Итальянское Возрождение: Проблемы и люди

     Однако  Макиавелли признавал именно практическую пользу религии. После знакомства с его произведениями не создается ощущения, что он был глубоко религиозным человеком. Скорее в понятие Бога он включал некие абстрактные силы судьбы, с которыми человек может и должен бороться. Что касается христианской религии, а в особенности Римской католической церкви, то к ней он, похоже, и вовсе не испытывал никакого почтения. Это его слегка пренебрежительное отношение вполне объяснимо. Как христианин de jure он обязан был знать основные догматы христианской веры, как образованный человек своего времени он должен был читать труды отцов церкви, но то, что он видел вокруг себя, ничуть не напоминало мир евангельских заповедей. Распутные и продажные священники, обагрённые кровью руки наместников святого Петра, кардиналы, дерущиеся за власть подобно стае диких псов, - вот то, что было вполне обычным для того времени. Те же, кто пытался бороться с создавшимся положением вещей, чаще всего расставались со свободой, а то и с самой жизнью.

     Ещё одним возражением против христианства являлось то, что в поведенческую модель христианина никак не вписывалась идея "сильной личности"¹⁸, предложенная Макиавелли. Идеалом государя является человек, идущий к поставленной цели невзирая ни на какие препятствия, не обращающий внимания на судьбу; такой человек должен уметь отбросить всё, включая десять заповедей, во имя решения стоящей перед ним задачи. Христианство же не способствует воспитанию таких людей, и вообще, христианский образ жизни обессилил мир и предал его в жертву мерзавцам, так как христианская религия направляет силы человека на терпение, а не на подвиги.

     Однако  основной причиной неприятия Никколо  Макиавелли не христианства вообще, но Римской католической церкви было несоответствие её политики на протяжении многих веков идее объединения Италии. Как истинный патриот своей родины Макиавелли не мог не восставать против существовавшего на тот момент положения вещей: раздробленности страны на мелкие полуфеодальные княжества, постоянно воюющие между собой и не желающие объединиться даже для отпора многочисленным внешним врагам, разорения страны иностранными армиями и многих других бед.

     Кажется, существует ещё бесконечно много  точек зрения, с которых можно  рассматривать это произведение. Например, "Государь" явился одним из первых трудов, а по сути и практическим руководством, по международной дипломатии. Этой книгой Макиавелли ещё раз подтвердил, что он являлся одним из самых блестящих дипломатов эпохи и, без сомнения, достойным представителем славной школы Флорентийской дипломатии.

     Также, рассматривая качества, которыми должен бы обладать идеальный государь, Макиавелли впервые в Новой истории заговорил  об экономике государства как  составной части его благополучия. Рассматривая скупость как порок  человека, но добродетель государственного мужа, он указал на недопустимость слишком высоких налогов, то есть таких, выносить которые население уже не смогло бы. Макиавелли утверждал, что государь может быть щедрым только за счёт чужого добра - военной добычи, например, - но никак не за счёт благосостояния своих подданных.

     Но  одна из важнейших заслуг Никколо  Макиавелли состоит всё ж таки в том, что он впервые в истории  отделил политику от морали и религии  и сделал её автономной, самостоятельной  дисциплиной, с присущими ей законами и принципами, отличающимися от законов  морали и религии. Политика, согласно Макиавелли, есть символ веры человека, и поэтому она должна занимать господствующее положение в мировоззрении. Политическая идеология у Макиавелли направлена на достижение определённой политической цели - формирование коллективной воли, с помощью которой можно создать могучее, единое государство. По мнению Макиавелли сильное влияние на исторический процесс формирования государств оказывают сильные личности - ещё их можно назвать великими людьми. Великий человек имеет в своём облике нечто такое, благодаря чему другие повинуются ему вопреки собственной воле. Преимущество великого человека состоит в том, чтобы лучше чувствовать и выражать некую абсолютную волю - то, что действительно объективно необходимо в данный момент. Именно благодаря этой возвышенной силе основываются государства.

     Как уже ранее говорилось, творчество Никколо Макиавелли органически связано с его эпохой, он является полностью человеком своего времени, и его политическая наука представляет собой философию времени. Именно с этой точки зрения и надо рассматривать все его книги, и в частности "Государя". Но это не значит, что вне временных пределов Возрождения его труды не имеют никакой ценности. И много лет спустя после его смерти политики, дипломаты, философы спорили о его книгах, разбирались в его идеях, не всегда соглашались с ним, но всё равно следовали его рекомендациям. 

Историческая  судьба политической мысли Макиавелли. 

