Культурная и церковная политика советской власти

26 декабря 1919 г.  Совнаркомом издал Декрет «О  ликвидации безграмотности среди  населения РСФСР», согласно которому  все граждане от 8 до 50 лет, не  умеющие читать и писать, должны  были обучаться грамоте. Для  концентрации усилий и обобщения  опыта в июле 1920 г. при Наркомпросе организована Всероссийская чрезвычайная комиссия по ликвидации безграмотности (ВЧКликбез). Она занималась подготовкой преподавателей, выпуском учебников, открытием школ грамоты. За год выпущено 6,5 млн экз. букварей, в 1920 г. грамоте удалось обучить 3 млн человек. Однако основная работа была впереди: к этому времени читать умели лишь 32% жителей центральной части России.  

Большие изменения  в 1917–1920 гг. претерпела школа. Здесь  позиции Советской власти были сформулированы в двух документах: «Положение об организации  дела народного образования в  Российской республике» (утверждено СНК 18 июня 1918) и «Положение о единой трудовой школе» (утверждено ВЦИК 30 сентября 1918). Ликвидирована была прежняя  школьная система: начальная, различные  виды средней школы – гимназии, реальные училища. Вместо них вводилась  двухступенчатая школа: первая для  детей от 8 до 13, вторая – 13 до 17 лет, что на три года сокращало прежний  срок обучения. Вводилось совместное обучение мальчиков и девочек, из учебных планов были изъяты некоторые  предметы (древние языки, закон божий), введены новые. Определены были новые  принципы образовательного процесса: светский характер обучения, органическая связь обучения с производительным трудом – решением   

практических задач  общества. Не обошлось и без «перегибов»: в школах отменялись экзамены, домашние задания, оценки, отказывались от разработки учебных планов и программ (под лозунгом: «Изучать жизнь, а не учебные предметы»).  

Несмотря на тяжелые  условия, ежегодно открывались тысячи новых городских и сельских школ (к 1920 г. открыто 13 тыс. новых школ, а  число учащихся на 1 млн превысило уровень 1914 г и достигло 9 млн). За годы войны были предприняты важные шаги в подготовке учительского корпуса: число педагогических вузов в сравнении с дореволюционным временем удвоилось и достигло 55. В 1920 г. их закончили около 5 тыс. человек. Менялось представление о роли учителя в учебном процессе. На VIII съезде РКП(б) в 1919 г. отмечалось, что «учителя обязаны рассматривать себя как агентов не только общего, но и коммунистического просвещения. В этом отношении они должны быть подчинены не только контролю своих непосредственных центров, но и местных партийных организаций».  

С большими трудностями  столкнулась новая власть при  перестройке высшего образования. Поставлена была задача демократизации состава студенчества за счет привлечения  в вузы выходцев из социальных низов. Идеологическое преобразование высшего  образование требовало изменения  учебных программ, чему противился профессорско-преподавательский корпус, в основной массе негативно относившейся к Советской власти и ее стремлению установить контроль над вузами. Чтобы  переломить ситуацию, с середины 1918 г. СНК предпринял ряд важных шагов. 2 августа 1918 г. утвержден Декрет «О правилах приема в вузы», согласно которому каждый гражданин, достигший 16 лет, мог  быть принят в вуз без экзаменов; при этом документы о среднем  образовании не требовались. Он предписывал  принимать прежде всего «лиц из среды пролетариата и беднейшего крестьянства, которым будут предоставлены в широком размере стипендии». Декрет привел к резкому увеличению числа первокурсников, большая часть которых, однако, была отсеяна из-за неподготовленности.  

Выход был найден в создании рабочих факультетов: на рабфаках в сжатые сроки выходцы  из рабочих и крестьян должны были ликвидировать пробелы в школьном образовании и подготовиться  для дальнейшей учебы в вузах. Первый рабфак был создан в феврале 1919 г. в московском коммерческом институте (ныне Российская экономическая академия им. Г. В. Плеханова), затем их организовали при большинстве вузов. И хотя классовый принцип при наборе студентов проводился последовательно, задачу «пролетаризации» высшей школы  решить так и не удалось: большую  часть студенчества составляли выходцы  из непролетарских групп.   

Осенью 1918-го предпринята  попытка подорвать позиции старой профессуры. С 1 октября 1918 г. отменялись все научные степени и звания; а преподаватели оказались выбывшими  из числа сотрудников вузов и  могли быть избранными лишь по всероссийскому публичному конкурсу. Это, однако, не привело  к ожидаемым властью результатам: заменить вузовских «спецов» власти было некем, и большая часть преподавателей осталась на своих местах. В 1919 г. были ликвидированы гуманитарные факультеты университетов, которые заменили факультетами общественных наук и комплектовали более лояльными кадрами.  

