Российско-американские отношения

     В рамках различных научных школ были разработаны свои теории политической социализации. Проанализировав ее особенности  в разных политических системах, американские ученые выделили несколько моделей  политической социализации: системную, гегемонистскую, плюралистическую, конфликтную.

     В США на протяжении нескольких десятилетий  преобладала системная модель. Согласно этой модели, политическая социализация рассматривается как механизм формирования у будущих граждан ценностей  американской политической системы, как средство обеспечения стабильности в стране.

     Ценность  политического участия и приверженность идеалам демократии остаются и сегодня  в центре внимания наряду с политической информированностью и компетентностью.

     В России вопросы политической социализации подрастающего поколения также находятся в центре внимания ученых и широкой общественности. Эта проблематика особенно актуальна сегодня, учитывая условия политического, экономического и социокультурного транзита, который страна переживает в последние два десятилетия.

     Но  ни одна из вышеперечисленных моделей  политической социализации «в чистом виде» ей не подходит. С одной  стороны, заманчиво использовать модель Р. Мерельмана, ибо в современной  России передача ценностей от одного поколения к другому затруднена, поскольку в стране произошел межпоколенческий «раскол». Если молодое поколение получает первичные представления о социальной и политической реальности в условиях транзита, то среднее и старшее поколения переживают процесс ресоциализации, вынуждены пересматривать и адаптировать свои представления о политике и власти, сложившиеся еще в советские времена, когда господствовала одна идеология.

     С другой стороны, в силу инерции культурного  процесса в России по-прежнему преобладают  черты гегемонистского типа политической социализации. Наконец, с позиций конфликтной модели можно объяснить проявления нетерпимости и экстремизма со стороны части современной российской молодежи.

     Если  обратиться к опыту США, то там  хорошо себя зарекомендовали отдельные экспериментальные программы, внедренные во многих американских школах по инициативе научных центров и общественных организаций. Например, Центр гражданского образования (Civic Education Center) курирует несколько крупномасштабных проектов: «Мы, народ…», «Гражданин», «Сравнительные уроки демократии». Среди областей, в которых американские старшеклассники сравнительно компетентны, можно назвать уголовное и гражданское правосудие и права человека. Вместе с тем уровень политических знаний школьников тревожит многих американских ученых. 
 
 
 
 
 
 
 

     2. Геополитические и экономические аспекты российско-американских отношений 

     2.1 Общие черты и расхождения во внешнеэкономических и других интересах России и США

     Во  все периоды советско-американских отношений их экономическая составляющая была теснейшим образом связана, а чаще прямо обусловлена уровнем и характером отношений политических. Периоды политического потепления, например после установления дипломатических отношений, сотрудничества в годы Второй мировой войны, мирного сосуществования конца 50-х – начала 60-х гг., разрядки международной напряженности 80-х гг., всегда сопутствовали подъему торгово-экономических связей. И, напротив, обострение политических отношений неизменно приводило к стагнации или уменьшению масштабов взаимной торговли и других форм экономических связей.

     Вместе  с тем при всей зависимости  экономических и торговых связей от политического влияния, несомненно, и их самостоятельное, вполне автономное значение. Хотя в силу целого ряда обстоятельств  оно объективно различно для России и США, потенциал этих отношений весьма велик и явно недоиспользуется обеими странами, что наносит немалый ущерб их экономическому развитию.

     Во-первых, Соединенные Штаты осознают опасность  потенциальной, гипотетической дезинтеграции Российской Федерации, прежде всего, с точки зрения угрозы распространения ядерного оружия и ракетных технологий. В случае распада России ситуация, безусловно, станет гораздо более опасной, чем в случае распада Советского Союза. Поэтому американцы объективно заинтересованы в стабилизации ситуации и на территории России, и на территории бывшего СССР в целом. В этом интересы США и России совпадают. Хотя, с другой стороны, Соединенные Штаты объективно не заинтересованы в сохранении за Россией роли серьезного конкурента в мировых делах.

