Политические отношения СССР и США с 1928 по 1934 годы

      7 ноября 1933 г. нарком иностранных  дел СССР М.М.Литвинов прибыл  в столицу США. На другой  день он имел беседу с госсекретарем  К.Хэллом. Тот поставил ряд вопросов, подлежащих, по его мнению, урегулированию в связи с нормализацией отношений: о свободе религии, о пропаганде, о правовом положении американцев в СССР и другие. В этот перечень не входил, к удивлению наркома, ни один из важнейших вопросов международной политики и экономики.

      По  этому вопросу и по правовому  положению американцев нарком со всей твердостью  заявил, что «никакого привилегированного положения для иностранцев мы создавать не будем». Острый характер носила дискуссия по поводу взаимных материальных и финансовых претензий.

      В состоявшейся 8 ноября беседе наркома с Ф.Д.Рузвельтом последний признал, что «сам  всегда сомневался в моральном праве Америки на получение царских долгов и что интервенция в Архангельске ничем не оправдывается». Он согласился с М.М.Литвиновым, что необходимо избегать требований, охарактеризованных наркомом как вмешательство во внутренние дела СССР.

      Желая поскорее урегулировать вопросы, связанные  с нормализацией советско-американских отношений, что было  чрезвычайно  важно с точки зрения сохранения всеобщего мира, Советское правительство  пошло на односторонний отказ от всех претензий к США за совершенную ими в 1918 – 1920 гг. вооруженную интервенцию в Сибири. Эта договоренность была зафиксирована  в ноте.

      15 ноября, накануне обмена нотами  между наркомом и американским  президентом, было зафиксировано так называемое «джентльменское соглашение» по вопросу о взаимных финансовых претензиях. При условии предоставления Соединенными Штатами долгосрочного займа Советскому Союзу нарком выразил согласие Советского правительства погасить разницу между американскими и советскими претензиями на сумму 75 млн. долл. В форме дополнительного процента сверх обычной процентной нормы на заем. При этом констатировалось, что все взаимные претензии после  этого будут рассматриваться  как аннулированные. Поскольку американская сторона требовала вдвое  большую сумму, была достигнута договоренность,  продолжить переговоры после установления экономических и дипломатических отношений. В отличие от позиции СССР, отказавшегося от большинства  своих претензий к США, американское правительство в течение ряда лет омрачало вопросом о вымышленных претензиях развитие советско-американских отношений. 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 

Пакт  Бриана – Келлога  и присоединение  к пакту СССР.

     Положение Франции в международных отношениях после провала ее "рейнской авантюры" было крайне неблагоприятным. Хотя и в существенно меньшей степени, чем Советский Союз, Франция тоже страдала от дипломатической изоляции. Несмотря на активность французской дипломатии в 20-х годах, относительно надежными союзниками для Парижа могли считаться только малые страны Восточной Европы. Но это были слабые союзники. Ни одна из великих держав в тот период не поддерживала Францию в той мере, как той было это необходимо. Великобритания при молчаливой поддержке США солидаризировалась больше с Германией, чем с Францией. В Риме считали Париж главным соперником Италии на Балканах. С Германией Францию разделяли непримиримые разногласия по вопросам ограничения германских вооружений. В советско-французских отношениях не было преодолено отчуждение времен Бреста, интервенции и гражданской войны. Кроме того, все союзники Франции в Восточной Европе объективно были враждебны Советскому Союзу. Американское направление в такой ситуации казалось французской дипломатии если не наиболее перспективным с точки зрения приобретения нового союзника, то, по крайней мере, наименее бесперспективным.

     6 апреля 1927 г., в десятую годовщину вступления США в мировую войну, министр иностранных дел Франции Бриан в обращении к американскому народу предложил заключить двусторонний франко-американский договор "о вечной дружбе, запрещающий обращение к войне как к средству национальной политики". Идея договора была подсказана Бриану профессором Колумбийского университета, активистом антивоенного движения США Дж.Т.Шотвеллом, главным редактором 150-томной "Экономической и социальной истории Первой мировой войны". Он был убежден, что война между двумя промышленно развитыми странами будет в принципе всегда перерастать в многосторонний конфликт. Отсюда следовал вывод о невозможности ограниченных войн в индустриальную эпоху.

     Между Францией и США не было разногласий, которые могли бы даже теоретически привести к войне. Поэтому расчет Бриана состоял не в приобретении гарантии ненападения со стороны Соединенных Штатов, а в получении политической поддержки от Вашингтона. В Европе верили, что ни одна страна мира не посмеет начать большую войну, не заручившись, по крайней мере, нейтралитетом США. Значит, полагали в Париже, в случае намерения напасть на Францию Германии придется учитывать мнение Вашингтона. Французские официальные круги надеялись также, что сближение с США поможет им решить проблему долгов.

