Происхождение Александра Сергеевича Пушкина

Петербург 1833—1835

 

Родословное древо  Пушкиных, (акварель, неизвестный художник, начало XIX века; центральный музей  А. С. Пушкина) 

В ноябре 1833 года Пушкин возвращается в Петербург, ощущая необходимость  круто переменить жизнь и прежде всего выйти из-под опеки двора.

 

Подлинный прибор Пушкина  из музея на Мойке, 12, Санкт-Петербург 

Накануне 1834 года Николай I производит своего историографа в  младший придворный чин камер-юнкера. По словам друзей Пушкина, он был в  ярости: это звание давалось обыкновенно  молодым людям. В дневнике 1 января 1834 года Пушкин сделал запись: 

Третьего дня я  пожалован в камер-юнкеры (что  довольно неприлично моим летам). Но Двору  хотелось, чтобы N. N. [Наталья Николаевна] танцовала в Аничкове[32]. 

Единственным выходом  из двусмысленного положения, в котором  оказался Пушкин, было добиться немедленной  отставки[источник не указан 71 день]. Но семья росла, у Пушкиных было уже  двое детей (Мария, Александр), жизнь  в Петербурге была дорога, последние  же книги Пушкина вышли более  года назад и большого дохода не принесли. Исторические занятия поглощали  всё больше времени, жалование историографа было незначительным, и только император  мог разрешить издание новых  произведений Пушкина, которые упрочили бы его материальное положение, поэтому  до отставки дело не дошло. Тогда же была запрещена поэма «Медный  всадник». 

Чтобы как-то выйти  из срочных долгов, Пушкин в начале 1834 года быстро дописывает другую, прозаическую петербургскую повесть, «Пиковую даму»  и помещает её в журнале «Библиотека  для чтения», который платил Пушкину  незамедлительно и по высшим ставкам. Она была начата в Болдине и  предназначалась тогда, по-видимому, для совместного с В. Ф. Одоевским  и Н. В. Гоголем альманаха «Тройчатка». 

В 1834 году Пушкин подаёт в отставку с просьбой сохранить  право работы в архивах, необходимое  для исполнения «Истории Петра». Мотивом  для отставки были указаны семейные дела и невозможность постоянного  присутствия в столице. Прошение было принято с отказом пользоваться архивами, таким образом, Пушкин лишался  возможности продолжать работу. Следуя совету Жуковского, Пушкин отозвал  прошение[33]. Позднее Пушкин просил отпуск на 3—4 года: летом 1835 года он писал  тёще, что собирается со всей семьёй ехать в деревню на несколько  лет. Однако в отпуске ему было отказано, взамен Николай I предложил  полугодовой отпуск и 10000 рублей, как  было сказано, «на вспоможение». Пушкин «вспоможения» не принял и попросил 30000 рублей с условием удержания  из жалования, отпуск ему был предоставлен на четыре месяца. Так на несколько  лет вперёд Пушкин был связан службой  в Петербурге[34]. Эта сумма не покрывала  и половины долгов Пушкина, с прекращением выплаты жалованья приходилось  надеяться только на литературные доходы. Но профессиональный литератор в  России был слишком необычной  фигурой. Доход его зависел от читательского спроса на произведения. В конце 1834 — начале 1835 года вышло  несколько итоговых изданий произведений Пушкина: полный текст «Евгения Онегина» (в 1825—32 роман печатался отдельными главами), собрания стихотворений, повестей, поэм, однако все они расходились  с трудом. Критика уже в полный голос говорила об измельчании таланта  Пушкина, о конце его эпохи  в русской литературе. Две осени  — 1834 года (в Болдине) и 1835 года (в  Михайловском) были менее плодотворны. В третий раз поэт приезжал в Болдино  осенью 1834 года по запутанным делам  имения и прожил там месяц, написав  лишь «Сказку о золотом петушке». В Михайловском Пушкин продолжал  работать над «Сценами из рыцарских  времён», «Египетскими ночами», создал стихотворение «Вновь я посетил». 