     Второе  поле совпадения — это, безусловно, новые вызовы международной безопасности, в том числе и со стороны  других государств, которые претендуют на повышение своего политического  статуса в иерархии международных  отношений. В условиях формирующегося мирового порядка, а точнее беспорядка, при отсутствии прямого конфликта интересов России и США, у них имеется общий интерес в сдерживании иных центров силы и недопущения появления новых сверхдержав.

     Наконец, фундаментальной основой возможного позитивного взаимодействия между Россией и США является совместная заинтересованность в формировании стабильной и безопасной системы международных отношений, и, следовательно, в налаживании, в том числе и военно-силового управления процессами современного мира, в предотвращении и регулировании региональных конфликтов.

     Можно также назвать и другие направления  в плане совпадения интересов  России и США: совместное противодействие  транснациональному терроризму; укрепление стратегической стабильности в широком смысле слова; нераспространение оружия массового уничтожения и средств его доставки; контроль за распространением обычных вооружений и критичных технологий; поддержание региональной стабильности; совместную деятельность в борьбе с международными криминогенными структурами, включая наркомафию.

     Теперь  о том, где наши интересы не совпадают. Мы на уровне риторики часто говорим, что нас не устраивают односторонние  действия США, их стремление закрепить  свою гегемонию в различных регионах земного шара и в мире в целом. Надо сказать, что от этой концепции после очень серьезных провалов, в том числе в Ираке, Соединенные Штаты сейчас отходят, по крайней мере, никто не обсуждает вопрос о том, является ли Америка империей сейчас. Все говорят о том, что в принципе да, Соединенные Штаты стремятся закрепить роль лидера. Это для нас не очень опасно.

     Постсоветское пространство. До недавнего времени  у нас здесь были коренные противоречия, несовпадение интересов. Но мы сейчас сами уходим с постсоветского пространства. Об этом говорит вся наша энергетическая политика. Собственно говоря, мы переходим на мировые цены. Тем самым по существу мы говорим о том, что наши интересы на постсоветском пространстве не носят фундаментальный характер.

     Мы  говорим также об американском присутствии в Центральной Азии. Но этот вопрос, мне кажется, ясен. Нам это выгодно. Сами мы не можем справиться с теми конфликтами и нестабильностью, которые генерирует этот регион, поэтому американское присутствие носит здесь очень важный стабилизирующий характер.

     Американское  присутствие в Ираке. Здесь у  нас есть разногласия на уровне риторики, но если подойти к этому вопросу  сугубо прагматически, что как раз  в духе нашего МИДа, то нам, конечно, выгодно присутствие американских вооруженных сил в Ираке. И чем дольше они будут там оставаться, тем лучше. По существу США нейтрализуют там силы транснационального терроризма, которые после выхода американцев из Ирака хлынут в Европу и в Россию. Полностью ли мы готовы к такому повороту событий? Я в этом не уверен.

     Иран. Практически наши позиции с США  здесь совпадают, фундаментальных  противоречий нет.

     Расширение  НАТО, размещение элементов американской ПРО в Центральной и Восточной  Европе. Эти два вопроса я бы отнес к основным раздражителям  российско-американских отношений, которые имеют оттенок явной политической провокации со стороны Соединенных Штатов и Запада в целом.

     Говоря  о проблеме расширения НАТО, мы все-таки должны понимать, что вероятность  военного конфликта с НАТО равна  нулю. Это совершенно ясно. Вопрос о вступлении Украины и Грузии в НАТО далеко не решен. Нас просто втягивают в дискуссию задолго до того, как будет принято решение, причем каким оно будет, неизвестно. Для чего это делается, понятно.

     Примерно  то же можно сказать и относительно планируемого размещения элементов ПРО в Восточной Европе. По радару в Чехии решение не принято. Что касается десяти противоракет в Польше, то, как мы прекрасно понимаем, для ядерного потенциала России это что слону дробина.

