Патриарх Никон и протопоп Аввакум

     Влияние Никона при дворе быстро росло: он стал принимать челобитные и передавать их Алексею Михайловичу. За протекцией к влиятельному архимандриту стали  обращаться даже бояре. Он вошел в  близкий ко двору церковный кружок «ревнителей благочестия» (или «боголюбцев»; кружок «ревнителей благочестия»: составился не при патриаршем дворе, а при царе. В кружок входили протопоп Аввакум Петров, архимандрит Никон. Главой кружка был протопоп кремлевского Благовещенского собора и духовный отец царя Стефан Вонифатьев. Помимо Никона и Аввакума в кружок входили: царь Алексей Михайлович, любимец царя и его постельничий Ф. М. Ртищев, сестра постельничего А. М. Ртищева, дьякон Благовещенского собора Федор Иванов. Также в него входили провинциальные ревнители благочестия: священники Иван Неронов, Даниил, Лазарь, Логгин и другие. Начинания кружка поддерживали и другие светские и духовные лица, в числе которых был воспитатель царя боярин Б. И. Морозов. Члены кружка добивались устранения прямых нарушений богослужебного чина, в частности многоголосия, усиления, как они говорили, «учительного» элемента за счет введения проповедей, поучений и издания религиозной литературы для чтения, устранения разночтений и разногласия в церковных чинах, повышения нравственного уровня духовенства, в том числе и носителей церковной власти.), но скоро заслонил собой других его деятелей, и отношениях между Никоном и его вчерашними друзьями - протопопами из числа «ревнителей» быстро охладели. Никон верил в дружеские чувства царя и считал, что они позволяют ему более не считаться ни с кем, кроме самодержца.

     В 1649 г. Никон по желанию царя становится митрополитом Новгородским. Находясь на Новгородской кафедре, он получил  совершенно особые полномочия, причем не только церковного, но и государственного порядка. В том же 1649 г. было принято новое Соборное Уложение, которое существенно ограничивало юридические и имущественные права Церкви. Но митрополит Никон получил от царя право в своей епархии продолжать судить духовенство и церковных людей своим судом не только по делам духовным, но и по гражданским. Более того, митрополит получил право надзирать за гражданским судом в Новгородской земле. Причем, Никон этим правом активно пользовался, контролируя деятельность воеводского суда. Это снискало ему в Новгороде популярность среди простого народа, которая возросла еще более благодаря благотворительной деятельности митрополита: он учредил богадельни, кормил неимущих, погребал их на церковные средства. Во время бунта новгородцев, обозленных на царского воеводу князя Хилкова, Никон призывал бунтовщиков одуматься и прекратить мятеж, а затем ходатайствовал за свою мятежную паству перед царем и помог кончить дело миром. За это его возлюбили как миротворца и в Новгороде, и в Москве. Царь нередко приглашал своего любимца-митрополита в столицу для совета.

     Во  время поездки на Соловки в  полной мере проявилась властная натура Никона. Сопровождавшие его бояре  жаловались на Новгородского владыку, который, не жалея себя, и от них  требовал аскетических подвигов: заставлял выстаивать долгие службы, класть немереное количество поклонов, строго поститься.

     Во  время путешествия Никона на Соловки  скончался Патриарх Иосиф. Никон  вернулся в столицу уже практически  преемником почившего Первосвятителя, оставалось лишь формальное избрание. Правда, группа протопопов из кружка «ревнителей» (в их числе – Иван Неронов, Аввакум Петров, Логгин, Даниил и прочие будущие вожди старообрядческого раскола) после недельного поста предложила на Патриаршество царского духовника Стефана Вонифатьева. «Боголюбцы» цеплялись за последнюю возможность сохранить свою власть в Церкви, которую они фактически узурпировали в Патриаршество оттесненного ими от дел Иосифа. Но Стефан отказался избираться в Патриархи. 22 июля 1652 г. Освященный Собор, зная настроение Алексея Михайловича и желая ему угодить, выбрал на Патриаршество Никона.

