Начало завоевания Индии английской Ост-Индской компанией

Более серьезным шагом по пути установления парламентского контроля над управлением Индии стал закон Питта. По этому закону палата директоров в составе 24 человек, избираемых пайщиками Ост-Индской компании, владеющий акциями на сумму свыше 500 фунтов стерлингов, назначала с одобрения короля всю высшую колониальную администрацию, т. е. генерал-губернатора, и их советников, и она же снимала с постов этих чиновников, если они не оправдывали ее доверия. Кроме того, палата директоров безраздельно ведала всем, что касалось торговли. Вся же прочая деятельность Ocт-Индской компании ставилась под руководство так называемого контрольного совета, в составе государственного секретаря (председателя), канцлера казначейства и четырех других лиц из числа королевских тайных советников.

Губернаторы провинции с советами, бюро и комитетами, аналогичными существовавшим в Калькутте, управляли под контролем генерал-губернатора и отвечали только перед ним. В целях налогового, судебного и полицейского управления провинции были разделены на округа (дистрикты), были объединены в области («дивизии»), во главе которых стояли управляющие, руководившие начальниками округов. Эти последние, именуемые коллекторами («сборщиками»), были основным звеном в системе колониального управления. От их воли зависела судьба всего населения округа, иногда насчитывавшего 11/2 —2 млн. человек.

Коллектор совмещал в своей персоне власть административную, полицейскую, а также и судебную по налоговым делам.

Компания приступила к организации своих судебных органов по гражданским и уголовным делам в семидесятых годах XVIII столетия.

В первой половине XIX столетия низшими гражданскими судами были суды мунсифов из индийцев, принимавшие решения по искам, не превышавшим 300 рупий. Выше их были главные судьи (садар амины), также из индийцев, правомочные решать иски на сумму до пяти тысяч рупий. Еще выше стоял европейский судья дистрикта, принимавший к рассмотрению иски на сумму от 5000 рупий и выше. При европейском судье были помощники из индийцев, которые вели предварительный разбор гражданских исков и высказывали по ним свое мнение. В суде округа дела разбирались в присутствии индийских заседателей, тем не менее приговор зависел исключительно от воли европейского судьи, а вернее, от указаний начальника дистрикта. Созданные англичанами суды стали настоящим бедствием для индийского населения.

Помимо полиции и суда, в распоряжении колониальных властей была большая постоянная армия из европейских войск Ост-Индской компании и ее же сипайских полков. Накануне восстания 1857 года численность европейских войск (коронных и Ост-Индской компании) равнялась в круглых цифрах 41000, а сипайских 282 000 человек [11, с.20].

Если европейские войска размещались в Индии главным образом для того, чтобы держать в подчинении сипайские полки, то последние были той основной вооруженной силой, с помощью которой англичане завоевали страну и держали в повиновении индийский народ.

Англо-индийская армия была важнейшим орудием, утверждающего английское господство. Крупный колониальный чиновник Джон Майякольн писал: «Эта империя основана шпагой и может быть сохранена только шпагой» и далее: «Без армии это громадное здание, воздвигнутое с такими трудами, начнет колебаться в основании и непременно обрушиться при первой будущей бури». [15,с.19].

Сипайские войска состояли из трех самостоятельных армии: мадрасской, находившейся в распоряжении губернатора Мадрасского президентства, бомбейской в распоряжении губернатора Бомбейского президентства и бенгальской армии, непосредственно подчинявшейся генерал-губернатору.

Эти три армии возникли из отрядов индийских наемников, поступавших на службу к англичанам, под командой своих военачальников.

Во время войн, которые Ост-Индская компания вела с середины XVIII столетия, количество индийских наемников стало быстро расти. Во главе этих наемных отрядов компания начала ставить английских офицеров.

В каждый сипайский батальон было назначено по 12 английских командиров, а в начале XIX столетия их стало по 22 человека. Уже в 1796 году численность сипайских войск на службе компании достигала 57 тысяч, из них .в Бенгальском и Мадраеском президентствах — по 24 тысячи и в Бомбейском — 9 тысяч.

Кроме регулярных сипайскмх воинских частей, пехотных, кавалерийских и артиллерийских, имелись еще и иррегулярные кавалерийские отряды. Последние отличались от регулярных частей тем, что состояли из наемников, поступавших на службу со своим конем и аммуницией; в них было мало европейских офицеров, и поэтому индийские командиры обладали в них большей властью, чем в регулярных.