Широкой публике, сокрушающейся  о падении пушкинского таланта, было неведомо, что лучшие его произведения не были пропущены в печать, что  в те годы шёл постоянный, напряжённый  труд над обширными замыслами: «Историей  Петра», романом о пугачёвщине. В  творчестве поэта назрели коренные изменения. Пушкин-лирик в эти  годы становится преимущественно «поэтом  для себя». Он настойчиво экспериментирует теперь с прозаическими жанрами, которые не удовлетворяют его  вполне, остаются в замыслах, набросках, черновиках, ищет новые формы литературы.

 

«Современник»

Основная статья: Современник (журнал) 

По словам С. А. Соболевского: 

Мысль о большом  повременном издании, которое касалось бы по возможности всех главнейших сторон русской жизни, желание непосредственно  служить отечеству пером своим, занимали Пушкина почти непрерывно в последние десять лет его  кратковременного поприща… Обстоятельства мешали ему, и только в 1836 г. он успел  выхлопотать себе право на издание  «Современника», но уже в размерах весьма ограниченных и тесных[35]. 

Со времени закрытия «Литературной газеты» он добивался  права на собственное периодическое  издание. Не были осуществлены замыслы  газеты («Дневник»), различных альманахов и сборников, «Северного зрителя», редактировать  который должен был В. Ф. Одоевский. Вместе с ним же Пушкин в 1835 году намеревался выпускать «Современный летописец политики, наук и литературы». В 1836 году он получил разрешение на год на издание альманаха. Пушкин рассчитывал также на доход, который  помог бы ему расплатиться с самыми неотложными долгами. Основанный в 1836 году журнал получил название «Современник». В нём печатались произведения самого Пушкина, а также Николая Гоголя, Александра Тургенева, В. А. Жуковского, П. А. Вяземского. 

Тем не менее читательского  успеха журнал не имел: к новому типу серьёзного периодического издания, посвящённого актуальным проблемам, трактуемым по необходимости  намёками, русской публике предстояло ещё привыкнуть. У журнала оказалось  всего 600 подписчиков, что делало его  разорительным для издателя, так  как не покрывались ни типографские расходы, ни гонорары сотрудников. Два  последних тома «Современника» Пушкин более чем наполовину наполняет  своими произведениями, по большей  части, анонимными. В четвёртом томе «Современника» был, наконец, напечатан  роман «Капитанская дочка». Пушкин мог был выпустить его отдельной  книгой, тогда роман мог принести доход, так необходимый ему. Однако он всё-таки принял решение опубликовать «Капитанскую дочку» в журнале и  не мог уже рассчитывать на одновременный  выход отдельной книгой, в те времена  это было невозможно. Вероятно, роман  был помещён в «Современник»  под влиянием Краевского и издателя журнала, опасавшихся его краха. «Капитанская дочка» была благосклонно принята читателями, но отзывов восторженных критиков о своём последнем романе в печати Пушкин не успел увидеть. Несмотря на финансовую неудачу, Пушкин до последнего дня был занят издательскими  делами, «рассчитывая, наперекор судьбе, найти и воспитать своего читателя»[36].

1836—1837 годы 

Весной 1836 года умерла Надежда Осиповна. Пушкин, сблизившийся с матерью в последние дни  её жизни, тяжело переносил эту утрату. Обстоятельства сложились так, что  он, единственный из всей семьи, сопровождал  тело Надежды Осиповны к месту  погребения в Святые горы. Это был  его последний визит в Михайловское. В начале мая по издательским делам  и для работы в архивах Пушкин приехал в Москву. Он надеялся на сотрудничество в «Современнике» авторов  «Московского наблюдателя». Однако Баратынский, Погодин, Хомяков, Шевырёв не торопились с ответом, прямо не отказывая. К  тому же Пушкин рассчитывал, что для  журнала будет писать Белинский, находившийся в конфликте с Погодиным. Посетив архивы Коллегии иностранных  дел, он убедился, что работа с документами  петровской эпохи займёт несколько  месяцев. По настоянию жены, ожидавшей  со дня на день родов, Пушкин в конце  мая возвращается в Петербург. 

