Историография падения Византийской империи

Мехмед сам довел их до рва и остался стоять там, громко подбадривая янычар, в то время как они маршировали мимо него. Волна за волной эти свежие, прекрасно вооруженные и защищенные доспехами войска бросались на заграждение, пытаясь разбить бочки с землей, сложенные поверх него, зацепиться за поддерживавшие его бревна, приставить, где это оказывалось возможным, свои лестницы. Действуя без паники, каждая волна прокладывала путь для следующей. Христиане были уже истощены. Они сражались, с перерывами всего в несколько минут, уже более четырех часов. Но они бились отчаянно, зная, что, если не устоят, это будет конец78.

Вдоль заграждения уже дрались врукопашную. Прошло около часа, а янычары так и не смогли продвинуться. В углу влахернской стены, недалеко от места ее соединения с двойной стеной Феодосия, находилась наполовину закрытая башней небольшая потайная дверца для вылазок — Керкопорта. Перед началом осады эту дверь вновь открыли, чтобы выходить во вражеский фланг. Во время сражения Боккиарди и его люди умело использовали ее против войск Караджа-паши79. Однако сейчас кто-то, возвращаясь после очередной вылазки, забыл закрыть за собой эту дверцу. Несколько турок, заметив, что она не заперта, проникли через нее в расположенный за дверцей небольшой двор и стали взбираться по лестнице, ведущей на верхнюю часть стены. Христиане, которые находились в этот момент с внешней стороны ворот, увидев, что произошло, бросились назад, чтобы снова закрыть проход и не дать возможности другим туркам последовать за прорвавшимся авангардом. В наступившем переполохе около 50 турок оказалось внутри стены, где их вполне можно было окружить и уничтожить. Однако в этот момент был ранен Джустниани80.

Ворота открыли, и телохранители Джустиниани доставили его, пронеся по улицам до порта, на стоявший там генуэзский корабль. Его солдаты заметили отсутствие командира. Некоторые, возможно, подумали, что он отошел назад, чтобы защищать внутреннюю стену, но большинство решило, что битва проиграна. Кто-то в ужасе закричал, что турки прорвались через стену. И прежде чем ворота успели закрыть, генуэзцы стремительно бросились к ним. Император и его греки остались на поле боя одни81.

Происшедшая паника не укрылась от глаз находившегося по ту сторону рва султана. С криком "Город наш!" он послал в бой новый отряд янычар во главе с великаном по имени Хасан. Хасан пробился на верх сломанного заграждения. Около 30 янычар последовало за ним. Греки бросились в контратаку. Хасан был сбит с ног ударом камня и убит, вместе с ним погибло 17 его товарищей. Однако остальные удерживали занятые позиции на верху заграждения; все новые и новые янычары присоединялись к ним82. Греки упорно сопротивлялись. Однако численное превосходство противника заставило их отойти к внутренней стене. Перед ней находился еще один ров, который в нескольких местах оказался углубленным, так как там брали землю для укрепления заграждений. Многие греки, отступая, попали в эти ямы, из которых не так-то легко было выбраться, поскольку позади них высоко вздымалась внутренняя стена. Турки, уже вскарабкавшиеся на заграждения, стреляли по ним сверху, пока не перебили всех. Вскоре многие янычары достигли внутренней стены и беспрепятственно взобрались на нее83.

Император немедленно бросился туда, но оказалось, что было слишком поздно. Паника охватила уже и часть находившихся там генуэзцев. В начавшемся смятении было невозможно вновь закрыть ворота. Турки прорвались через них, и людей Боккиарди было слишком мало, чтобы остановить этот поток. Константин поспешил назад, в долину Ликоса, к брешам, пробитым в заграждении. Рядом с ним были испанский рыцарь дон Франсиско из Толедо, утверждавший, что он кузен императора, двоюродный брат Константина - Феофил Палеолог и Иоанн Далматас84. Они тщетно попытались собрать вокруг себя греков, которых уже слишком мало оставалось в живых. Тогда император с соратниками спешились и вчетвером в течение нескольких минут защищали ворота, через которые перед этим унесли Джустиниани85.

Однако сопротивление защитников было уже сломлено. Ворота оказались заблокированы христианскими солдатами, пытавшимися спастись, в то время как наседавших на них янычар становилось все больше и больше. Император сорвал с себя знаки отличия и, со своими соратниками, вступил в бой с янычарами. Константин XI пал в этом бою86.

Какое-то время в отдельных местах еще шел бой. На стенах в районе Керкопорты еще продолжали сражаться братья Боккиарди со своими солдатами, но вскоре они поняли, что больше уже сделать ничего нельзя. Тогда они стали прорываться сквозь ряды противника к Золотому Рогу. Паоло был захвачен и убит, однако Антонио и Троило сумели добраться до генуэзского судна, которое, не замеченное турецкими кораблями, перевезло их в Перу, где они были уже в безопасности. На их фланге во Влахернском дворце Минотто со своими венецианцами попал в окружение; многие из них были перебиты, а сам бальи и другие знатные венецианцы захвачены в плен87.