     Почти сразу после избрания нового Патриарха  начались первые неожиданности: Никон  несколько раз отказывался прийти со своего Новгородского подворья в  Успенский собор на церемонию наречения на Патриаршество, которая должна была проходить с участием царя. Наконец, его привели насильно. Никон стал отказываться от Патриаршего сана, ссылаясь на свою неспособность и неразумие. Такое поведение было вполне традиционным. Столь же традиционно избранного Патриарха уговаривали принять власть над Церковью. Но далее Никон повел себя весьма необычно: он отказывался не троекратно, как требовал сложившийся ритуал, а столь решительно и долго, что заставил царя встать на колени перед Никоном и умолять его принять Патриаршество. Избранный Патриарх прослезился, увидев эту картину, но принял Патриаршество только после того, как царь обещал блюсти догматы и каноны Православия нерушимо и во всем слушаться его, Никона, как архипастыря и отца. Государь, бояре и Освященный Собор присягнули в том на Евангелии. И лишь тогда Никон согласился стать Патриархом. Позднее он утверждал, что предупредил царя о том, что согласен быть на Патриаршестве только три года, и если царь не будет у него в послушании, то уйдет с Первосвятительской кафедры. Уже в этом эпизоде с избранием на Патриаршество вполне проявилась идея возвышения священства над царством, усиления Патриаршества. Именно она, скорее всего, и была в жизни Никона главной целью, тогда как его знаменитые реформы явились лишь средством достижения этого теократического идеала.

       Никон спросил, будут ли его почитать как архипастыря и отца верховнейшего, и дадут ли ему устроить церковь? Царь, а за ним власти духовные и бояре поклялись в этом. Таким образом, 25 июля 1652 г. была совершена интронизация нового Патриарха, и 47-летний Никон стал новым Патриархом Русской Церкви.

     Первым  делом его было основать для себя монастырь и прославить его новою  святынею. То было давним церковным  обычаем. Иерархи всегда почти старались положить начало какому-нибудь монастырю и, по возможности, дать ему высокий почет. Никон выбрал для этого место близ Валдайского озера и назвал свой монастырь Иверским, в честь Иверской иконы Богородицы, находящейся на Афоне. В то же время он отправил на Афон сделать список Иверской иконы, и когда каменная церковь была построена, поставил в ней эту икону, украсивши ее золотом и драгоценными каменьями. Вместе с тем он перенес туда мощи Иакова Боровицкого. Таким образом, новооснованный монастырь сделался предметом двойного поклонения. Пошли слухи о совершающихся в нем чудесах и исцелениях.

     Но  гораздо важнейшее дело предпринял Никон в церковном строе богослужения. Давно уже замечались разноречия в богослужебных книгах; естественно, отсюда возникала мысль о вкравшихся в этих книгах искажениях, о необходимости найти и узаконить единообразный правильный текст. Эта потребность усиливалась ощутительнее со введением книгопечатания, так как книгопечатание вообще, распространяя сочинения и расширяя круг читателей, давало последним побуждение доискиваться правильной передачи сочинений и возможность удобнее замечать и сравнивать разноречия. Печатное внушало к себе более доверия, чем писаное, так как предполагалось, что приступавшие к печатанию старались изыскивать средства передать издаваемое правильно. Введение книгопечатания сильно подвинуло и поставило на вид вопрос об исправлении богослужебных книг; при всяком печатании разноречие списков вызывало необходимость справщиков, которые должны были из многих различных списков выбирать то, что, по их убеждениям, надлежало признать правильным. Вопрос этот занимал умы возрастающим образом по мере умножения печатных книг церковного содержания.

     По своем вступлении в сан патриарха, Никон начал рыться в рукописях патриаршего книгохранилища. «И вот - как рассказывается в предисловии к изданному при Никоне служебнику - патриарх, рассматривая грамоту вселенских патриархов на учреждение патриаршества в Московском государстве, обратил внимание на то, что в ней говорилось: «Православная церковь приняла свое совершение не только по богоразумию и благочестию догматов, но и по священному уставу церковных вещей; праведно есть нам истреблять всякую новизну ради церковных ограждений, ибо мы видим, что новины всегда были виною смятений и разлучений в церкви; надлежит последовать уставам святых отец и принимать то, чему мы от них научились, без всякого приложения или убавления. Все святые озарились от единого Духа и уставили полезное; что они анафеме предают, то и мы проклинаем; что они подвергли низложению, то и мы низлагаем; что они отлучили, то и мы отлучаем: пусть православная великая Россия во всем будет согласна со вселенскими патриархами»»⁵.

