Жизнь и научная деятельность Л.Ландау

Лев Давидович  Ландау родился 22 января 1908 года в семье  Давида и Любови Ландау в Баку. Его  отец был известным инженером-нефтяником, работавшим на местных нефтепромыслах, а мать — врачом. Она занималась физиологическими исследованиями. Старшая  сестра Ландау стала инженером-химиком.

— Вундеркиндом не был, — вспоминал о школьных годах ученый. — Учась в школе, по сочинениям не получал отметок  выше троек. Интересовался математикой. Все физики-теоретики приходят в  науку от математики, и я не стал исключением. Ландау, шутя, говорил о себе: «Интегрировать научился лет в 13, а дифференцировать умел всегда».

     Лев Давидович поскромничал. Среднюю школу он окончил, когда ему было всего тринадцать лет. Родители сочли, что он слишком молод для высшего учебного заведения, и послали его на год в Бакинский экономический техникум.

В 1922 году Ландау поступил в Бакинский университет, где изучал физику и химию; через  два года он перевелся на физический факультет Ленинградского университета. Ко времени, когда ему исполнилось 19 лет, Ландау успел опубликовать четыре научные работы. В одной из них впервые использовалась матрица плотности — ныне широко применяемое математическое выражение для описания квантовых энергетических состояний.

По окончании  университета в 1927 году Ландау поступил в аспирантуру Ленинградского физико-технического института, где он работал над магнитной теорией электрона и квантовой электродинамикой.

Он с жадностью  набрасывается на физическую литературу, читает еще «горячие» работы по квантовой  механике, переживающей в ту пору бурное свое рождение, все статьи, только-только выходящие из-под пера их авторов — создателей физики микромира.

Ландау был  в те годы вовсе не один и не в  одиночку формировал свое научное мировоззрение. Рядом с ним и на довольно близком уровне находились и другие молодые теоретики. Это была тесная компания, объединенная общими интересами. Тон в ней задавали трое Ландау, Гамов и Иваненко, потом к ним присоединился Бронштейн. Они себя называли «джаз-бандой». Вот тогда-то Ландау и стал Дау; это имя он пронес через всю жизнь. Так звали его все сколько-нибудь близкие ему люди, в том числе и его ученики.

С 1929 по 1931 год  Ландау находился в научной командировке в Германии, Швейцарии, Англии, Нидерландах  и Дании. Там он встречался с основоположниками новой тогда квантовой механики, в том числе с Вернером Гейзенбергом, Вольфгангом Паули. Большую часть срока Ландау провел в Копенгагене у Нильса Бора. Институт Бора был подлинным мировым центром теоретической физики, «физической Меккой», куда съезжались теоретики со всех континентов. Там постоянно шла очень напряженная коллективная работа. С тех лет навсегда, до конца жизни, сохранилась его дружба с Бором и любовь к Бору. И каждая их встреча станет праздником для Ландау.

  В 1931 году Ландау возвратился в Ленинград, но вскоре переехал в Харьков, бывший тогда столицей Украины. Там Ландау становится руководителем теоретического отдела Украинского физико-технического института. Одновременно он заведует кафедрами теоретической физики в Харьковском инженерно-механическом институте и в Харьковском университете. Академия наук СССР присудила ему в 1934 году ученую степень доктора физико-математических наук без защиты диссертации, а в следующем году он получает звание профессора. В Харькове Ландау публикует работы на различные темы. Это создает ему репутацию необычайно разностороннего теоретика.

Работы Ландау по электрически взаимодействующим  частицам оказались полезными впоследствии, когда возникла физика плазмы —  горячих, электрически заряженных газов. Заимствуя понятия из термодинамики, он высказал немало новаторских идей относительно низкотемпературных систем. Работы Ландау объединяет одна характерная черта — виртуозное применение математического аппарата для решения сложных задач. Ландау внес большой вклад в квантовую теорию и в исследования природы и взаимодействия элементарных частиц.

Необычайно широкий  диапазон его исследований, охватывающих почти все области теоретической  физики, привлек в Харьков многих высокоодаренных студентов и  молодых ученых, в том числе Евгения Михайловича Лифшица, ставшего не только ближайшим сотрудником Ландау, но и его другом. Выросшая вокруг Ландау школа превратила Харьков в ведущий центр советской теоретической физики. Поразительно строго научная школа зародилась в середине 30-х годов, когда ее основателю не исполнилось еще тридцати, и он часто оказывался одного возраста со своими последователями. Оттого в этой школе все были друг с другом, а многие и с учителем на «ты».