Новое наступление  на высшую школу началось с конца 1920 г. Во главе МГУ был поставлен  Временный президиум, состав которого частично назначался Наркомпросом, частично избирался. Председателем президиума стал назначенный Наркомпросом профессор-коммунист Д. П. Боголепов. Право замещения профессорских должностей перешло к Государственному ученому совету (ГУС) Наркомпроса. 3 декабря 1920 г. был опубликован Декрет СНК «О реорганизации преподавания общественных наук в высших учебных заведениях». Преподавателям предписывалось в сжатые сроки пересмотреть сквозь призму марксизма содержание курсов и обучать студентов на основе перестроенных по-новому программ. Несмотря на изменение качества образования, общее число вузов за годы гражданской войны выросло: в 1914 г. в России было 105 вузов, а в конце 1920 – 255, в которых обучались 216 тыс. студентов. Перестройка высшей школы продолжалась в 1920–1930 гг.  

В сложных условиях войны и связанных с ней  лишений происходило развитие отечественной  науки. Большевики изначально ставили  задачу привлечения ученых для развития производительных сил страны. Нехватка кадров и материальных ресурсов привела  к тому, что в организацию научной  деятельности стало активно внедряться плановое начало. Вопросы управления наукой были в центре внимания двух государственных учреждений: ВСНХ и  Наркомпроса. В августе 1918 г. при ВСНХ был создан Научно-технический отдел (НТО), в задачу которого входило привлечение к социалистическому строительству сотрудников различных лабораторий, научных и технических обществ, опытных станций. В его составе создано Бюро иностранной техники, призванное отслеживать зарубежные научно-технические нововведения с целью их своевременного внедрения в нашей стране.  

Если ВСНХ чаще ориентировался на прикладные аспекты научной деятельности, то Наркомпрос курировал более широкий круг вопросов организации науки. В феврале 1921 г. в его составе создан Академический центр, куда входил Государственный ученый совет (ГУС) с тремя подсекциями: научно-политической, научно-технической и научно-  

педагогической. В  рамках этих направлений наркомат осуществлял  руководство как научными центрами, так и высшей школой.  

Весной 1918 г. устанавливаются  рабочие контакты правительства  с Академией наук (президент –  А. П. Карпинский). Особенно активно  действовала академическая комиссия по изучению естественных производительных сил России (КЕСП), в работе которой  принимали участие известные  ученые академики В. И. Вернадский, А. Н Крылов, Н. С. Курнаков, П. П. Лазарев, А. Е. Ферсман и др. В составе комиссии действовали 20 специализированных отделов. Всего же за 1918–1920 гг. было создано около 50 научно-исследовательских институтов, в числе которых такие известные, как Центральный аэрогидродинамический институт (ЦАГИ), Государственный физико-технический институт, Институт изучения мозга и психической деятельности, Рентгенологический и радиологический институт, Институт по изучению Севера. Символичным для нового характера отношений между наукой и властью стало участие 200 видных специалистов в работе Государственной комиссии по электрификации России, которая разработала план ГОЭЛРО. Этот комплексный перспективный план (рассчитан на 10–15 лет) предусматривал ускоренное развитие энергетики, тяжелой промышленности, рациональное размещение производительных сил.  

Значительно сложнее  дело обстояло с положением общественных наук. Дореволюционные философия, социология, экономика, право, история считались «зараженными» буржуазной идеологией и в подавляющей части непригодными для победившего пролетариата. Активное неприятие носителей «реакционных» взглядов было продемонстрировано насильственной высылкой за рубеж по инициативе В. И. Ленина в мае 1922-го более 160 видных ученых-гуманитариев. В то же время, кадров образованных марксистов, необходимых для решения научных и педагогических задач, было катастрофически мало. Это вело к тому, что освоение марксистского наследия происходило одновременно с созданием учебных и научных центров коммунистического профиля, сопровождалось значительным упрощением и вульгаризацией социальной теории.  

После Октября 1917 г. заметно изменились условия художественного  творчества. На первый план вышли «левые», авангардные течения, которые претендовали на роль единственных представителей нового пролетарского искусства. Особым влиянием пользовались футуристы, которым  симпатизировал А. В. Луначарский. Он писал: «В футуризме есть одна прекрасная черта – это молодое и смелое направление. И поскольку лучшие его представители идут навстречу  коммунистической революции, постольку  они легче могут стать виртуозными  барабанщиками нашей красной  культуры».   

Футуристы привлекали власти тем, что призывали деятелей искусства активно служить своим  творчеством революции, искали новые  яркие формы художественной выразительности. К числу своих достижений периода  Гражданской войны они относили плакатную живопись Д. С. Моора и А. П. Апсита, агитационную пьесу В. В. Маяковского «Мистерия–буфф» в режиссуре В. Э. Мейерхольда, создание «Башни Третьего интернационала» (модель памятника III Интернационалу) В. Е. Татлина. Однако в 1921 г. В. И. Ленин выразил недовольство чрезмерным развитием «формалистического» искусства, широким распространением футуризма. В беседе с Луначарским он предлагал поддержать и реалистическое направление в искусстве.  

