Осада Троице- Сергиева монастыря в Смутное время

     К Сапеге для овладения Троицким монастырем присоединился Александр Лисовский. Лисовский Ян-Александр, как известно, представлял собою идеал отчаянного наездника: рыща в своих разбойничьих набегах с невероятною быстротою, он успел исходить со своими шайками головорезов всю северную Русь, так что трудно указать в ней место, где бы он не побывал.

     Сапега  принял намерение идти под Троицкий монастырь, когда Лисовский производил свои опустошения во Владимирской губернии. Приглашенный Сапегой возвратиться в Тушино, он шел от Переяславля мимо Троицы и при этом сжег село Клементьево, что было предостережением для Троицких обитателей готовиться к бедам. Царь Василий Иванович Шуйский должен был понимать, что потеря Троицкого монастыря была бы для него великим несчастием, и поэтому он принимал свои меры, чтобы не допустить ее. Когда самозванец утвердился в Тушине, появилось основание опасаться, что он захочет овладеть Троицким монастырем хотя бы ради его сокровищ. Ввиду такого опасения царь послал в монастырь свой, хотя и не особенно большой, гарнизон под начальством двух осадных воевод – князя Григория Борисовича Долгорукого и Алексея Ивановича Голохвастова. Когда Сапега и Лисовский двинулись под монастырь чтобы захватить его, царь послал преградить им дорогу свое войско под начальством своего брата Ивана. Войско настигло неприятелей и вступило с ними в бой между селом Воздвиженским и деревней Рахманово, в 14–15 верстах от Троицы, но было наголову ими разбито.

     Под монастырь Сапега и Лисовский явились 23 сентября 1608 года, на канун дня памяти преподобного Сергия. Когда неприятельское войско показалось и остановилось на Клементьевском поле, монастырский гарнизон в составе двух частей, конной и пешей, сделал против них вылазку, которая оказалась очень удачной, – многих поляков перебили и переранили, а сами возвратились в монастырь без потерь.

     Сапега  и Лисовский начали смотреть, где  бы им встать с войсками, и, разделившись, поставили два стана: Сапега поставил свой стан на юго-западе от монастыря, на Клементьевском поле; Лисовский поставил свой стан на юго-востоке от монастыря, в Терентьевой роще, каковым именем называлась нынешняя Вознесенская улица. Станы устроены были так, что известные площади земли были окружены валами, на которых были поставлены остроги (заборы из стоячих заостренных бревен), а в них были сделаны «крепости многия», неизвестно из чего именно состоявшие. Для жилья, конечно, были сделаны в острогах мазанки, бараки. Избрав места для станов, Сапега и Лисовский заняли все дороги к монастырю своими заставами, так, что нельзя было ни войти в него, ни выйти из него.

     Осажденные, в свою очередь, начали готовиться к  осаде. Прежде всего предали огню находившиеся вокруг монастыря слободы  и монастырские службы, чтобы ими не воспользовались для осадных целей неприятели. Затем воеводы, князь Долгорукий и Голохвастов совместно с архимандритом Иоасафом и соборными старцами, привели всех  к крестному целованию. Из дворян и из монахов выбрали начальников, разделили между ними монастырские стены,  башни и ворота, чтобы каждый из них знал свой участок и заботился обо всем, что нужно для обороны. Вместе с назначением людей, которые бы производили по осаждающим артиллерийскую пальбу, устроили и саму артиллерию: расставили ее по всем башням и во всех трех ярусах башен – верхнем, среднем и подошвенном.

     Одному  священноиноку, по имени Пимен, было видение: молился он в своей келье  всемилостивому Спасу и пречистой  Богородице, и вдруг оконце его кельи осветил свет; посмотрел он на монастырь и видит – светло, как пожар, так что подумал, не зажгли ли монастырь неприятели; выйдя на крыльцо кельи, он увидел над главою церкви живоначальной Троицы огненный столп, простиравшийся в высоту до небес. Спустя немного времени столп начал опускаться и свился в одно место, как огненное облако, и вошел в окно над южными дверями, в церковь пресвятой Троицы.

     Прежде  чем начинать осаду монастыря, Сапега и Лисовский решили попытать, не будет ли сдан им монастырь воеводами  и монахами без осады. С этою целью на шестой день после прихода под монастырь, 29 сентября, они прислали в монастырь длинную и витиевато-написанную грамоту, в которой великий гетман Петр Сапега и пан Александр Лисовский «милуючи и жалуючи» осадных троицких людей, предлагали им следующее: «а нам град отворите без всякиа крови. Аще ли не покоритеся и града не сдадите, и мы зараз взяв замок вашь и вас всех порубаем»¹.