       Перед наступлением Великого  поста в 1653 г. Никон разослал  по всем московским церквям следующую «Память»: «По преданию св. апостол и св. отец не подобает в церкви метания творити на колену, но в пояс бы вам творити поклоны; еще и тремя персты бы есте крестились»⁶. Таким образом, было принято креститься тремя перстами и кланяться, опускаясь на колени, лишь в определенных случаях, в других же – кланяться по пояс.

       Собор был созван в марте или в апреле 1654 г. и происходил в царских палатах. На Соборе председательствовали царь Алексей Михайлович и патриарх Никон, и присутствовали пять митрополитов: Новгородский Макарий, Казанский Корнилий, Ростовский Иона, Крутицкий Сильвестр, Сербский Михаил; четыре архиепископа: Вологодский Маркелл, Суздальский Софроний. Рязанский Мисаил, Псковский Макарий; один епископ - Коломенский Павел; одиннадцать архимандритов и игуменов и тринадцать протопопов - всего, кроме председательствовавших, 34 человека, «ту же и царскому сигклиту предстоящу»⁷. На соборе Никон, взяв в обоснование грамоту Восточных иерархов, собиравшихся в Константинополе в 1593 г. и утвердивших патриаршество в России (которую он обнаружил книгохранилище), провозгласил, что необходимо истреблять нововведения в Церкви и все преданное святыми отцами сохранять без изменений⁸. Никон полностью прочитал грамоту Восточных иерархов и все присутствовавшие услышали Символ веры, изложенный в грамоте Восточными святителями, и не могли не заметить тех, прибавлений и изменений, какие находились в употреблявшемся тогда у нас Символе. Никон: «Посему я должен объявить вам нововводные чины церковные. В Служебниках московской печати положено, чтобы архиерейские молитвы, которыми архиереи разрешают многие грехи людские, священник пред совершением литургии читал от своего лица за самого себя, а в греческих Служебниках и в наших старых, писанных за сто, за двести, за триста лет и более, тех молитв не обретается; положено еще пред началом литургии говорить отпуст (после часов) на всю церковь, чего ни в греческих, ни в наших старых не положено, да есть разности и в действиях за литургиею и в ектениях. Посему прошу решения: новым ли нашим печатным Служебникам последовать или греческим и нашим старым, которые купно обои един чин и устав показуют?»⁹ Тогда царь и преосвященные митрополиты, архиепископы и епископ, и весь освященный Собор отвечали: «Достойно и праведно исправити противо старых - харатейных и греческих»¹⁰. Затем последовал целый ряд предложений и вопросов со стороны Никона и решений или ответов со стороны Собора. Никон: «В Уставах наших написано отверзать царские двери во время литургии только на малый выход и на великий, а у нас теперь они бывают постоянно отверсты от начала литургии до великого выхода. Скажите: по Уставу ли действовать или по нашему чину? А греки действуют согласно с нашим «Уставом»»³. Собор: «И мы утверждаем быть так же, как греческие и наши старые книги и уставы повелевают»⁴. Никон: «В наших Уставах написано в воскресный день начинать литургию в начале третьего (по-новому, девятого) часа, а у нас ныне, когда случается соборный молебен, литургия начинается в начале седмого и осьмого часа (т. е. первого и второго часа дня). Что скажете: по уставу ли св. отцов начинать литургию или по нашему обычаю в начале седмого и осьмого часа, о чем нигде не написано?»⁵  Собор: «Быть по уставу св. отцов»⁶. Никон: «По 7-му правилу Седмого Вселенского Собора, при освящении церквей должно полагать в них мощи св. мучеников, а у нас в России все церкви освящаются без мощей; только в антиминсе вшивают частицы мощей, под престолом же мощей не кладут, а в старых наших Потребниках есть указ о том, чтобы под престолом класть три части св. мощей. Что об этом скажете?»⁷ Собор: «Быть по правилам св. отцов и по уставу, как написано в древних Потребниках»⁸. Никон: «По 15-му правилу Лаодикийского Собора, без малых ризиц (стихаря) никто не должен восходить в церкви на амвон, чтобы читать и петь, а у нас простецы без благословения, и двоеженцы, и троеженцы читают и поют в церквах. Что скажете?»¹¹ Собор: «Также быть по правилам св. отцов»². Никон: «В Уставах греческих и в наших старых написано о поклонах в великую Четыредесятницу, а в новых наших Ставах положено несогласно с греческими и нашими старыми, и о сем должно истинно испытать»³. Собор: «Быть согласно с древними Уставами»⁴. Никон: «В наших старых Потребниках и Служебниках и в греческих указано служить на антиминсах, а ныне то не делается: антиминс полагают под покровом. И о сем рассудите»⁵. Собор: «Добро есть исправить согласно с старыми и греческими книгами»⁶. Затем благочестивый государь царь и великий князь Алексей Михайлович и великий государь святейший патриарх Никон повелели написать это соборное Уложение ради совершенного его укрепления, чтобы впредь быть исправлению церковных книг при печатании их по древним харатейным и греческим книгам, Ставам, Потребникам, Служебникам и Часословам. И Никон вместе с митрополитами, архиепископами и епископом, с архимандритами, игуменами, протопопами и весь освященный Собор утвердили соборное Уложение подписями своих рук, «яко да имать в предыдущия лета непременно сему бытии»⁷.