По воспоминаниям  французского издателя и дипломата  Лёве-Веймара, побывавшего летом 1836 года в гостях у Пушкина, тот был  увлечён «Историей Петра», делился  с гостем результатами своих архивных поисков и опасениями, как воспримут читатели книгу, где царь будет показан «таким, каким он был в первые годы своего царствования, когда он с яростью приносил всё в жертву своей цели». Узнав, что Лёве-Веймар интересуется русскими народными песнями, Пушкин сделал для него переводы одиннадцати на французский. По мнению специалистов, изучавших эту работу Пушкина, она была выполнена безукоризненно[37]. 

Летом 1836 года Пушкин создаёт свой последний поэтический  цикл, названный по месту написания (дача на Каменном острове) «каменноостровским». Точный состав цикла стихотворений  неизвестен. Возможно они предназначались  для публикации в «Современнике», но Пушкин отказался от неё, предвидя проблемы с цензурой. Три произведения, несомненно принадлежащие циклу, связаны  евангельской темой. Сквозной сюжет  стихотворений «Отцы пустынники и жены непорочны», «Как с древа  сорвался…» и «Мирской власти» —  Страстная неделя Великого поста[38]. Ещё одно стихотворение цикла  — «Из Пидемонти» лишено христианской символики, однако продолжает размышления  поэта об обязанностях живущего в  мире с собой и окружающими  человека, о предательстве, о праве  на физическую и духовную свободу. По мнению В. П. Старка: 

В этом стихотворении  сформулировано идеальное поэтическое  и человеческое кредо Пушкина, выстраданное всей жизнью[39]. 

В цикл, вероятно, входили  также «Когда за городом задумчив я брожу», четверостишие «Напрасно  я бегу к Сионским воротам» и, наконец, (некоторыми исследователями оспаривается) «Памятник» («Я памятник воздвиг себе нерукотворный…») — в качестве зачина или, по другим версиям, финала, — поэтическое  завещание Пушкина.

Гибель

Основная статья: Дуэль Пушкина с Дантесом 

Бесконечные переговоры с зятем о разделе имения после  смерти матери, заботы по издательским делам, долги, и, главное, ставшее нарочито явным ухаживание кавалергарда Дантеса  за его женой, повлекшее за собой  пересуды в светском обществе, были причиной угнетённого состояния  Пушкина осенью 1836 года. 3 ноября его  друзьям[40] был разослан анонимный  пасквиль с оскорбительными намёками на связь Натальи Николаевны с  Николаем I. Пушкин, узнавший о подметных  письмах на следующий день был  уверен, что они — дело рук  Дантеса и его приёмного отца Геккерна. Вечером 4 ноября он послал вызов  на дуэль Дантесу. Геккерн, после  двух встреч с Пушкиным добился отсрочки дуэли на две недели. Усилиями друзей поэта, и, прежде всего, Жуковского и  Е. Загряжской дуэль удалось предотвратить. 17 ноября Дантес сделал предложение  сестре Натальи Николаевны Екатерине  Гончаровой. В тот же день Пушкин послал своему секунданту В. А. Соллогубу  письмо с отказом от дуэли[41]. Брак не разрешил конфликта. Дантес, встречаясь с Натальей Николаевной в свете, преследовал её. Распускались слухи  о том, что Дантес женился на сестре Пушкиной, чтобы спасти репутацию  Натальи Николаевны. По свидетельству К. К. Данзаса, жена предлагала Пушкину оставить на время Петербург, но тот, «потеряв всякое терпение, решил кончить иначе»[42]. Пушкин послал 26 января 1837 года Луи Геккерну «в высшей степени оскорбительное письмо»[43]. Единственным ответом на него мог быть только вызов на дуэль, и Пушкин это знал. Формальный вызов на дуэль от Геккерна, одобренный Дантесом, был получен Пушкиным в тот же день через атташе французского посольства виконта д`Аршиака. Так как Геккерн был послом иностранного государства, он не мог драться на дуэли — это означало бы немедленный крах его карьеры. 