Весть о прорыве через стены была с помощью сигнальных огней передана по всей турецкой армии. Турецкие корабли, находившиеся в Золотом Роге, поспешили высадить на берег десант, атаковавший городские стены со стороны залива. каждый из кораблей был снабжен лестницами, равными высоте стен88. Турки не встретили здесь серьезного сопротивления, за исключением участка у Орейских ворот. Команды двух критских судов забаррикадировались здесь в трех башнях и отказались сдаться. В остальных местах греки разбежались по домам в надежде защитить свои семьи, а венецианцы бросились к своим кораблям. Незадолго перед этим отряд турок прорвался через Платейские ворота в низине. Другой отряд проник через Орейские ворота. Как только какой-то отряд турок проникал в город, его тотчас же отправляли вдоль стен, чтобы открыть другие ворота для своих товарищей, ожидавших снаружи. В соседнем квартале Петрион, местные рыбаки, видя, что уже все потеряно, сами открыли для турок ворота, после того как им обещали пощадить их дома89.

На участке сухопутных стен к югу от Ликоса христиане успешно отразили все атаки турок. Однако теперь турецкие отряды, один за другим прорываясь через проломы в заграждениях, разбегались в обе стороны, чтобы открыть оставшиеся ворота. Солдаты на стенах оказались в окружении. Многие пали при попытке выбраться из него, большинство же военачальников, включая Филиппо Контарини и Димитрия Кантакузина, были захвачены в плен90.

На кораблях Хамза-бея, находившихся в Мраморном море, тоже заметили сигналы и отправили к стенам десантные партии. В районе Студиона и Псамафии, видимо, никакого сопротивления им оказано не было. Защитники здесь немедленно сдались в надежде сохранить свои дома и церкви от грабежа. Слева от них сражался принц Орхан со своими турками, зная, какая участь ожидает их, если они попадут в руки султана. С таким же упорством возле Старого императорского дворца сражались каталонцы, пока все они не были либо захвачены в плен, либо убиты. Командующий обороной в районе Акрополя кардинал Исидор счел благоразумным покинуть свой пост. Изменив свою внешность, он попытался скрыться. Турецкие матросы бросились грабить город, поэтому не препятствовали генуэзским и венецианским судам выйти из Золотого Рога с беженцами91.

В городе еще оставался один небольшой очаг сопротивления. Критские матросы, засевшие в трех башнях недалеко от входа в залив Золотой Рог, все еще держались, и выбить их оттуда никак не удавалось. К полудню, видя, что они остались совершенно одни, моряки скрепя сердце сдались султанским офицерам под условием сохранения их жизни и имущества. Два их судна стояли вытащенными на берег у башен. Без всяких препятствий со стороны турок, чье восхищение они завоевали, моряки спустили их на воду и отплыли на родину. Это был последний очаг сопротивления и город оказался в руках Мехмеда. После 54 дней осады Константинополь был взят. Тело императора с трудом отыскали среди трупов. Янычар Сарилес отрубил ему голову и преподнёс султану92.

В соответствии с законом шариата93, султан отдал город на разграбление своим войскам.  Мехмед II Завоеватель (Фатих) вступил в покорённый Константинополь через три дня94 (по другим данным – вечером 29 мая95). Он приказал прекратить грабежи, храм св. Софии, в знак победы над "неверными", превратить в мечеть96. В день своего вступления в Константинополь, Мехмед II провёл в этом храме хутбу – молитву, посвященную своим предкам и, в особенности отцу, Мураду II, сделавшему наибольший вклад в создание непобедимой армии97.

Падение Константинополя означало гибель Византии и создание Османской империи. Безусловно, нововведения в турецкой армии значительно увеличили шансы на победу, но пушки были ещё слишком несовершенны, чтобы пробить стены Константинополя. Бомбарды эффективнее других типов осадных орудий того времени, однако трёхуровневые стены Константинополя вполне заслуженно считались эталоном фортификационных сооружений на протяжении всего Средневековья. Османская армия была наиболее передовым в Европе войском, но в противоборстве с традиционными оборонительными сооружениями она ещё выглядела неубедительно. Победе турки обязаны случаю – оплошности обороняющихся, которые не закрыли Керкопорту после очередной вылазки, и бегству раненого Джустиниани, воспринятое итальянцами как сигнал к отступлению. Ключевую роль сыграла нехватка воинов у защитников Константинополя, а не передовые технологии турецкого войска.

Глава II. Значение захвата Константинополя в 1453 г

2.1 Значение битвы для византийцев.

Гибель Византии и падение Константинополя является условным рубежом  европейской истории, началом эпохи Возрождения, которая характеризуется возвращением античных ценностей в Европу. Греки, бежавшие из Византии являются98 носителями античной культуры, так как Византийская империя была непосредственной культурной наследницей Римской империи. Важно выяснить, насколько велика роль византийских беженцев в распространении культурного наследия Византии.