     Судьба  идей Макиавелли не менее сложна и  противоречива , чем они сами. При  жизни  Макиавелли об истинном его масштабе  не догадывались даже те несколько друзей, которые высоко ценили его опыт и едкий ум. Для современников он был теоретиком, кабинетным ученым, как сказали бы сейчас, «человеком, мнение которого необычно отличается от общепринятого, изобретателем новых и непривычных вещей»¹⁹. И в работах самого Макиавелли читается явное удовольствие от этих умственных упражнений, от того, что он говорит такие вещи, которые рядовым людям кажутся парадоксальными. 15 мая 1521 года он пишет в одном из писем: «Я вообразил некоего проповедника для Флоренции, чтобы он был на мой лад, такой, какой мне понравился бы, потому что хочу и в этом быть строптивым, как и в прочих своих мнениях. Впрочем, я знаю, что опять разойдусь, как и во многих других вещах, с мнением ее граждан: они хотели бы проповедника, который наставил бы их, как попасть в Рай, а я хотел бы найти того, который наставил бы их, как попасть прямиком к дьяволу; они хотели бы, чтобы он был человек благоразумный, вполне надежный, а я хотел бы сыскать такого, чтобы был безумней Понцо, хитрее Савонаролы, лицемерней брата Альберто, потому что я счел бы превосходной штукой, достойной нашего прекрасного времени, если бы все, что нам преподносят разные монахи, могло исходить бы от одного... я полагаю ведь, что это и есть настоящий способ попасть в Рай - изучить дорогу в Ад, чтобы избежать ее»²⁰. Свои необычные высказывания Макиавелли  объясняет  желанием раскрыть истину. В другом случае он защищает свое особенное мнение (о политических преимуществах народа перед единоличным государем) таким образом:  «Как бы то ни было, я не считаю и никогда не буду считать преступлением защиту каких-либо мнений с  помощью разумных  доводов,  лишь бы при этом не пользоваться властью или силой»²¹.     

 Однако ,  при всем своем деятельном характере,  на практике Макиавелли ограничился только изложением своих идей. Нам не известно, чтобы он предпринял для их осуществления что-либо серьезное, помимо написания книги, выдержанной в возвышенном, поэтическом тоне, ему не свойственном и продиктованном скорее порывом его благородного сердца, нежели спокойной убежденностью политического деятеля. Его книга «Государь», написанная, казалось бы, специально для того, чтобы сблизить Макиавелли с домом Медичи,  вызвала, напротив,  негодование у правящих лиц Флоренции. Это стало первым симптомом отношения сильных мира сего к произведению, написанному как будто бы с исключительной целью оказать им научными средствами помощь в эффективном управлении народами и государствами. Одни обвинили автора в неслыханном цинизме, с которым даются советы государю, другие - в скрытом стремлении разоблачить характер установившегося режима. В 1549 году Джамбаттисто Бузини писал: «Все и вся ненавидели его из-за «Государя»: богатым казалось, что этот его «Государь» наставляет герцога отобрать у них все имущество, а бедным - что их свободу, «плаксам» (т.е. фанатичным приверженцам Савонаролы из народа) он казался еретиком, а людям благонамеренным - бесстыдным и опытным негодяем, большим, чем они сами, -  так что его ненавидел каждый»²².     

 Первое издание «Государя», которое появилось в 1532 году, было разрешено папой Климентом VII. Но уже спустя десять лет начались гонения, связанные, несомненно, с развивающейся Реформацией. В 1563 году Тридентский собор утвердил решение папы Павла IV о включении работ Макиавелли в «Индекс запрещенных книг». В 1572 году римская курия, однако, разрешила его сыновьям напечатать некоторые его сочинения под псевдонимом. В России еще в 18 веке было запрещено под страхом смерти не только издавать, но и читать работы Макиавелли.     

 Однако  немного найдется политиков, оказавших на потомков столь огромное, противоречивое и не тускнеющее с годами влияние, как Макиавелли. Одни его ненавидели, другие превозносили, но слава его неизменно росла - слава странная, неровная, во многом скандальная. Имя его продолжало оставаться знаменем, вокруг которого сражались новые поколения в своем противоречивом движении то вспять, то вперед. В XVI - XVII вв. к нему обращались за помощью в политическом и дипломатическом искусстве,  в XVIII веке - за разъяснением методов и приемов государственного  управления,  для  исторической школы XIX века Макиавелли был авторитетный хронист и историк. В ХХ веке в связи с проникновением социологического анализа в философию и историю,  а затем и превращением теории власти в самостоятельную науку, возникло толкование Макиавелли как основателя политической науки, первого, кто рассмотрел политику не как теорию, а как практику, отделив ее от морали и религии как самостоятельный предмет научного анализа, создателя теории национального государства,  основанного на принципах абсолютной монархии.    