Дуэль с Дантесом состоялась 27 января на Чёрной речке. Пушкин был ранен: пуля перебила шейку бедра  и проникла в живот. Для того времени  ранение было смертельным. Пушкин узнал  об этом от лейб-медика Арендта, который, уступая его настояниям, не скрывал  истинного положения дел. 

Перед смертью Пушкин, приводя в порядок свои дела, обменивался  записками с Императором Николаем I. Записки передавали два человека:

В. А. Жуковский —  поэт, на тот момент воспитатель  наследника престола, будущего императора Александра II.

Н. Ф. Арендт — лейб-медик  императора Николая I, врач Пушкина.

 

Марка СССР к 100-летию  со дня смерти, 1937

Поэт просил прощения за нарушение царского запрета на дуэли:

…жду царского слова, чтобы умереть спокойно… 

Государь: 

Если Бог не велит  нам уже свидеться на здешнем  свете, посылаю тебе моё прощение и мой последний совет умереть  христианином. О жене и детях не беспокойся, я беру их на свои руки. 

— Считается, что  эту записку передал Жуковский 
 

Николай видел в  Пушкине опасного «вождя вольнодумцев» (в этой связи были ограничены народные выступления в его память) и  впоследствии уверял, что он «насилу  довёл Пушкина до кончины христианской», что не соответствовало действительности: ещё до получения царской записки  поэт, узнав от врачей, что его  рана смертельна, послал за священником, чтобы причаститься. 29 января (10 февраля) в 14:45 Пушкин скончался от перитонита. Николай I выполнил обещания, данные поэту. 

Распоряжение Государя:

1. Заплатить долги.

2. Заложенное имение  отца очистить от долга.

3. Вдове пенсион  и дочери по замужество.

4. Сыновей в пажи  и по 1 500 рублей на воспитание  каждого по вступление на службу.

5. Сочинения издать  на казённый счёт в пользу  вдовы и детей.

6. Единовременно  10 000 рублей. 

По желанию жены, Пушкина положили в гроб не в камер-юнкерском  мундире, а во фраке. Отпевание, назначенное  в Исаакиевском соборе, было перенесено в Конюшенную церковь. Церемония  происходила при большом стечении народа, в церковь пускали по пригласительным  билетам. 

Тут же, по обыкновению, были и нелепейшие распоряжения. Народ  обманули: сказали, что Пушкина будут  отпевать в Исаакиевском соборе, —  так было означено и на билетах, а  между тем тело было из квартиры вынесено ночью, тайком, и поставлено в Конюшенной церкви. В университете получено строгое предписание, чтобы  профессора не отлучались от своих  кафедр и студенты присутствовали бы на лекциях. Я не удержался и выразил  попечителю своё прискорбие по этому  поводу. Русские не могут оплакивать своего согражданина, сделавшего им честь  своим существованием! Из дневника А. В. Никитенко.[44]. 

После гроб спустили в подвал, где он находился до 3 февраля, до отправления во Псков. Сопровождал тело Пушкина А. И. Тургенев. В письме к губернатору Пскова Пещурову А. Н. Мордвинов по поручению  Бенкендорфа и императора указывал на необходимость запретить «всякое  особенное изъявление, всякую встречу, одним словом всякую церемонию, кроме  того, что обыкновенно по нашему церковному обряду исполняется при  погребении тела дворянина.»[44]