     Американская сторона приняла французские предложения благожелательно, но сочла их чрезмерными. Президент США Кэлвин Кулидж и государственный секретарь Фрэнк Келлог выдвинули контрпроект. Вместо договора о "вечной дружбе" они предложили заключить между США и Францией двустороннее арбитражное соглашение, которое и было подписано 6 февраля 1928 г. в день 150-летия франко-американского договора о союзе и дружбе 1778 г. В преамбулу документа были включены формулировки, содержавшие осуждение войны как средства решения международных споров.

     Однако идея принципиального отказа от войны встретила широкую поддержку американской общественности. Учитывая настроения избирателей, администрация США выступила с идеей подписания открытого многостороннего договора о неприменении силы в международных отношениях вообще. 13 апреля 1928 г. Келлог официально представил проект соответствующего документа. По содержанию он был довольно умеренным. В тексте содержалось декларативное осуждение войны, но не оговаривались никакие репрессивные санкции против тех, кто может ее развязать. Проект договора и пояснительные записки к нему была направлены Великобритании, Италии, Германии, Японии, а также европейским союзникам Франции и британским доминионам. Поскольку по сути предлагавшийся договор являлся декларацией о намерениях, он не вызвал возражений и практически все приглашенные страны согласились к нему присоединиться.

     Начавшиеся франко-американские переговоры, в которых затем приняли участие и другие страны, продолжались более года. В конфиденциальном письме Бриану французский посол в Вашингтоне сообщал, что в госдепартаменте США "абсолютно не верят" в практическую возможность безусловного отказа от войны ни для Соединенных Штатов, ни для Франции. В то же время давление пацифистски настроенного общественного мнения по обе стороны Атлантики нарастало. В такой атмосфере 27 августа 1928 г. в Париже и состоялось подписание пакта, к которому первоначально присоединилось 15 стран. Официально этот документ назывался "Парижский договор об исключении войны в качестве орудия национальной политики". Более он известен как "пакт Бриана - Келлога". Участники пакта, которыми, в конце концов, стали почти все государства мира, осудили практику обращения к войне для урегулирования международных споров и высказались против ее использования в качестве средства национальной политики. Кроме того, они декларировали необходимость разрешения споров и конфликтов мирным путем. Пакт вступил в силу после ратификации его всеми подписавшими государствами в 1929 г. Несмотря на ограниченный характер пакта Бриана - Келлога и ряд оговорок, сделанных при его подписании Великобританией, Францией, Германией и Японией, он создавал международно-правовые основания для ограничения использования в международных отношениях военно-силовых методов агрессивной направленности.

В Советском  Союзе "буржуазный пацифизм" порицался  за его внеклассовый соглашательский характер. Подготовку пакта Бриана - Келлога в Москве тоже воспринимали негативно, во многом оттого, что Советский Союз и на этот раз не пригласили к переговорному процессу. Нарком иностранных дел СССР Чичерин интерпретировал ход переговоров о заключении пакта как часть "подготовки войны против СССР". Столь серьезное заключение обосновывалось тем, что проект пакта допускал сохранение всех существовавших на момент его подписания союзов и блоков, а практически все их Москва считала антисоветскими. Советский Союз раздражало и то, что одним из инициаторов пакта выступали США, которые по-прежнему отказывались от установления дипломатических отношений с СССР. По вопросу о пакте в советском руководстве имелись разногласия. Среди высших партийных лидеров за присоединение к пакту выступал Н.И.Бухарин. Из руководителей наркомата иностранных дел идею пакта поддержал Литвинов, а возражал против нее - Чичерин. Тем не менее, получив через французского посла в Москве официальное приглашение присоединиться к пакту в день его подписания, Советский Союз это приглашение принял. Более того, СССР первым ратифицировал пакт, а 9 февраля 1929 г., еще до официального вступление пакта в силу, в Москве был подписан так называемый протокол Литвинова - Московский протокол о досрочном введении в силу обязательств пакта Бриана - Келлога между СССР, Польшей, Румынией, Эстонией и Латвией. В том же году к Московскому протоколу примкнули Турция, Иран и Литва.  
 