 Губительную  роль для понимания Макиавелли  в массовом мышлении ( и , что  знаменательно, в мышлении власть  имущих)  сыграло утверждение доктрины, названной макиавеллизмом и основанной на зловещем принципе «цель оправдывает средства». Исторически термину   "макиавеллизм"  предшествовал  термин "макиавеллист",  который,  как считают,  впервые в печатном виде появился  в  1581 году в произведении французского политического писателя Николаса Фрументо «Финансы», а затем в 1589 году в Англии в одном из трактатов Томаса Нэша. В XVI веке начали употреблять и термин "макиавеллизм",  а  итальянский  социалист-утопист Томмазо Кампанелла (1568 - 1639) написал сочинение под названием "Антимакиавеллизм"²³. Макиавеллизм формировался и видоизменялся на основе отдельных положений из произведений флорентийца и их толкований (в том числе ошибочных), последующих напластований идей многих мыслителей на учение Макиавелли, а также под воздействием на политическую  мысль  конкретной политики государства в различные периоды истории. Соответственно формировалось и отношение к автору: некто В.Титоне в книге под названием   «Политическая мысль эпохи барокко» утверждает, что Макиавелли отдавал болезненное и как бы априорное предпочтение самым жестоким и безбожным средствам. Автор считает Макиавелли предшественником «современных идеологов», уличает его в любви к формулам и произвольным различиям, презрении к общепринятой морали, склонности к насилию на государственном уровне и к тому, чтобы выдавать отдельный факт за универсальную теорию.     В дальнейшем к чему только ни прилагали этот термин - в политической теории   макиавеллизм  рассматривали как положение о непостоянстве и несовершенстве человеческой природы, утверждение о решающей роли в политике силы и о государстве как самоцели, об оправдании аморализма в политике; в практике - в  виде путчистских  методов  захвата  власти,  антидемократических форм правления,  диктатуры личной власти, террора, массовых репрессий и геноцида,  милитаризации,  авантюристической внешней политики, экспансионизма,  тайных сговоров, вероломных нарушений международных соглашений, обмана союзников,  двурушничества, хитрости, политического лицемерия и цинизма и т. п.   

 Авторитарные  режимы видели в Макиавелли  несравненного наставника в искусстве управления народами. Л. Троцкий обосновывая свои методы построения нового мира, ссылался на Макиавелли:  «Еще раз новое время принесло нам новую мораль. Для Макиавелли борьба за власть была шахматной задачей, состоящей в определении политики, которой можно было бы лучше обеспечить выполнение принятого решения и в объяснении способа доведения решения до конца более жестко и обнажено»²⁴. Муссолини еще в начале своей карьеры ссылался на его негативное суждение о природе человека, подчинение личности интересам государства, отрицание механизма представительной демократии, необходимость использования насилия во имя «великих целей». Настольной книгой стал «Государь» для И.В.Сталина. Санкционированная Макиавелли «разумная жестокость» правителя, поставленная на конвейер охранительных органов, оказалось, превосходно справлялась с запуском  машины государственного террора²⁵.    

 Однако  поразительно то, что параллельно  все или почти все прогрессивные мыслители или деятели, воздавая должное таланту Макиавелли, старались взглянуть сквозь ту стену, которую воздвигло между собственно флорентийским мыслителем и современным человеком то многообразие понятий и толкований, образованное термином “макиавеллизм”. Еще при жизни автора «Государя» и до настоящего времени было предпринято множество хитроумнейших попыток защитить книгу Макиавелли, приписать автору то одно, то другое более или менее похвальное намерение (показывали его бесстрастным хронистом, историческим зеркалом эпохи или сводили его сочинения к «итальянской утопии», мечте об объединении любыми средствами, старались увидеть в «Государе» обличение тирании под видом наставлений,  или чисто теоретические построения), но рамки дискуссии из-за этого часто значительно сужались, и значение Макиавелли умалялось.        

 Наиболее глубокое осознание проблемности Макиавелли принадлежит именно нашему времени , история которого - это история  реализовавшихся утопий, в которых человеческая личность безоговорочно приносится на алтарь государственного молоха как неизбежная жертва, конечно же , во имя ее же собственного блага²⁶. Эта проблемность заметна тогда, когда мы прилагаем к нему собственные мерки, хотя и сознаем их относительность и стремимся понять структуру его мышления, вступая с флорентийским секретарем и всем Возрождением в сознательный диалог.   

 Пожалуй,  нет смысла спустя пять веков  призывать Макиавелли к ответственности  за одобрение политических убийств  в эпоху, когда они были самым  обычным делом. Существенней самим ответить на вызов, установленный им и оставшиеся в силе истины: проблемы нравственности в политике не развязать путем механического перенесения туда нравственных критериев, которыми индивид руководствуется в частной жизни. Это было бы заманчиво просто, но неосуществимо: хотя порядочный человек остается порядочным и в ходе политической борьбы, но ему приходится принимать ответственность перед совестью не только за свои действия, но и за других людей, не только за непосредственные, но и за косвенные и отдаленные исторические последствия этих действий. Решения, предложенные Макиавелли, не могут быть приняты, но проблемы остаются. Когда речь идет о совмещении политики и нравственности, рационального и ценностного, так или иначе возникает вопрос о мире, а это вопрос конкретный. Мы теперь знаем, что люди делают этот выбор в зависимости от формы и уровня общества, что суровая диалектика цели и средств укоренилась в противоречиях исторического развития и что в ХХ веке постольку, поскольку масштабы и структура политики радикально меняются - в демократических странах в ней участвуют независимые средства информации, массовые партии и движения, наконец, все население посредством свободного выбора, и когда нравственнее становится не природа человека, а условия жизни - вот почему “макиавеллизм” становится не только морально однозначным, не только до предела опасным, но и - в этом надежда - архаичным. Всякое решение проблемы средств и цели лежит не позади «Государя», а впереди него, то есть включает в себя генезис и первоначальное обсуждение проблемы в его трактовке²⁷.