а также многочисленные чиновники провинциальной администрации даже членам правительства представлялись «волками, в стадо ворвавшимися». Ответственными сборщиками подати были объявлены помещики. В целях экономии средств сокращались штаты центральных учреждений, уменьшалось количество коллегий, на местах упразднялись некоторые учреждения, организованные в 1718—1719 гг., так как их содержание чрезмерно обременяло бюджет государства. Проводя эти изменения, правительство всякий раз подчеркивало, что они обеспечивают народу «благоденствие». В действительности общая линия политики правительства во второй четверти XVIII в. состояла в укреплении помещичьей собственности на землю, расширении дворянских привилегий и усилении феодальной эксплуатации народных масс, а также в развитии крупной промышленности и содействии купечеству.

Преемники Петра I продолжали практику широкой раздачи дворянству земель и крепостных. Князья Долгорукие присвоили себе при Петре II 40 тыс. десятин земли. Принимавшие активное участие в перевороте в пользу Елизаветы Петровны лейбкампанцы — гвардейские роты, несшие при дворе караульную службу,— получили в дар от новой императрицы 14 тыс. душ мужского пола: Брату фаворита Елизаветы Петровны, графу К. Г. Разумовскому было пожаловано около 100 тыс. душ.

Во второй четверти XVIII в. дворянство получает многочисленные льготы и привилегии, закрепленные законодательством. В 1730 г. дворяне добились отмены той части указа 1714 г. о единонаследии, которая запрещала делить при наследовании имение, и получили право передавать недвижимость детям «всем ровно».

Новые льготы для дворянства облегчали ему несение военной службы. Уже в 1727 г. двум третям офицеров и рядовых из дворян было разрешено увольняться из армии сроком на три года. Удовлетворяя требование дворянства, правительство в 1731 г. организовало Шляхетский кадетский корпус. Обучение «от младых лет» военному делу освобождало дворян от тяжелой службы в качестве простых солдат и матросов. Впрочем, уже в начале 30-х годов среди дворянства был распространен обычай записывать на военную службу малолетних детей, так что они ко времени совершеннолетия получали по «выслуге лет» офицерский чин, не имея ни малейшего понятия о военном деле.

Наконец, в 1736 г. были удовлетворены домогательства дворян об отмене бессрочной службы. В целях лучшего содержания «шляхетских домов и деревень» один из сыновей в семье дворянина освобождался от службы для управления имением. Остальным сыновьям срок службы ограничивался 25 годами, после чего они могли уходить в отставку. В какой мере дворянство тяготилось обязательной военной службой, свидетельствует тот факт, что в 1739 г., после окончания русско-турецкой войны, половина офицерского состава подала в отставку. Даже молодые дворяне, едва достигшие 35 лет и записанные в полки с 10 или 12-летнего возраста, хлопотали об увольнении со службы.

Многочисленные указы второй четверти XVIII в. подтверждали за дворянством исключительное сословное право владения крепостными. Власть помещика над крестьянами расширилась еще более, даже верноподданническую присягу за крестьян с 1731 г. стали приносить помещики.

Светские и духовные феодалы составляли инструкции для управителей своих вотчин — приказчиков, до мелочей регламентировавшие хозяйственную деятельность крестьян, их семейную и духовную жизнь. Приказчик должен был следить и за тем, чтобы крестьянин без его ведома не выезжал в город на рынок, и за тем, чтобы крепостные девушки не засиживались в невестах, и за тем, чтобы все крестьяне регулярно посещали церковь.

Показателем напряжения платежных сил деревни являлась возраставшая сумма недоимок по сбору подушной подати. Уже к 1732 г. она составляла 15 млн. руб. (около 120 млн. на деньги начала XX в.). В неурожайные годы нищета в деревне постигала ужасающих размеров. Неурожаи 1733—1735 гг. поразили громадную территорию от Смоленщины до Поволжья. Десятки тысяч крестьянских семей питались кореньями, умирали с голоду или покидали насиженные места.

Десятилетие с 1730 по 1740 г., известное под названием бироновщины (от имени фаворита императрицы Анны Ивановны), дорого обошлось народным массам. Было издано большое количество указов о розыске беглых, свирепствовали карательные отряды, выколачивавшие налоги и недоимки с податного населения. Бироновщина характерна небывалой расточительностью царского двора, процветанием казнокрадства, лихоимства. Балы, «машкерады» и тому подобные развлечения сменяли друг друга. Расходы на содержание двора увеличились в три раза по сравнению с первой четвертью XVIII в. На содержание царской конюшни тратилось 100 тыс. рублей в год, в то время как на нужды Академии наук и Адмиралтейской академии отпускалось в год менее 50 тыс. рублей.

Процесс усиления феодальной эксплуатации в 30-е годы XVIII в. распространился также на народы, входившие в состав Российской империи. На Украине зажиточные казаки заняли привилегированное положение, их повинности с 1735 г. ограничивались военной службой, рядовые же казаки были уравнены с крестьянами. Казацкая верхушка — старшина присвоила себе право полной собственности на землю.

Царское правительство ограничило самоуправление Украины. Вместо выборного гетмана управление Левобережной Украиной осуществляла Малороссийская коллегия. В 1727 г. был разрешен выбор гетмана, но с 1734 г. власть вновь сосредоточивается в Правлении гетманского уряда, состоявшего из назначенных правительством чиновников и представителей казацкой старшины.

У народов Поволжья (татар, чувашей, марийцев, башкир) увеличились государственные повинности, делались попытки насильственного обращения мусульман в христианство. Захват башкирских земель под строительство заводов, рост налогов и жестокие способы их взимания свидетельствовали о росте колониальной эксплуатации башкир. Постройка Оренбургской крепости должна была упрочить власть царизма в Башкирии и обеспечить дальнейшее продвижение в Среднюю Азию. Восстания башкир, разразившиеся в 1735—1740 гг., явились выражением их протеста против колониальной политики царизма