Опыт использования сипаев в войсках в Бенгалии, Мадрассе и Бомбее показал, что индийцы прекрасно усваивают европейское военное обучение, чрезвычайно выносливы, храбры и весьма дисциплинированны. Правда, у них была черта, неприятная для англичан, — это чувство собственного достоинства. За нарушение дисциплины сипай спокойно шел на расстрел, но не терпел незаслуженной обиды.

Постоянные военные лагеря обычно строились подле городов или иных более или менее крупных поселений и состояли из двух частей, отличавшихся одна от другой. В одной части находились английские офицеры со своими семьями и многочисленной индийской прислугой поварами, конюхами, грумами, водоносами, лакеями горничными, няньками, посыльными и т. д. Каждый офицер жил в собственном бангало (вилле), богато обставленном на английский манер. Другая часть — это место, где жили сипаи и их индийские офицеры.

Наиболее пестрой по кастовому составу были мадрасская и бомбейская армии, так например, большинство сипайцев были из низших слоев, которые служили ради пропитания.

Варрен говорил, что возможность пополнения деканских войск из такого рода социальных элементов в середине XIX века была беспредельна. Он писал: «Если бы понадобился миллион человек, их можно было бы получить, не прибегая к принудительной вербовке. Для этого было бы достаточно ударить в барабан на любом базаре. Каждый перекресток, каждый караван-сарай, каждая жалкая лачуга, где нашла убежище нищета, дали бы целую армию голодранцев — «умедваров», т.е. «людей надежды». [11, с.24].

В наиболее привилегированном положении была бенгальская армия, вербовавшаяся почти исключительно в северо-западных провинциях и преимущественно из аристократических индусских каст брахманов и раджпутов, а также из мусульман, рохилов, афганцев по происхождению, создавших в середине XVII века свое княжество и покоренных аудским князем с помощью англичан в 1774 году.

Таким образом, завоевание Индии англичанами привело к решительной ломке ее традиционной структуры. Что привело к закреплению новой колониальной системы управления.

ПРЕДПОСЫЛКИ НАРОДНОГО ВОССТАНИЯ

Как отмечалось выше, колониальный режим обрекал Индию на разграбление. Эксплуатация доводилась до крайней степени. Национальный доход был ничтожным, а с населения взимались тяжелые налоги.

Кроме того, крестьян грабили заминдары, ростовщики, скупщики.

Разрушение ирригационных систем приводило к падению урожайности полей. Индийский райот (крестьянин) не мог обеспечить себе даже полуголодное существование. Страшные голодовки следовали одна за другой, унося много жертв. Голод в 1833 году затронул многие области и повлек за собой гибель огромного количества людей.

Естественно, крестьяне были не довольны политикой английских властей. Это недовольство находило поддержку из среды городского населения.

Уже в первой четверти XIX века часто возникали крестьянские восстания. Большое влияние на них оказывали секта ваххабитов, которая под руководством Сеит Ахмеда объявила «священную войну» неверным. Секта получила устойчивую организацию, и Ахмед выдал себя за Махди (посланника аллаха). Ваххабиды подняли восстание в Бенгалии, выступая за «справедливое государство», общность имущества, избиение англичан, помещиков, мулл, брахманов. В 1831 году восстание распространилось на три округа, но повстанцы потерпели поражение, но не смирились. В 1846 году они вновь подняли восстание. [11, с.65].

Политика колонизаторов не устраивала и многих индийских помещиков, которые были лишены политической власти.

Чтобы расширить сферу непосредственной эксплуатации индийского народа, англичане приступили к аннексии княжеств. В нарушение договоров и неоднократных деклараций об уважении к законам и обычаям страны колонизаторы отказались признавать право князей передавать свои владения в случае отсутствия родных сыновей тем, кого они усыновляли, без особого разрешения колониального правительства. На этой основе генерал-губернатор Индии лорд Дальхузи (1846— 1856 гг.) присоединил к владениям Ост-Индской компании княжества Сатара, Джанси, Нагпур и Самбхальпур. Там, где не было такого предлога к аннексии, правительство отбирало у князей наиболее ценные территории в уплату накопившихся по субсидиарным договорам долгов. Так была присоединена к английским владениям самая богатая область Хайдерабадского княжества — Берар. Дальхузи, объясняя мотивы, побудившие его к аннексии Нагпура и Берара, писал в своем отчете: «Следует помнить, что, получив в свое обладание Берар и соседние районы Нагпура, британское правительство приобрело самые лучшие хлопковые округа на всем индийском континенте и тем самым создало дополнительный канал снабжения, с помощью которого можно будет покрыть недостаток в сырье одной из наиболее крупных отраслей промышленности Англии». [11, с.58].

