Лжедмитрий I

Лжедмитрий I, официально именовавший себя царевич (затем царь) Дмитрий Иоаннович, в сношениях с иностранными государствами — Император Димитрий (лат. Demetreus Imperator) (ум. 17 мая 1606) — царь России с 1 июня 1605 по 17 (27) мая 1606, по устоявшемуся в историографии мнению — самозванец, выдававший себя за чудом спасшегося младшего сына Ивана IV Грозного — царевича Дмитрия. Первый из трех самозванцев, именовавших себя сыном Ивана Грозного, притязавших на российский престол (см. также Лжедмитрий II и Лжедмитрий III).

Гибель царевича Дмитрия

Царевич Дмитрий погиб при не выясненных до настоящего времени обстоятельствах — от ножевой раны в горло. Его мать обвинила в убийстве Дмитрия пребывавших в Угличе «людей Бориса» Данилу Битяговского и Никиту Качалова, которые немедленно были растерзаны толпой, поднявшейся по набату.

Вскоре  после гибели царевича в Углич  явилась правительственная комиссия во главе с князем Василием Шуйским, которая после допроса многих десятков свидетелей (следственное дело сохранилось) пришла к выводу о несчастном случае: царевич якобы проколол себе горло ножом, играя в «тычку» (кидая нож в землю), когда с ним случился эпилептический припадок. Несмотря на это, в народе продолжали ходить упорные слухи о причастности к убийству Бориса Годунова и его посланцев, а также о том, что царевич чудесным образом спасся, что и послужило основой для появления в скором времени первого Лжедмитрия.

Экономические и социально-психологические предпосылки появления

Успех или неудача любого самозванца, претендующего на высшую роль в монархическом  государстве, основывается на нескольких факторах. Это — готовность высшего класса принять его (например, противопоставив скомпрометировавшему себя правителю), вера угнетённых в «доброго царя», «избавителя», по неким причинам связанная с претендентом, и способность собрать и подчинить себе вооруженную силу, готовую поддержать высказанные притязания. У Лжедмитрия I — по крайней мере, на первом этапе его деятельности — все эти факторы, несомненно, присутствовали.^[2]

Борьба за власть в кремлёвских  верхах начинается с момента восшествия на престол слабого телом и  духом царя Фёдора. Уважения к нему не испытывали ни бояре, ни народ — об этом существует, среди прочего, свидетельство шведского короля — по его словам «русские на своём языке называют его „durak“».^] Известно, что победителем в этой борьбе оказался Борис Годунов, ставший фактическим правителем государства. Это повлекло за собой умаление власти Боярской Думы, и, соответственно, затаённую враждебность по отношению к «выскочке».

Гибель Дмитрия в Угличе и последовавшая за этим смерть бездетного царя Фёдора привели к династическому кризису. Несомненно, выбранный царь пользовался поддержкой служилого дворянства, и был, возможно, лучшим из кандидатов на высшую роль в государстве как умный и дальновидный правитель. С точки зрения легитимности, вспомнили о том, что через сестру, бывшую замужем за царем Фёдором, он был в родстве с династией Рюриковичей.

Но в то же время избранный  царь с точки зрения людей того времени не был равен наследному, ставшему правителем «божьей волей, а не человеческим соизволением». Также  ему упорно ставили в вину гибель царевича Дмитрия, и Борис оказывался виноват вдвойне — как «погубитель царского корени» и «самовластный восхититель трона». Реальное положение дел не соответствовало желаемому, и этим не преминула воспользоваться боярская верхушка.

Глухая оппозиция, сопровождавшая правление Бориса с начала и до конца, не была для него секретом. Существуют данные, что царь прямо обвинил приближённых бояр в том, что появление самозванца не обошлось без их содействия.

В последние годы правления Борис  перестал выходить из дворца, не принимал челобитных и вёл себя «как вор, боящийся быть пойманным».

Пытаясь царствовать не только над  имуществом и жизнью, но и над  умами подданных, он разослал по всей стране особую молитву, которая должна была читаться в каждом доме в момент, когда поднималась заздравная чаша за царя и его семейство. Понятно, ненависть к Годуновым к моменту его кончины была всеобщей.

Тяжёлый экономический кризис, разразившийся  в России в 60—70-е годы XVI века, сменился временным оживлением в начале 90-х. Постепенная потеря крестьянином личной свободы, введение «заповедных лет», когда крепостному было запрещено менять владельца, привело к огромному увеличению количества беглецов, тянувшихся в южные части страны, пополнявших ряды казачества. Уменьшение количества налогоплательщиков и сравнительная маломощность крестьянских хозяйств привели к увеличению налогового бремени, в частности, «царского тягла». В оппозиции к власти находилось и городское население, недовольное тяжелыми поборами, произволом местных чиновников и непоследовательностью правительства в городовой политике. Столкновение интересов феодального государства и дворянства, с одной стороны, закрепощённых крестьян, тяглых посадских людей, холопов и других групп зависимых людей — с другой, явилось источником социального кризиса, породившего Смуту.