     Таков был первый Собор по делу исправления  наших церковных книг и обрядов. Он не только признал необходимость  их исправления, но утвердил правило, как  вести это исправление.

     Никон ввел еще некоторые изменения: в  старых книгах всегда писалось и выговаривалось имя Спасителя «Исус», в новых книгах это имя было переделано на «Иисус»; в старых книгах установлено во время крещения, венчания и освящения храма делать обхождение по солнцу в знак того, что мы идем за Солнцем-Христом. В новых книгах введено обхождение против солнца; в старых книгах, в Символе Веры (8 член), читается: «И в Духа Святаго Господа Истиннаго и Животворящаго», после же исправлений слово «Истиннаго было исключено»¹²; вместо двойной аллилуйи была введена тройная; божественную литургию в Древней Руси совершали на семи просфорах; новые «справщики» ввели пятипросфорие, т. е. две просфоры исключили; и некоторые другие.

      В 1653 году патриарх Никон повелел во время чтения молитвы «Господи и Владыко живота моего» вместо 12 делать 4 земных поклона.

     Далее, при содействии юго-западных монахов  он ввёл  на  место  древнего московского  унисонного (одноголосого) пения новое  киевское  многоголосое,  а так  же завёл небывалый обычай произносить  в  церкви  проповеди собственного сочинения. В Древней Руси подозрительно смотрели на такие проповеди,  видели в них признак самомнения проповедника; пристойным  считали  читать  поучения святых отцов, хотя  обычно  их  не  читали,  чтобы  не  замедлять  церковной службы. Никон сам любил  и  был  мастер  произносить  поучения  собственного сочинения. По его внушению и примеру приезжие  духовные  лица  с  Украины  и других мест начали говорить в  московских  церквях  свои  проповеди,  иногда даже на современные темы. 

     в) Протопоп Аввакум.

     У реформ Никона были как и сторонники, так и противники. Среди противников яркой личностью является протопоп Аввакум.

     Родился Аввакум в 1620 или 1621 году в селе Григорове (теперешней Нижегородской губернии, Княгининского уезда). Отец его, священник Петр, любил выпить; воспитанием детей занималась мать, Марья (в иночестве – Марфа), женщина благочестивая, постница и молитвенница, сумевшая передать детям свою религиозность. Вероятно, под ее влиянием в А. с юных лет замечается известное аскетическое настроение; ей он обязан до некоторой степени и своею книжностью. Земляками А. были патриарх Никон, Иоанн Неронов, Павел, епископ коломенский, Илларион, архиепископ рязанский - те лица, с которыми ему впоследствии суждено было встречаться на общественном поприще.