 
 

Дела  Арманда Хаммера в Советском Союзе

      Арманд Хаммер - американский промышленник и общественный деятель, президент и председатель совета директоров компании «Оксидентал петролеум корпорейшн» (с 1957). Выступал за развитие взаимовыгодных советско-американских экономических и культурных связей. Вряд ли историки когда-нибудь во всех подробностях узнают, о чем почти четыре часа вождь мирового пролетариата и руководитель Страны Советов Владимир Ильич Ленин проговорил в своем кабинете с 23-летним американским капиталистом Армандом Хаммером. Но после этой беседы с Хаммером имели дело все советские лидеры, за исключением Сталина. Впрочем, “самый богатый друг Советского Союза” был известен во всем мире. Он считал своими друзьями принца Чарльза, королеву-мать, Маргарет Тэтчер, супругу французского президента Даниэль Миттеран, сына американского президента Франклина Рузвельта Джеймса, израильского премьер-министра Менахема Бегина. Сам Фрэнк Синатра посвятил ему серенаду под названием “Mr. Wonderful”. В первой половине своей долгой жизни Арманд Хаммер совмещал решительный и рисковый способ ведения бизнеса с близостью к советским (и не только советским) властным структурам настолько оптимально, что мог бы составить по этому поводу целый свод рецептов (что мы за него и сделали). И остаться бы ему навсегда “образцовым капиталистом”, если бы не вечный враг почти любого бизнесмена - самоуверенность, переросшая в веру в собственную непогрешимость…

Рука и молот

Его родители и ближайшие родственники были родом  из Одессы. Дядя работал одесским дистрибьютором компании Ford. Отец, Джулиус Хаммер, был практикующим врачом-гинекологом. После переезда в Америку он основал фармацевтическую компанию, но при этом был ярым коммунистом, одним из организаторов  «Первой социалистической рабочей партии США» (будущей компартии). Старшему сыну он дал “говорящее” имя: в переводе с английского Arm and Hammer - это “рука и молот”. Когда Арманду исполнился 21 год, отца арестовали за незаконный аборт на дому, закончившийся смертью пациентки, и приговорили к десяти годам тюрьмы. Хаммер-младший решил продолжить отцовский бизнес. Он окончил медицинский колледж, но ни одного дня не проработал практикующим врачом. Его больше интересовало, как можно использовать в условиях действовавшего тогда в Штатах сухого закона отцовскую фармацевтическую компанию. Хаммер начал продавать как лекарственное средство имбирную спиртовую настойку и уже через год стал миллионером. И хотя знаменитую фразу “Не спрашивайте меня, как я заработал свой первый миллион” сказал не он, ее вполне можно отнести и к сыну американского коммуниста.

В путь!

В 1920 Хаммер отправился в Россию. Одним из поводов  для поездки было желание разобраться  с русскими, задолжавшими его компании $150 тыс. Но был и другой интерес - выяснить, нельзя ли выгодно продавать лекарства в стране, где помимо голода и разрухи началась ещё и эпидемия тифа. Встреча с Лениным, о котором Арманд слышал от отца чуть ли не с колыбели (Хаммер - старший встречался с вождем мирового пролетариата в Европе в 1907), не обманула его ожиданий. В ходе этой встречи Ленин попросил его сделать так, чтобы американцы поняли выгоды торговли с Советами. Разумеется, за процент с каждой сделки. Хаммера эта перспектива так вдохновила, что, приехав в Россию на несколько месяцев, он остался здесь на девять лет и представлял интересы более 30 американских компаний, в том числе Ford Motor и Underwood Typewriter. Открыл он в России и своё дело. 
 

Дело Хаммера в России

Арманд Хаммер быстро понял, что Россия больше нуждается в продовольствии, чем в медикаментах, и организовал поставку в страну американского зерна в обмен на мех и икру. За это советское правительство предоставило ему первую в советской истории частную концессию - на добычу асбеста на Урале. Но самым большим достижением Хаммера в России стало строительство в Москве карандашной фабрики - за первый год работы её прибыль превысила $1 млн. Арманд женился на дочери царского офицера Ольге фон Рут и поселился в 24-комнатном особняке. У него был почти официальный статус “красного капиталиста”, пользующегося покровительством государства и лично знакомого со всеми его лидерами, начиная с Ленина и заканчивая Горбачевым. Но когда в конце 20-х годов в Советском Союзе началась борьба с нэпманами, Хаммер был вынужден передать все свои предприятия государству. Большую часть денег вывезти не удалось. В виде компенсации Сталин предложил Хаммеру стать финансовым агентом СССР и заняться поиском на Западе валюты для стесненного в средствах советского правительства. Разумеется, за это Хаммеру полагались щедрые комиссионные. Кроме того, Хаммер в течение 70 лет был для СССР агентом влияния на Западе и занимался легализацией денег, переправляемых для иностранных товарищей. Но и это не всё. Уезжая из России, Хаммер по поручению советского руководства вывез для продажи в США предметы русского искусства - картины, украшения, серебро, изделия Фаберже. Заодно с государственным грузом Арманд Хаммер увёз и собственную частную коллекцию русской живописи.