Страшный голод 1601—1603 гг., поразивший всю страну за исключением южных её областей, вызванный тремя неурожайными годами подряд, привёл к гибели сотен тысяч людей; цены на зерно поднялись в десятки раз. В народном сознании и это воспринималось как «божья кара» по грехам царя. В подобных условиях не могли не оживиться слухи о «добром царевиче», убитом или, может быть, скрывшемся от посланных Борисом палачей. Почва для появления самозванца была готова.

Василий Шуйский. 19 мая сторонниками В. Шуйского был созван импровизированный Земский собор, на котором, как позднее утверждали противники нового монарха, потомок нижегородских князей Василий Иванович был «выкрикнут» царем. Сам Шуйский не особенно заботился о соблюдении всех тонкостей волеизъявления «всей земли». Его более беспокоила позиция Боярской думы. Чтобы привлечь ее, новый царь пошел навстречу притязаниям аристократии, давно мечтавшей огородить себя от самодержавного произвола целым рядом обязательств, которые возлагал на себя монарх. Шуйский дал крестоцеловальную запись, в которой обещал соблюдать законность: не налагать ни на кого опал и не казнить без суда, не отнимать имущества у родственников осужденных, не слушать «ложных доводов». В подобной записи многие историки видят шаг к ограничению царской власти.

Человек, оказавшийся  волею судьбы на московском престоле, не пользовался ни авторитетом, ни народной любовью. Главным качеством характера  Шуйского было лицемерие, любимый способ борьбы — интрига и ложь. Подобно  Годунову, он успешно усвоил все  уроки правления Ивана Грозного, был недоверчив, коварен, однако не обладал ни государственным умом, ни опытом царя Бориса. Его слову нельзя было верить. При правителе Борисе Годунове Шуйский, глава следственной комиссии в Угличе, клялся, что царевич Дмитрий закололся сам; затем, при Лжедмитрий I, — что царевич жив и, значит, Годунов — узурпатор; наконец, став царем, — что царевич был заколот людьми Годунова и царь Дмитрий — самозванец. Этот человек не был способен остановить развал государственности.

С самого начала Шуйский не пользовался широкой поддержкой. Законность его избрания признали далеко не все. Не случайно о своем избрании даже сам Василий писал, что принял Мономахов венец по выбору «всяких людей Московского государства», а не «всех людей всех государств Российского царствия». В этом определении — косвенное признание оппозиции, возникшей во многих регионах.

Знаменем оппозиции  вновь стало имя царя Дмитрия  Ивановича, который, по слухам, спасся и на этот раз. Шуйский срочно организовал  церемонию перезахоронения мощей царевича, причисленного к лику святых. В Углич за его гробом отправился

ростовский митрополит Филарет (Ф. Н. Романов), возвращенный из ссылки еще Лжедмитрием I. Царь, по-видимому, сулил ему патриаршество, но по возвращении обманул, испугавшись встретить в Романове личность независимую. Вместо низведенного патриарха Игнатия, ставленника самозванца, на патриарший престол был избран казанский митрополит Гермоген — человек фанатичный и твердый в вере.

Против Шуйского выступило  население порубежных уездов, сторонники Лжедмитрия, такие, как воеводы Путивля  князь Г. Шаховской и Чернигова  князь А. Телятевский. Оппозиционные  настроения охватили дворянство. Особенно недовольны были рязанцы, которых возглавил Прокопий Ляпунов, и мелкий служилый люд Тулы и Венева во главе с Истомой Пашковым. Летом 1606 г. движение стало приобретать организованный характер. Были созданы две большие повстанческие армии в районе Кром и Ельца. Появился и руководитель — Иван Болотников.

Поход Болотникова  на Москву. Холопство было неоднородным институтом. Верхи холопов, приближенные к своим владельцам, занимали достаточно высокое положение. Не случайно многие провинциальные дворяне охотно шли в холопы. И. Болотников, по-видимому, принадлежал к их числу. Он был военным холопом А. Телятевского и, скорее всего, дворянином по своему происхождению. Впрочем, не следует придавать этому слишком большого значения: социальная направленность взглядов человека определялась не только происхождением.

Болотников побывал в крымском и турецком плену, был гребцом  на галере, захваченной затем «немцами». Существует предположение, что при  возвращении из плена — через  Италию, Венгрию, Речь Посполитую —  Болотников успел повоевать на стороне австрийского императора предводителем наемного казацкого отряда против турок. В противном случае трудно объяснить, почему именно он получил полномочия «большого воеводы» от человека, выдавшего себя в Польше за царя Дмитрия.

Собравшиеся под знаменами «царя Дмитрия Ивановича» представляли собой сложный конгломерат сил. Здесь были не только выходцы из низов, но служилые люди по прибору и отечеству. Едины они были в своем неприятии новоизбранного царя, различны в своих социальных устремлениях. После успешной битвы под Кромами в августе 1606 г. восставшие заняли Елец, Тулу, Калугу, Каширу и к концу года подступили к Москве. Сил для полной блокады столицы не хватило, и это дало возможность Шуйскому мобилизовать все свои ресурсы. К этому времени в стане сторонников «царя Дмитрия» произошел раскол, и отряды Ляпунова и Пашкова перешли на сторону Шуйского.

