Древнейшая история Южного Урала

           На территории нашего края раскопано значительное количество погребений рядовых сарматов с мечами, кинжалами, наконечниками стрел, а иногда и совсем без вещей, с одним глиняным сосудом в головах и заупокойной пищей.  Как полагают, ираноязычное, сарматское происхождение имеют, например, названия таких рек Оренбургской области, как Сакмара, Самара, Касмарка и др. Самобытная культура сарматов, несомненно, оказала влияние на развитие культуры других племен и народов.     

2.2 Аркаимская долина  в раннем железном  веке 

           Памятники финальной бронзы, типа поселения Черкасы и поселений в Аркаимской долине, ярко свидетельствуют о расцвете комплексного земледельческо-скотоводческого хозяйства. В это время были широко освоены долины почти всех более или менее крупных рек степной зоны. Развитие земледелия и особенно пастушеского скотоводства позволяло людям жить достаточно крупными коллективами. Однако быстрый рост стад вел к истощению близких к поселениям пастбищ, необходимости их частой смены. Кроме того, в конце II – начале I тысячелетия до н. э. в евразийских степях происходят кардинальные природно-климатические изменения. Все это привело к заметной трансформации хозяйственной деятельности населения. В составе стада, в условиях отсутствия сенокошения, ограниченного объема запасаемых кормов, все большую роль начинают играть животные более подвижные и приспособленные к добыванию подножного корма из-под снега (тебеневки) – лошади и овцы. В скотоводстве, наряду с придомным пастушеским, появляется и приобретает все больший вес отгонное скотоводство, постепенно принимающее форму полукочевого. Часть скота (особенно лошади и мелкий рогатый скот) под наблюдением пастухов на зиму отгоняется далеко на юг, в районы низовий Сырдарьи и Приаралье. Летом же они пригоняются к стационарным долговременным поселкам, жители которых продолжают заниматься земледелием и придомным скотоводством, разводя по преимуществу крупный рогатый скот. Продолжающееся изменение экологической обстановки в степи влечет за собой увеличение подвижности населения – все большая часть человеческих коллективов начинает перемещаться со своими стадами, а роль земледелия в новых условиях постепенно падает. Большие стационарные поселки с крупными глубокими жилищами забрасываются. На смену им приходят небольшие и неглубокие сезонные.

           В этот период широко осваиваются пространства между Уралом и Аральским морем, вырабатывается наиболее рациональный видовой состав стада, определяются самые удобные маршруты перегона стад, места водопоев и временных стоянок, летних и зимних пастбищ. Таким образом, идет формирование пастбищно-кочевой системы, или системы посезонного распределения пастбищ и водных источников. Для нее характерно меридиональное кочевание, постоянные маршруты передвижений, строго определенные летние и зимние пастбища (эта система, сложившаяся в конце эпохи бронзы, просуществовала почти без изменений вплоть до начала XX века). Процесс этот завершился в первой четверти I тысячелетия до н. э., когда все население урало-казахстанских степей переходит к кочевому скотоводству. Изменения в хозяйстве повлекли за собой и значительные изменения в материальной и духовной культуре населения. К постоянным передвижениям были приспособлены жилища – легкие, каркасные, свободно разбирающиеся или установленные на повозках. Исчезают многочисленные орудия, предназначенные для обработки земли, сенокошения, переработки зерна и т. п. Хозяйственная утварь становится более легкой, приспособленной к кочевому быту. Изготавливается она теперь преимущественно из дерева и кожи.

           Развитие номадизма неизбежно вызывало столкновения между двигающимися со своими стадами пастухами и жителями тех земледельческо-скотоводческих поселков, через земли которых они проходили. Вооруженные конфликты возникали и между различными группами скотоводов за лучшие пастбища, водопои, наиболее удобные маршруты перегона стад. Да и сами стада были желанной добычей, позволяющей быстро и без значительных усилий повысить свое благосостояние. Постоянная опасность столкновений заставляла уделять особое внимание военному делу и вооружению. В этот период, вероятно, идет активный поиск новых, более совершенных форм оружия. И уже в VIII – начале VII вв. до н. э. мы видим достаточно развитый комплекс вооружения как для боя на ближней, так и на дальней дистанции. Основной боевой единицей в этих постоянных столкновениях выступает всадник, вооруженный луком и стрелами, бронзовым, а позже железным кинжалом. Ведение конного боя требовало и большей слаженности действия человека и лошади. Новые требования, предъявляемые к более точному и тонкому управлению лошадью, привели к появлению нового комплекса конской узды. Совершенствование его, так же как и оружия, не прекращалось на протяжении всего периода раннего железа (VIII в. до н. э. – IV в. н. э.).