     Ответ не заставил себя ждать: «Какая польза человеку возлюбить темноту больше света, променять истину на ложь, честь – на бесчестье и свободу – на горькое рабство? Знайте, гордые начальники Сапега и Лисовскийи прочая ваша дружина, что напрасно нас прельщаете, христово стадо православных христиан. Знайте, что и десятилетний ребенок в Троицком Сергиевом монастыре посмеется вашему безумству и совету. И ложною ласкою, и тщетною лестью, и суетным богатством прельстить нас хотите. Но богатствам всего мира предпочтем свое крестное целование»².

     Архимандрит и монахи видели в Сапеге и Лисовском  не только слуг самозванца, ложного царя, но и проклятых еретиков латинян, так что предать им монастырь значило бы не только допустить измену политическую, но и оставить святую истинную свою православную веру греческого закона, с тем чтобы покориться новым еретическим законам отступников от христианской веры, – значило бы предать гроб великого чудотворца Сергия на поругание врагам православной веры. Это предложение было немыслимо со стороны монахов, и поэтому немыслимо было и то, чтобы они захотели предать монастырь Сапеге и Лисовскому.

__________________________________________________________________

1,2.  Газета «Вперед» №116 статья «И бысть во граде  тогда теснота велиа, и скорбь, и беды, и напасти».

     Получив достойный ответ осаждаемых, Сапега и Лисовский приступили к осаде монастыря. «..увидев, что не покорились им люди в городе, и исполнившись ярости, повелели всему своему литовскому и русскому воинству приступить к стенам со всех сторон и начать бой»³.

     Стоит отметить, что количество осаждающих и осажденных в точности неизвестно. Отряды первых часто менялись –  одни уходили, другие приходили. Так  что число осаждавших колебалось приблизительно между 6 и 30 тысячами. Защитников монастыря, способных носить оружие, к началу осады было 2–3 тысячи. В монастыре также собрались жители окрестных селений, среди которых были женщины и дети. По словам Авраамия Палицына, "такая теснота была в обители, что места не было свободного. Многие же люди и скотина оставались без крова; и тащили бездомные всякое дерево и камень для устройства прибежища, потому что осени настало время и приближалась зима. И друг друга отталкивали от вещи брошенной, и, из нужного ничего не имея, все изнемогали; и жены рождали детей пред всеми людьми. И невозможно было никому со своей срамотою нигде укрыться. И всякое богатство не береглось и ворами не кралось; и всякий смерти просил со слезами " .

     К сожалению, Палицын не сообщает ближайших  и точнейших сведений, как люди устроились с жилищами и с пропитанием. Питать и содержать гарнизон солдат, находившийся в монастыре, и всех, кто привлечен был нести осадную службу, составляло обязанность монастыря. Остальные, которые только укрывались в монастыре от поляков сначала ели свой хлеб, кто сколько принес с собой, а когда съели его, питались монастырским хлебом.

__________________________________________________________________

3.  Сказание Авраамия Палицына. Державина О.А.

4. Воинские повести Древней Руси. Г. М. Прохорова.

Первый этап обороны монастыря. Отражение гарнизоном общего штурма врага в октябре 1608 г.

     Получив достойный ответ осажденных, Сапега и Лисовский приступили к осаде монастыря. Но прежде они решили попытаться, не возьмут ли они эту монашескую крепость, о которой были очень невысокого мнения, без правильной осады и без хлопот – одним приступом, или штурмом. На другой день после получения ответа воевод и архимандрита монастыря, 30 сентября, поляки предприняли этот приступ. Но были мужественно отбиты осажденными, и уже после этого решились начать правильную осаду, к которой, на всякий случай, готовились заранее.

       «Той же ночью многие туры (передвижные укрытия для пушек) прикатили и батареи поставили. Первые за прудом на Волкуше горе (там, где сейчас музей игрушки); другие за прудом же, подле московской дороги (возле нынешнего пересечения Клементьевской и Кооперативной улиц), третьи за прудом же в Терентьевской роще (холм, на котором здание городской библиотеки и детский дом); четвертые на крутой горе против мельницы (горка на которой начинается нынешняя Первомайская улица ); пятые поставили на Красной горе против Водяной башни (это район нынешней Кировской улицы, пересечение Пролетарской и Пушкарской); седьмые по Красной же горе против Келарской и Казенной палат (напротив больницы №3); восьмые из рощи на Красной горе против Плотницкой башни (ныне  там находится СГПТУ- 22); девятые поставили на Красной горе подле глиняного оврага, против башни конюшенных ворот» . Как видим, были использованы  почти все возвышенности, окружавшие лавру, чтобы охватить ее огненным кольцом шестидесяти трех орудий. __________________________________________________________________

5.  Газета  «Вперед» 1983 г.. Статья  «История родного края. Подвиг Запечатленный».