     На  позиции США по косовской проблеме следует остановиться особо. Поспешив признать независимость Косово в нарушение принципа территориальной целостности государств и резолюции 1244 Совета Безопасности ООН, США нанесли очередной сокрушительный удар по Вестфальской системе международных отношений и современному международному праву. Ни к чему хорошему, в том числе в самой Европе, это не приведет (неизбежная активизация сепаратистских настроений в Испании, Франции, Великобритании, Бельгии, Румынии, на Кипре и т.д. со всеми вытекающими отсюда последствиями). США в данном случае преследуют свои сугубо прагматические цели: 1) поэтапная реализация концепции «управляемого хаоса», направленной на ослабление любых глобальных конкурентов, включая ЕС, и укрепление мирового гегемонизма США; 2) резкое наращивание военно-политического присутствия в этой части европейского континента (американцами там уже создана крупная военная база Бондстил, которая и будет истинной столицей «независимого» Косово) с прицелом на расширенный Ближний Восток и иные геостратегические направления; 3) формальная попытка «наведения мостов» с исламским миром; 4) усиление контроля за наркотрафиком и террористической активностью.

     Позиция России по вопросу о Косово в целом  была и остается достаточно последовательной и сдержанной. Мы всегда заявляли о необходимости решения косовской проблемы в строгом соответствии с принципами и нормами международного права, решениями СБ ООН по этому вопросу. Мы по-прежнему слабы и должны заботиться о собственных проблемах, прежде всего на Кавказе. США же, ощущая полную безнаказанность, напротив, стремятся утвердить в международных отношениях в качестве чуть ли не основного принципа право на американское вмешательство в дела суверенных государств, когда Америке заблагорассудится, и без всяких там санкций ООН. Эта линия («не закон, а кистень», как говорил старший лейтенант Шарапов) совершенно четко просматривается на примере бомбардировок Сербии и насильственного отторжения Косово, войны в Ираке. Справедливости ради следует отметить, что подобная политика американского руководства подвергается жесткой критике со стороны наиболее дальновидных и уважаемых членов экспертного сообщества США.

     Является  ли противоположные подходы России и США к самопровозглашению независимости  Косово (а говоря шире, к незыблемости правовой основы системы международных отношений) фундаментальным противоречием? Да, пожалуй. Однако одно это противоречие вряд ли способно полностью блокировать все те области, в которых мы с американцами можем работать совместно. Кроме того, нельзя исключать и того, что линия США на разрушение Вестфальской системы может быть серьезно скорректирована.

     Разумеется, возникает вопрос о том, как повлияют на российско-американские отношения  предстоящие президентские выборы у нас и в Соединенных Штатах. Скорее всего, российско-американские отношения на политическом уровне ухудшатся. Президентские выборы всегда вели к ужесточению антироссийской риторики в Соединенных Штатах. К этому следует относиться спокойно. Хорошо уже то, что русская тема находится в повестке дня выборной компании Соединенных Штатов.

     Конечно, порой эта тема приобретает для  нас очень неприятные оттенки. Более  того, по существу мы видим, что в  отношении России в ходе выборной компании складывается двухпартийный  антироссийский консенсус. Очень много  критики и России, и Президента Путина. Это все, конечно, риторика. Но мы должны быть готовы к тому, что любая администрация, которая придет к власти в Соединенных Штатах через год без малого, ужесточит свои позиции в отношении России и в отношении того политического класса, который сложился вокруг нынешнего Президента и который выдвинул Дмитрия Медведева.

     Теперь  о факторах, работающих на сближение.

     Первый  позитивный фактор — это отсутствие фундаментального конфликта интересов  между Россией и США.

     Второй  фактор — падение глобальной управляемости в международных отношениях, что должно серьезно беспокоить и американские и российские политические круги.

     Третий  фактор — банкротство американского  лидерства в том виде, в котором  оно имело место в течение  последних 15-20 лет, и надо сказать, что наиболее дальновидная часть политического класса Америки это сознает. В американском политическом классе растет понимание того, что Америка не способна самостоятельно в одиночку решить ни одну крупную политическую проблему. И в этом также заключается потенциал российско-американского сближения.

     Четвертым фактором, работающим на российско-американское сближение, является возвышение Китая. Об этом серьезные американцы говорят  и публично, и за закрытыми дверями.