          Наиболее ранним из исследованных памятников эпохи ранних кочевников в Аркаимской долине является I Александровский курган-кенотаф, раскопанный в 1990 году. Кенотаф ( с греческого – "пустая могила") – погребальный памятник, не содержащий тела умершего.

           Конец VI в. до н. э. знаменуется значительным изменением этнокультурной ситуации в Урало-Аральском регионе, вызванным новой исторической обстановкой на его южных границах. Активная завоевательная политика Ахеменвдов в Средней Азии во второй половине VI в. до н. э. привела к покорению ее земледельческих областей, в том числе Хорезма, поражению ряда сакских племен и установлению контроля над ними. В результате этого часть кочевых и полукочевых племен среднеазиатского междуречья и равнин к востоку от Каспия вынуждена была покинуть свои прежние места обитания. Некоторые из них вошли в состав номадов, кочевавших между Южным Уралом и Приуральем, а другие оказались даже в зауральско-западносибирской лесостепи. Немаловажную роль в этих передвижениях сыграло, возможно, улучшение экологической ситуации в степи.

           Значительное влияние на формирование особенностей культуры кочевников Южного Урала конца VI–V вв. до н. э. оказало, вероятно, население западных районов Евразии. Еще в предыдущее время между племенами, кочевавшими в Урало-Аральском регионе, и кочевниками Северного Причерноморья, Прикавказья и Северного Кавказа, населением лесостепного Поднепровья существовали какие-то, пока не совсем ясные, связи. Отражением их являются, возможно, находки предметов сакского облика в комплексах VII-VI вв. до н. э., исследованных на этих территориях. Эти связи, скорее всего, были обусловлены потребностями в цветном металле. Анализ металла из краснознаменских курганов (Северный Кавказ) середины – конца VII в. до н. э. показал, что, во-первых, этот металл происходит, вероятнее всего, из рудных месторождений на севере Мугоджар и неясного источника, расположенного к востоку от Урала; во-вторых, близок металлу синхронных памятников Северного Кавказа и Украины [3, с. 115-116]. Но особенно прочными и стабильными эти связи становятся после возвращения скифов из переднеазиатских походов, в период активного их проникновения в Северное Причерноморье и лесостепное Поднепровье. Со второй половины VI в. до н. э. начинает активно функционировать "торговый путь Геродота", предыстория которого уходит в эпоху бронзы. Он связывал степи Северного Причерноморья, лесостепные районы Поднепровья и Подонья с Южным Приуральем и Зауральем. Основными целями скифских "купцов" были золото, пушнина и медь.

    Результатом всех этих процессов явилось сложение двух крупных объединений кочевников: в Южном Приуралье с центром на Илеке и в Южном Зауралье с центром в южных районах нынешней Челябинской области и Северо-Восточном Оренбуржье. Эти два объединения, развивавшиеся в тесном взаимодействии друг с другом, составляли, вероятно, этнопотестарную общность типа племенного союза с иерархической структурой. Кочевники Южного Зауралья и примыкающих к нему районов Оренбуржья и Илека явились той средой, в которой вызревали черты раннесарматской (прохоровской) археологической культуры. Окончательное сложение этой культуры относится ко второй половине IV в. до н. э.[4]. Памятники ранних сарматов на территории заповедника представлены погребениями в I и П Утяганских курганах [5, с. 38-41].

    Период IV-II вв. до н. э. в истории Южного Зауралья характеризуется постоянными передвижениями и оттоком большей части его населения в сопредельные области. Около середины IV в. до н. э. началось массовое переселение южнозауральских кочевников на запад и юго-запад, в степные районы Южного Приуралья, а на рубеже lV-Ш вв. до н. э. – и в лесостепь Приуральской Башкирии. Этот процесс нашел отражение в резком уменьшении количества памятников раннесарматского времени в Южном Зауралье и Восточном Оренбуржье, в прекращении функционирования всех известных могильников в Юго-Восточной Башкирии. Одновременно растет число раннесарматских погребений в Южном Приуралье, начинается передвижение кочевников этого региона на запад, в Нижнее Поволжье. В лесостепи Приуральской Башкирии возникают такие крупные памятники III-II вв. до н. э., как могильники Старые Киишки, Бишунгарово [8; 9]. Передвижение населения из Южного Зауралья (включая и Юго-Восточную Башкирию) в лесостепные районы Приуралья нашло отражение и в антропологическом материале. С этими подвижками населения степной и лесостепной полосы Зауралья в конце IV – начале III вв. до н. э. рядом исследователей связывается и передвижение древних венгров в Южное Приуралье и степную часть Приуральской Башкирии.