К этому времени  сложилось представление об основных задачах политики Наркомпроса как главного проводника государственной политики в области художественного творчества. Они были сформулированы А. В. Луначарским на встрече с представителями Всероссийского союза работников искусств: сохранение действительных ценностей искусства прошлого; критическое освоение их пролетарскими массами; всемерное содействие созданию опытных форм революционного искусства; использование всех видов искусства для пропаганды идей коммунизма и их проникновения в массу работников искусства; объективное отношение ко всем художественным течениям; демократизация всех художественных учреждений и широкая их доступность массам.  

Итогом революционных  событий 1917–1920 гг. стало разделение русской культуры, формирование трех ее потоков. Первый, руководимый идеологическими  аппаратами партии, «официальный». Второй – «несоциалистическая» художественная культура, существовавшая в условиях советской легальности. Третий –  культура русского зарубежья. В первом случае непременным требованием  к произведению было сочетание социалистической направленности с убедительностью  художественной формы, при этом приоритет  отдавался мировоззренческой, идеологической составляющей. Во втором литераторы и  художники развивали прежние, часто  дореволюционные традиции, но их произведения не несли в себе заряда «социалистического воспитания». Власть их терпела, однако создавала препятствия распространению  их работ. Эти люди становились объектами  идеологических и других репрессий. Третий поток русской культуры, развивался вне зависимости от коммунистического  диктата, но изолированно от Родины и  потому не оказывал заметного влияния  на ее духовную жизнь. Воссоединение  этих трех потоков началось лишь в  конце XX в.   

Церковная политика Советской власти  

Драматично складывались отношения между Советской властью  и Церковью. РСДРП(б) была партией атеистов и рассматривала религию как один из инструментов угнетения трудящихся. Маркс писал: «Религия – это вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она – дух бездушных порядков. Религия есть опиум народа». Программные требования партии были обоснованы Лениным в статье «Социализм и религия» (1905). «Государству не должно быть дела до религии, религиозные общества не должны быть связаны с государственной властью. Всякий должен быть совершенно свободен исповедывать какую угодно религию или не признавать никакой религии, т.е. быть атеистом, каковым и бывает обыкновенно всякий социалист. Никакие различия между гражданами в их правах в зависимости от религиозных верований совершенно недопустимы. Всякие даже упоминания о том или ином вероисповедании граждан в официальных документах должно быть безусловно уничтожено. Не должно быть никакой выдачи государственной церкви, никакой выдачи государственных сумм церковным и религиозным обществам, которые должны стать совершенно свободными, независимыми от власти союзами граждан-единомышленников… Полное отделение церкви от государства – вот требование, которое предъявляет социалистический пролетариат к современному государству и современной церкви». Однако большая часть партийных лидеров стояла на позиции воинствующего атеизма и была настроена не сосуществование с Церковью, а на ее активное подавление. Да и сам Ленин, говоря о духовенстве, как правило, пользовался определениями «черносотенное», «реакционное», «рабовладельцы».  

Однако Русская  Православная церковь (РПЦ) к 1917 г. тоже находилась в состоянии кризиса. Созданная в стране система церковного руководства была частью государственного аппарата, управление Церковью носило светский, бюрократический характер. Это вело к падению авторитета официальных церковных структур. Многие церковные деятели тяготились таким положением и стремились к  выходу РПЦ из «подневольно-государственного положения к свободному выборному  строю». Широкий круг проблем глубокого  реформирования Церкви был призван  рассмотреть Поместный Собор, который  работал (с перерывами) в течение 13 месяцев (с 15 августа 1917 по 20 сентября 1918). Он восстановил патриаршество. 5 декабря 1917 г. на этот пост был избран пользовавшийся авторитетом в церковной  среде митрополит Московский Тихон (В. И. Беллавин).   

Тем временем захватившие  власть большевики начали планомерное  наступление на Церковь. По декрету  от 4 декабря 1917 г. все земли, включая  церковные и монастырские, отбирались в руки государства. Постановлением Наркомпроса от 11 декабря в его ведение перешли церковно-приходские школы, семинарии, духовные академии. 18 декабря был введен гражданский брак, а церковный аннулировался; регистрация рождения также была изъята у Церкви. И наконец, 31 декабря 1917 г. был опубликован проект декрета «О свободе совести», который вызвал особенно широкий резонанс. Помимо общедемократических установлений, отделявших церковные дела от государственных, в нем сообщалось, что отныне «церковные общества не имеют права владеть собственностью и не имеют прав юридического лица»; «все имущество церковных и религиозных обществ… поступает в собственность государства» и что «имуществом приходов будут ведать волостные, земские и городские самоуправления». Таким образом, по проекту декрета Церковь становилась не только нищей, но и бесправной.