Сражение под Москвой 2 декабря 1606 г. окончилось поражением Болотникова. Последний после ряда сражений отступил к Туле, под защиту каменных стен города. Сам В. Шуйский выступил против восставших и в июне 1607 г. подошел к Туле. Несколько месяцев царские войска безуспешно пытались взять город, пока не перегородили реку Упу и не затопили крепость. Противники Шуйского, положившись на его милостивое слово, отворили ворота. Однако царь не упустил возможности расправиться с некоторыми вождями движения, в том числе и с И. Болотниковым.

Характер восстания. Довольно сложно дать однозначную оценку характера восстания Болотникова. Для нас остается неизвестной «программа движения»: все сохранившиеся документы, по которым можно судить о требованиях восставших, принадлежат правительственному лагерю. В интерпретации Шуйского восставшие призывали москвичей к уничтожению «вельмож и сильных», разделу их имущества. Патриарх Гермоген объявлял, что болотниковцы «велят боярским холопом побивати своих бояр, и жены их и вотчины и поместья им сулят», обещая «давати боярство и воеводство и окольничество и дьячество». Известны случаи так называемых «воровских дач», когда имения сторонников царя Василия передавали сторонникам «законного государя Дмитрия Ивановича».

Таким образом, движение было направлено не на разрушение существующей социальной системы, а на перемену лиц и целых  социальных групп внутри ее. Участники  выступления, бывшие крестьяне, холопы, стремились закрепиться в новом социальном статусе служилых людей, «вольных казаков». К повышению своего статуса стремилось и дворянство. Налицо была острая, сложная и противоречивая социальная борьба, выходящая за рамки одной только борьбы против крепостного гнета. Она дополняла борьбу за власть — ведь только победа одного из претендентов обеспечивала закрепление прав его сторонников. Само это противоборство вылилось в борьбу вооруженную, целыми армиями.

В социальном противоборстве принимали участие и низы общества, мечтавшие об ослаблении феодального  и налогового гнета, расширении личных прав. В стране, где более 90% населения  — крестьянство, большая часть  которого проживала во владениях  светских и духовных феодалов, иначе и быть не могло. Однако антикрепостнический запал находил свое выражение прежде всего в ослаблении, а в последующем и в прогрессирующем разрушении государственности. В условиях кризиса всех структур у власти просто не оставалось сил удержать крестьян от выхода. Стремясь заручиться поддержкой дворянства, Шуйский 9 марта 1607 г. издал обширное крепостническое законодательство, которое предусматривало значительное увеличение срока урочных лет. Сыск беглых становился должностной обязанностью местной администрации. Однако Уложение 1607 г. носило скорее декларативный характер. В контексте событий для крестьянства актуальной становилась проблема не выхода, восстанавливаемого явочным путем, а поиска владельца, который бы обеспечивал стабильность бытия.

«Тушинский вор». Поражение Болотникова не могло стать полным торжеством Шуйского. Необходим был лишь новый центр притяжения оппозиционных сил, и он скоро явился в лице второго Лжедмитрия, объявившегося в Старо дубе — городе на границе Речи Посполитой с Россией.

Вокруг самозванца объединились чрезвычайно разнообразные силы. С самого начала он был орудием  польских «рокошан» (участников выступления  против короля), которые после поражения  от Сигизмунда III решились на новую авантюру. Вдохновленные историей с Лжедмитрием I, они надеялись на богатое вознаграждение. К самозванцу примкнули польские отряды Лисовского, гетмана Рожинского и позднее — гетмана Сапеги.

Быстро росло число  русских сторонников Лжедмитрия II. К нему потянулись разбитые отряды Болотникова, «вольное казачество» во главе с атаманом Иваном Заруцким, все недовольные Василием Шуйским.

Признала своего «супруга»  и Марина Мнишек, освобожденная Шуйским по настоянию Сигизмунда III. Она не вернулась на родину и присоединилась к Лжедмитрию II, закрепив политический союз тайным браком.

Не успев соединиться  с отрядами Болотникова, Лжедмитрий отступил в Путивль, откуда в начале 1608 г. двинулся на Москву. В июне 1608 г. он расположился в подмосковном селе Тушино, откуда пошло его презрительное прозвище «Тушинский вор». Началась еще одна осада Москвы.

Постепенно власть Лжедмитрия II распространилась на значительную территорию. По сути, в стране установилось своеобразное двоевластие, когда ни одна из сторон не имела сил для того, чтобы добиться решающего перевеса. Два года существовали «параллельные» системы власти: две столицы — Москва и Тушино, два государя — цари Василий Иванович и Дмитрий Иванович, два патриарха — Гермоген и ростовский митрополит Филарет, которого силой привезли в Тушино и «нарекли» патриархом. Функционировали две системы приказов и две Думы, причем в тушинской было немало людей знатных. Это было время так называемых «перелетов» — зримого проявления нравственного оскудения общества, когда дворяне по нескольку раз переходили из одного лагеря в другой ради получения наград и сохранения за собой нажитого при любом исходе.