           Кочевники Южного Зауралья VIII-II вв. до н. э. вели свое происхождение от племен эпохи бронзы этого региона. Территории в Приуралье были лишь наиболее удобными зимними пастбищами для их многочисленных стад. На севере же, на восточных отрогах Урала, там, где находились летние пастбища, где были могилы далеких предков, располагались и их родовые кладбища. Здесь, согласно представлениям кочевников, находились родные кочевья. Для пришедших на эти территории во второй половине II в. до н. э. племен родина была далеко на Востоке. Южное Зауралье для них – лишь место наиболее удобных и богатых летних пастбищ – не более. Центром своего этно-политического объединения они избрали Приаралье, нижнюю и среднюю Сырдарыо, поближе к оседло-земледельческим областям Средней Азии. Здесь появляются и их родовые кладбища. Вероятно этим, а также немногочисленным населением, продолжавшим кочевать между Уралом и Приаральем в условиях засушливой степи, объясняется почти полное отсутствие памятников среднесарматского времени (конец II в. до н. э. – II в. н. э.) в Южном Зауралье. К настоящему времени на этой обширной территории, несмотря на достаточно планомерные археологические раскопки, выявлено не более двух десятков памятников этой эпохи. 
 
 

3. Южный Урал в  эпоху средневековья 

3.1 Этнокультурная и политическая история Южного Урала в эпоху средневековья

           В середине первого тысячелетия новой эры этническая ситуация в степях Евразии коренным образом меняется. На смену ираноязычным кочевникам приходят тюркоязычные. В эпоху средневековья степные пространства Южного Урала пережили многочисленные волны миграций тюркских кочевников, двигавшихся из Центральной Азии на запад в Европу. Движение гуннов, огузов, болгар, кимаков, кипчаков, мадьяр и т.д. стало частью глобального процесса, получившего название эпохи великого переселения народов, в результате которого начала формироваться современная этническая карта значительной части Евразии.

Формирование  этносов, которые принято называть коренными народами Южного Урала, также  является результатом сложных этнических процессов эпохи средневековья.

           В конце IX века в Приуралье и на Южный Урал из Приуралья мигрируют кочевые тюркоязычные племена центральноазиатского и южносибирского происхождения, в среде которых, по письменным источникам, фиксируется группа с этнонимом башкорт. Древние предки башкир до прихода в конце IX века на Урал кочевали на юге Западной Сибири (Алтай) и в Средней Азии и Казахстане (Приуралье), где тесно контактировали с сибирскими тюрками, огузско-печенежскими и кимако-кипчакскими племенами. В результате тесного взаимодействия тюркских, финно-угорских и ираноязычных компонентов на территории Южного Урала формируется тюркоязычный башкирский этнос. С IX по XIII века башкиры занимают территорию Бугульминской возвышенности, бассейнов рек Белой и Дёмы, горную часть Южного Урала и продвигаются в Зауралье и на Средний Урал. По мнению Н. Мажитова и А. Султановой, «…археологический материал в совокупности с данными письменных источников показывает, что особенностью хозяйства ранних башкир являлось сочетание в различных районах Южного Урала нескольких хозяйственных укладов: оседлого скотоводческо-земледельческого, полукочевого и кочевого скотоводческого. Это многообразие обуславливалось физико-географическими условиями края и традициями хозяйственного уклада различных племенных групп, участвовавших в процессе этногенеза башкир».