В других случаях у правительства было всегда наготове обвинение в дурном управлении. На таком основании в 1856 году было аннексировано княжество Ауд. При всей справедливости этого обвинения, однако, не кто, иной, как сами англичане, были более всего повинны в грабеже и насилиях, царивших в Ауде.

Тем менее англичане были склонны считаться с мелкопоместной знатью. В целях увеличения налоговых поступлений колониальное правительство начало проверку документов, на основе которых эта мелкая знать пользовалась налоговыми льготами. Этой проверке подвергались и обширные владения индусских храмов и мусульманских мечетей и мелкие владения брахманов и мусульманского духовенства и всякого рода служебные держания земли. В результате большое количество таких привилегированных, не облагаемых земельным налогом владений было англичанами конфисковано. По словам Дизраэли, конфискация таких земель только в двух провинциях, в Бенгальской и в Бомбейской, дала правительству дополнительный доход в сумме 870 тыс. фунтов стерлингов. В 50-х годах эта «проверка» шла полным ходом, и не было ни одного привилегированного землевладельца, который бы не дрожал за свою судьбу и, следовательно, не выражал бы недовольства политикой правительства. Но колониальное правительство твердо было уверено в силе своих сипайских армий, созданных им в осуществление английской политики «не только завоевать народы, но и заставить их самих защищать эти завоевания», как выразился один английский парламентарий».

Действительно, в течение ста лет индийские сипаи верой и правдой служили своим господам. Их руками англичане завоевали всю страну, и пока шел период завоевания, Ост-Индская компания всячески подкупала сипаев. В походах они получали, кроме жалования, специальную надувку, им позволяли грабить взятые с бою города и села.

Однако положение сипаев стало постепенно ухудшаться по мере того, как завершалось завоевание Индии. Не стало ни надбавок, ни военной добычи. Сипайские войска превратились в полицейских, используемых для охраны тюрем, казначейств и конвоирования почты и денежных пересылок. Иным стало и отношение английских офицеров не только к рядовым сипаям, но и к индийцам-командирам. Вынужденные прежде скрывать перед сипаями свои подлинные чувства к ним, как к представителям покоренного народа, английские офицеры теперь на каждом шагу подчеркивали свое национальное Превосходство, третировали сипаев, независимо от их звания, боевых заслуг, как людей низшего сорта.

В сипайской армии постепенно назревало недовольство. Когда же англичане потерпели позорное поражение в войне с афганцами в 1838—1842 годах и потеряли свой военный престиж, это недовольство в сипайских войсках стало выливаться в прямые акты неповиновения. Большое возмущение сипаев вызвало наступление английских властей и на другие привилегии, которыми пользовались сипаи бенгальской армии, а именно на обязательство не отправлять бенгальских сипаев в заморские военные экспедиции. С 50-х годов командование начало вербовать пенджабских сикхов, чтобы противопоставить их хиндустанцам. По новым условиям вербуемые сипаи не имели права на указанную привилегию, и старые сипаи из брахманов и раджпутов справедливо ожидали, что постепенно эти условия будут общими для и всех нанимающихся в бенгальские войска.

Некоторые из числа более дальновидных представителей английского командования, в частности Чарлз Непир, еще в 40-х годах предупреждали об опасности, которая зрела для англичан в сипайской армии. [7, с.101].

Тем не менее ни Ост-Индская компания, ни британское правительство не желали слушать эти предостережения, самонадеянно полагая, что они смогут так же легко расправиться и впредь с изолированными вспышками недовольства в сипайских войсках, как это им удавалось в прошлом. Преувеличивая религиозные разногласия среди индийцев, они не допускали возможности общего восстания. Им казалось, что эти религиозные предрассудки так разъединяют бенгальских сипаев, что их общее выступление совершенно немыслимо и что всегда остается возможность подавить бунт индусов силами мусульман и, наоборот, бунт мусульман — силами индусских сипаев.