Школа Ландау была, наверное, самым демократическим сообществом в российской науке. Вступить в нее мог кто угодно — от доктора наук до школьника, от профессора до лаборанта. Единственное, что требовалось от претендента успешно сдать самому мэтру или его доверенному сотруднику то, что называлось ТЕОРМИНИМУМ ЛАНДАУ.

Сдача теорминимума Ландау была сродни испытаниям альпинистов  при восхождении на «восьмитысячник». Евгений Лившиц рассказывал, что, начиная  с 1934 года, Ландау сам стал вести  поименный список выдержавших это  испытание. К январю 1962 года этот гроссмейстерский список включал лишь 43 имени. Но зато десять из этих имен уже принадлежали академикам и двадцать шесть — докторам наук!

В помощь своим  ученикам Ландау в 1935 году создал исчерпывающий  курс теоретической физики, опубликованный им и Лифшицем в виде серии учебников, содержание которых авторы пересматривали и обновляли в течение последующих двадцати лет. Эти учебники, переведенные на многие языки, во всем мире заслуженно считаются классическими.

Но жил Ландау и его товарищи не одной работой. В свободное время играли в теннис, сочиняли песенки, ставили спектакли, устраивали костюмированные вечера, вообще всячески веселились. Как и в Ленинграде, молодежь наделяла друг друга прозвищами. Ландау называли «Тощий Лев» (потом он стал говорить о себе, что у него не телосложение, а теловычитание). При этом была у него какая-то своеобразная грация. И даже ловкость. Неплохо, хотя и смешно, не по правилам держа ракетку, играл он в теннис.

С Харькова начались перемены и в личной судьбе Ландау. Он познакомился с Конкордией Дробанцевой, абсолютная красота которой покорила его с первого взгляда, и влюбился в нее. Она была выпускницей химического факультета. А Ландау в начале тридцатых годов переехал в Харьков из Ленинграда. Ее внешность произвела на Льва Давидовича очень сильное впечатление. В 1937 году, спустя несколько лет, Кора Дробанцева переехала в Москву и стала женой Ландау. В 1946 году у них родился сын Игорь, работавший впоследствии физиком-эспериментатором в том же Институте физических проблем, в котором так много сделал его отец.

 Он всегда повторял: «Самое интересное в жизни — наука, а самое прекрасное — красота женщины. Настоящая красота — очень редкий и ценный дар природы. А ценить красоту женщины могут только мужчины, и то далеко не все...»

После университета Кора устроилась на работу в шоколадный цех кондитерской фабрики. Это было здорово, потому что Дау обожал шоколад, особенно молочный с орехами. Шоколад он полюбил, когда по путевке Наркомпроса провел полтора года в заграничной командировке. Ландау побывал в Берлине, Гёттингене, Лейпциге, Кембридже, Цюрихе и Копенгагене, посещая семинары крупнейших физиков — Борна, Гейзенберга, Дирака, Паули, Бора (именно Бора, и только его Ландау после этой поездки называл своим   учителем). Так вот, к молочным шоколадкам он пристрастился именно в Копенгагене, у Бора. Засидевшись над книгами, он частенько забывал и про обед, и про ужин. Выходил на улицу в три часа ночи — все закрыто. Тогда его и выручал «шоколадный» автомат: кинув монетку, всегда можно было подкрепиться. С тех пор это лакомство стало его любимым.

В связи с  той командировкой Кора вспоминала еще одну забавную историю. Перед возвращением Дау купил себе вечное перо (так в те далекие времена назывались перьевые авторучки) и флакон чернил. В поезде он открыл чернила, чтобы наполнить ручку, и потерял пробку. Когда поезд прибыл на вокзал в Ленинграде, он просто спрятал открытый пузырек в карман пиджака, а чтобы чернила не расплескались, шел по перрону очень медленно. Встречала  его мама — Любовь Вениаминовна. Увидев сына, едва переставлявшего ноги, она перепуталась — решила, что ее дорогой Левушка тяжело болен!.. 

Интересно знать, как Лев Давидович сделал Коре предложение руки и сердца. По отношению к нему самому этот вопрос звучит забавно. Говорят, это он придумал выражение «Хорошую вещь браком не назовут». Они зарегистрировались в 1946 году, но к тому времени они уже лет десять «вели совместное хозяйство», что в те времена приравнивалось к официальным супружеским отношениям.

Конечно же на заре их знакомства известная харьковская красавица Кора Дробанцева действительно ждала такого предложения от «по уши» влюбленного профессора. Но ждать ей, как видите, пришлось довольно долго.