     О количестве артиллерийских орудий, которыми вооружены были монастырские башни и которыми располагали осажденные, не имеем прямых сведений. Однако, основываясь на частных свидетельствах Палицына об успешном действии артиллерии осажденных против осаждающих, следует думать, что орудий в монастыре было достаточно.

     3 октября 1608 года поляки открыли пальбу со своих батарей по монастырским стенам. Это бомбардирование продолжалось в течение шести недель до остановки военных действий на зимнее время. Палицын пишет об этом бомбардировании монастыря: «Месяца октября в третий день начали бить из всех батарей и били по граду шесть недель беспрестанно не щадя зарядов, из верховых раскаленными железными ядрами…Стены под этим градом сотрясались и камни в прах рассыпались, но всё-таки оставались неразрушенными… Обитель Пресвятой и Живоначальной Троицы была покрыта десницею Вышнего Бога, и нигде ничего не загорелось» .  

     На  четвертый день после начала бомбардировки, 6 октября, Сапега и Лисовский решились обратиться еще к одном средству для овладения монастырем, а именно провести под его стену подкоп (под Пятницкую башню), чтобы, взорвав ее часть, открыть в ней такую брешь, через которою можно было бы войти в монастырь.

     Но, ведя бомбардирование монастыря и роя под него подкоп, Сапега и Лисовский не перестали пробовать и третье средство, самое надежное, – это приступы к монастырю (смотрите приложение рис. 12). Первый приступ, после начала бомбардировки, был совершен ночью с 13 на 14 октября. 13 октября Сапега устроил большой пир на все войско, и весь день поляки с русскими изменниками веселились, играли и стреляли, а к вечеру начали скакать на лошадях со знаменами в руках вокруг всего монастыря. __________________________________________________________________

6. Сказание Авраамия Палицына. Державина О.А.

     После этого Сапега вышел со своими полками из табора и встал у батарей за земляным валом, что на западной стороне монастыря, а полки Лисовского заняли места в Терентьевой роще и протянулись по восточной стороне монастыря до Сазанова врага.

     Между тем по монастырю не прекращалась пальба из всех батарей. В первом часу ночи  поляки с музыкой пошли со всех сторон на приступ к монастырю, неся с собой лестницы, щиты  и турусы – деревянные высокие башни, которые на колесах подвозились к стенам осаждаемых крепостей, чтобы действовать с них против осажденных. Но осажденные так искусно действовали против нападающих своей артиллерией, что не дали им близко подойти к стене и заставили их отступить так, что те побросали лестницы, щиты и турусы, которые на другой день осажденные и подобрали, чтобы употребить их на дрова. После этого в продолжение семи дней поляки напрасно возобновляли свою попытку взять монастырь приступом. В это время архимандрит Иоасаф со всем освященным собором совершал в Троицком храме моления Господу Богу и Пречистой Богородице, Сергию и Никону чудотворцам о заступлении от врагов и совершил по стене монастыря крестный ход.

     Успешно отражая приступы врагов, осажденные позволили себе делать и вылазки на них. Первая такая вылазка совершилась 19 октября. Стоявшие на монастырской стене стражи  увидали, что поляки пришли на капустный огород  брать капусту и что их немного; не спрашивая воевод, спустились за стену по веревке и, напав на поляков, одних убили, других ранили. Успех этих своевольных вылазчиков заставил воевод устроить формальную вылазку: в три отряда, один из которых пошел на капустный огород, другой пошел на неприятельские батареи, что на Красной горе, а третий пошел на Княжее поле на находившиеся здесь неприятельские заставы. Когда поляки увидали наших, то сурово устремились на них. В эту первую вылазку убежал к полякам Троицкий монастырский слуга Осип Селевин.

     В следующее воскресенье, 23 октября, явился преподобный Сергий пономарю Иринарху и приказал ему сказать воеводам и ратным людям, что будет сделан тяжкий приступ к Пивному двору, который находился вне монастыря у западной его стены, и чтобы они не ослабевали, а с надеждою дерзали. Приступ действительно был с воскресенья на понедельник, да не только к Пивному двору. Но осаждающие везде были отбиты с большим для них уроном, причем не удалась им также и их попытка сжечь Пивной двор. И на этот раз противник так и  не достиг никаких положительных результатов.