          В XIII–XIV веках активно шла консолидация башкирского этноса, благодаря чему во время Золотой Орды башкиры сохранили этническое самосознание. Этническая история башкир эпохи средневековья связана с постоянным включением в состав этого этноса племен тюркского, монгольского и угорского происхождения. До настоящего времени у башкир пережиточно сохраняется родоплеменное деление. Названия многих родоплеменных групп восходят к средневековым этнонимам тюрких (бурзян, кыпсак, табын и др.), монгольских (катай, минг и др.) и угорских (юрматы, энэй и др.) племен и народов. На современной территории Челябинской и Курганской областей сформировалась особая группа – зауральские башкиры, представленная четырьмя основными родоплеменными объединениями: катай (улу-катай, бала-катай, ялан-катай), эйле (айлинцы), табын (табын, кара-табын, барын-табын), сарт-калмак. Зауральских башкир относят к северо-западным башкирам. Формирование этой группы происходило в течение XIII–XVI веков в результате продвижения части башкирских племен из Приуралья и ассимиляции ими кочевников не башкирского происхождения в лесостепном Зауралье и финно-угорского населения лесной зоны современной Челябинской области. Этническая территория башкир в пределах нашей области включала земли западнее реки Урал и севернее реки Уй. В междуречье рек Уй и Миасс проживали табынцы, северо-западнее, в верховьях реки Ай, в горных районах проживали айлинцы, севернее от верховий реки Уфы до среднего течения реки Миасс – катайцы, в междуречье Течи и Миасса – сарт-калмаки.

           Западнее реки Урал (современные Абзелиловский и Баймакский районы Башкирии) проживали племена бурзян, тамьян, кипсак и др., традиционно относимые к юго-восточным башкирам. Сложный многокомпонентный этногенез башкир, в котором принимали участие тюрки: огузы (башкорт, бурзян), кипчаки, сибирские тюрки; угры: мадьяры (венгры раннего средневековья) и остяки (манси и ханты); финно-язычные народы Поволжья и Приуралья: удмурты и коми; на раннем этапе, вероятно, ирано-язычные кочевники (саки, савроматы, аланы) отразился и в неоднородности антропологического типа башкир. Преобладают переходные монголоидно-европеоидные типы: субуральский и южно-сибирский, который широко распространен у юго-восточных и северо-восточных башкир. Реже встречается темный европеоидный. Башкирский язык относится к кыпчакской подгруппе тюркской ветви алтайской языковой семьи. Среди северо-восточных и юго-восточных башкир распространен восточный диалект, состоящий из четырех территориальных говоров: синаро-карабольского (сальютского), аргаяшского, айско-миасского и сакмарско-кизильского. Традиционно башкиры вели кочевой образ жизни. В степной части Южного Урала сохранялось меридиональное кочевание. Освоение новых природных зон (горной и лесной) привело к изменениям в системе хозяйства некоторых групп башкир. В горных районах Южного Урала складывается система вертикального кочевания. Традиционные маршруты летних перекочевок от долин к предгорьям и обратно сохранялись у башкир без особых изменений вплоть до начала XX века. В северо-западных лесных районах формируется тип хозяйства, в котором важное место занимают лесные промыслы (охота, бортничество и т. д.). Начиная с XVII века, возрастает удельный вес земледелия. Переход от полукочевого образа жизни к оседлости у зауральских и юго-восточных башкир произошел позднее, чем у остальной части этноса. У этих групп кочевание местами сохранялось до начала XX века. В составе стада основное место занимала башкирская порода лошадей (50%), овцы, в меньшей степени крупный рогатый скот, козы, верблюды. Основной тип поселений – йорт. В кочевой период различали: зимние (кышлау), весенние (язгы йорт), летние (йейлеу), осенние (кезге йорт) поселения. Традиционный тип жилища – войлочная юрта (тирме). С образованием постоянных аулов в местах зимовок получили распространение деревянные избы, в степных районах – глинобитные, дерновые и саманные дома.

           В X веке в среду башкир проник ислам, который окончательно утвердился к XVI веку. Однако, наряду с этим, сохранялся обширный пласт доисламских тенгрианских верований древнего общетюркского происхождения: почитание духов-хозяев гор, озер, культ предков, тотемистические культы (культы животных), архаичные космогонические представления. Синкретический характер традиционных верований обнаруживается в башкирском фольклоре и обрядах семейного (свадебные, родильные, похоронно-поминальные) и календарного (каргатуй, джиины и др.) циклов. Основная часть башкир после взятия войсками Ивана IV Грозного Казани (1552) добровольно приняла российское подданство, однако земли зауральских башкир были присоединены к России только в начале XVII веке после разгрома Сибирского ханства. Русское правительство гарантировало башкирам вотчинное право, обещало не посягать на религию и не вмешиваться вих внутренние дела в ответ на обязательство вносить ясак медом и пушниной и нести за свой счет военную службу.