Необходимо также проследить судьбу Константинополя при правлении Мехмеда II, так как  город не был уничтожен, но был представлен в новом виде – столицы исламской Османской империи.

Жители, у которых была такая возможность, бежали в более безопасные страны Западной Европы или в русские княжества99. Они несли с собой знания погибшей Византийской империи (которая была наследницей Римской империи) и распространяли их на новых землях100. Процесс эмиграции византийцев начался задолго до падения Константинополя. Ещё в конце XIV в., после наиболее обширных завоеваний турецких султанов этот процесс приобрёл массовый характер. Поначалу бежали в более благополучные районы империи – из Анатолии во Фракию, на Пелопоннес в Морейский деспотат101. Тимур в 1402 г. временно остановил османское нашествие, и процесс эмиграции несколько замедлился. Однако при Мехмеде I, который восстановил мощь турок, население снова стало бежать от границ. Ко времени захвата Константинополя часть Фракии, которая была под контролем византийского императора, оказалась обезлюдевшей. В Константинополе тогда насчитывалось, по самым оптимистическим подсчётам, около 40 тыс. человек102. После 29 мая 1453 г. население ещё более сократилось.

Мехмед II издал ряд указов, способствующих притоку населения в опустевший город103. Были снижены налоги. Беглые крестьяне не преследовались, если селились в городе, многие дома были восстановлены (по турецкому образцу)104. Многие беженцы вернулись в свои дома. По приказу султана в Константинию, как тогда называли город в официальных турецких документах, в 1453 г. были переселены турки из Аксарая, армяне из Бурсы, а также греки из Мореи и с островов Эгейского моря105. Начался приток населения, но это были преимущественно мусульмане. Тем не менее, до конца столетия в городе преобладало христианское население106.

После падения Константинополя, под турецким владычеством, религия и религиозные учреждения греков сохранились. Несмотря на отдельные акты насилия турецкого правительства и мусульманского населения против представителей Греческой церкви и православного населения, надо признать, что при Мехмеде II и его ближайших преемниках дарованные христианам религиозные права соблюдались довольно строго107. Личности патриарха, епископов и священников признавались неприкосновенными. Все духовные лица считались свободными от подати, в то время как весь греческий народ был обязан платить ежегодную подать (харадж)108. При этом православное население считалось "охраняемым" (зимми). Давление ощущалось только в виде дополнительных налогов – джизия, баш хараджи, "налог кровью" (девширме) и пр109.

В Константинополе некоторые из этих налогов не действовали или были урезаны (при правлении Мехмеда II)110. Налоги не платили те, кто поступал на службу и духовенство. Половина столичных церквей должна была быть обращена в мечети, а другая – остаться в пользовании христиан. Церковные каноны сохраняли свою силу во всех делах по внутреннему церковному управлению, которое, будучи осуществляемо патриархом и епископами, пользовалось самостоятельностью. При патриархе существовал Священный Синод. Все религиозные действия могли отправляться свободно. Православное духовенство получило не только право на сбор налогов, но и в определенной степени исполнительную и полицейскую власть над подданными греческого происхождения. Во всех городах и деревнях разрешалось торжественное празднование Пасхи и т.д. Эта религиозная терпимость сохранялась в Турции до наших дней, хотя с течением времени случаи нарушения религиозных прав христиан со стороны турок участились, и положение христианского населения временами было очень тяжелым111.

Первый Константинопольский патриарх при новом владычестве был избран духовенством вскоре после взятия города и затем признан султаном. Выбор пал на образованного полемиста и разностороннего писателя Геннадия (в миру Георгия) Схолария. Он сопровождал Иоанна VIII на собор в Феррару и Флоренцию. Тогда он был сторонником унии, ко времени же своего патриаршества он превратился в ее противника и ревностного защитника православия. С его избранием в 1453 г. греко-римская уния полностью прекратила свое существование112.

Константинополь во второй половине XV в. становился мусульманским культурным центром. Город начинал новую жизнь, уже как столица исламского государства.

Необходимо описать и деятельность византийцев бежавших в Западную Европу и на Русь. Среди беглецов было много священников, строителей, ремесленников. Они были хорошо встречены в западных университетах и при дворах правителей. Некоторые исследователи считают, что именно бежавшим из Византии грекам удалось положить начало явлению, названному, впоследствии, Ренессансом113. Учитывая, что из Византии бежали в течение столетия (вторая половина XIV –первая половина XV вв.), можно с ними согласится. Греки привнесли, а точнее, вернули в западноевропейскую культуру античных авторов и интерес ко всему греческому114.

Особенно радушно греки были приняты в славянских монастырях. Византийские зодчие упоминаются при строительстве многих церквей в Московской Руси115.

Как видим, Византия погибла, но носители византийской культуры остались живы и расселились по всей Европе, распространяя знания погибшей империи.