Вот несколько  типичных выражений Ландау на эту тему, которые Коре пришлось выслушать, когда они познакомились ближе:

«Жениться можно  только по глупости или из каких-либо мелко-бытовых, материальных соображений, на которые я совершенно не способен».

«Женятся только дураки... Как можно погубить такое  великое чувство?! В браке в лучшем случае любовь переходит в привычку. Когда собака привыкает к своему хозяину, говорят — она его любит. Вот такая же любовь-привычка возникает и между супругами».

А на прямой вопрос Коры : «Ты просто хочешь, чтобы я  стала твоей любовницей?» он ответил: «Что ты! Я не просто хочу, я мечтаю об этом! Это моя самая заветная мечта! Если этого не случится, то и жить незачем».

Про отношение  Ландау к женщинам ходило и ходит  множество легенд. Так, он классифицировал города, вычисляя процентное отношение хорошеньких девушек к общему числу женщин, попавшихся ему на глаза. А в своей «Теории личной жизни» он разделял женщин по их внешним данным, а мужчин — по их отношению к женщинам. Тех мужчин, для которых главным является женская фигура, он называл «фигуристами», тех, кто особенно пристрастно относился к женским ногам или рукам, — «ногистами» и «рукистами». Тех, кто любил душу, — «душистами». Сам Ландау при этом называл себя «чистым красивистом» и преклонялся перед женской красотой в целом. Он считал, что женщина должна быть красивая вся. Женщин он распределял по пяти классам: к высшему, первому, принадлежит немецкая кинозвезда Анни Ондра — это идеал. Ко второму — хорошенькие и красивые, к третьему — миловидные, к четвёртому — те,

у которых есть хоть что-нибудь от первого класса, к пятому — все остальные.

Красивая женщина  обязательно должна была уметь кокетничать  и хорошо одеваться. Как-то Ландау признался жене: «Корочка, у тебя один изъян — ты абсолютно не умеешь кокетничать!.. Но зато ты правильно одеваешься».  

Но вернемся   к разговору о физике.

После смерти Сталина  Льва Давидовича пытались заставить работать   над   созданием   водородной бомбы, и не только пытались. Он действительно этим занимался. Для Ландау разработка бомбы — это технический процесс, требующий множества кропотливых вычислений. Как Ландау всегда говорил, это только отвлекает его от настоящей работы. А его призванием была наука

Когда Лев Давидович  был маленьким, его отец, Давид  Львович Ландау, главный инженер нефтяных приисков в Баку, например, хотел заставить сына во что бы то ни стало научиться играть на рояле. А ему это занятие категорически не нравилось. Он не хотел играть, и его отец ничего не смог с этим поделать. Только испортил отношения с сыном. 

Ландау презирал тех, кто задался целью непременно перевернуть науку и возвеличиться  в ней, равно как и всяких карьеристов  и конъюнктурщиков от науки. Дау  был удивительно чистый человек, рассказывает О.Н. Трапезникова. Поэтому  многое в его поведении нельзя мерить обычными мерками. Он боролся с «зубрами», ненавидел «гнусов». В то же время, вспоминает Трапезникова, на ее вопрос, какое качество он больше всего ценит в людях, Ландау, не колеблясь, ответил «Доброту».

Конфликты, в  которые вступал Ландау, некоторые его друзья и ученики, стали оборачиваться крупными неприятностями, дело приобретало нешуточный оборот. В конце концов, встал вопрос о переезде в другой город.

В 1937 году Ландау по приглашению Петра Капицы возглавил  отдел теоретической физики во вновь созданном Институте физических проблем в Москве. Но на следующий год Ландау был арестован по ложному обвинению в шпионаже в пользу Германии. Его жена рассказывала, что когда Ландау выпустили, он вышел с красными по локоть руками, как будто на нем были красные перчатки. В тюрьме у него нарушился обмен веществ. Он продолжал заниматься наукой даже в заключении. Позже он рассказал , что за тот год сделал четыре работы. Когда Кора спросила, как он записывал свои выкладки (неужели тюремное начальство давало бумагу?!), Дау сказал, что все работы делал в уме: «Это совсем не трудно, когда хорошо знаешь свой предмет».

  За Ландау заступился директор Института физических   проблем Петр Леонидович Капица. Так что переезд в Москву, оказывается, очень даже помог. Петр Леонидович был удивительным человеком. Когда Дау арестовали, он написал письмо Сталину. Но время шло, Лев Давидович по-прежнему сидел в тюрьме. Тогда Капица пишет письмо Молотову. Приведем последнюю часть этого письма: «Конечно, говоря все это, я вмешиваюсь не в свое дело, так как это область компетенции НКВД. Но все же я думаю, что должен отметить следующее как ненормальное: