В истории социально-философской мысли наблюдается немало материалистических концепций общественного развития. К числу такого рода концепций относятся экономический детерминизм, технологический детерминизм (также есть географический детерминизм, демографический детерминизм).

          Экономический детерминизм - одно из крупнейших направлений в социальной философии. Он возник еще до К. Маркса, хотя некоторые специалисты склонны однозначно соотносить экономический детерминизм с марксизмом. Одним из крупных его представителей был английский экономист Р. Джонс (1790- 1855). С его точки зрения, основой всякого общества является способ производства и распределения общественного богатства. Изменения этого способа производства, по его мнению, определяют так или иначе все другие изменения в обществе. Экономический фактор является, по Р. Джонсу, ведущим, главным фактором развития общества.

    Экономический детерминизм К. Маркса опирался на признание  производственных отношений как  лежащих в основании смены  всех форм общественного устройства. Соответственно они  обозначаются как  базис, а все остальные отношения – как надстройка.  Вслед за изменением производительных сил, по К. Марксу, рано или поздно меняются производственные отношения, которые должны прийти в соответствие с характером производительных сил. Производственные отношения детерминируют всю надстройку, состоящую из системы взглядов и теорий (политических, правовых и др.) и аналогичных учреждений. Движущей силой, разрешающей (или преодолевающей) это противоречие, является классовая борьба рабочего класса с буржуазией и революция угнетенных против угнетателей. Классовую борьбу К. Маркс называл "локомотивом истории". Проблему соотношения таких движущих факторов истории, как народные массы и личность, К. Маркс решал исходя из положения в системе производства эксплуатируемых и эксплуататоров: на первый план выдвигались "рабочие массы", которые считались главной движущей силой общества. В связи с этим утверждалось, что идеология тоже становится "материальной движущей силой" (правда, лишь постольку, поскольку "овладевает" массой). У К. Маркса основным пунктом его теоретических построений оказывалось представление о производственных, экономическо-политических отношениях.

    В настоящее время экономический  детерминизм чаще всего проявляется  в форме фетишизации прибыли  и денег, количественный рост которых становится будто бы движущей силой развития всего общества и культуры.

    Технологический детерминизм, разрабатываемый в  течение последних десятилетий, представлен трудами Д. Белла, Р. Арона, О. Тоффлера и др. Они исследуют  машины и системы машин, влияние их изменений на изменения структуры и характера общества. Само это общество называется индустриальным (в противовес "доиндустриальному", где определяющей была аграрная сфера). Это общество основано на машинном производстве и фабричной организации труда. Переход к автоматизации лишь видоизменяет форму индустриального общества, но не трансформирует его сущность. В недрах индустриального общества появляются компьютеры, которые знаменуют уже начало господства информации и его вхождение в стадию информационного (постиндустриального) общества. Собственность на средства производства утрачивает свое социальное значение; классовая борьба отходит на второй план; основным конфликтом постиндустриального общества становится конфликт между знанием и некомпетентностью. Важное место в нем занимает сфера услуг, включая врачебные услуги (здравоохранение) и образование. Растет благосостояние населения. Центральным стержнем всей организационной системы такого общества становится сфера управления на основе информации.

    Можно считать, что реальной движущей силой развития общества (в США, Западной Европе, Японии) становятся ныне информатизация (компьютеризация), роботизация и автоматизация производства. Обработка огромного, все увеличивающегося объема информации позволяет в промышленности и сельском хозяйстве увеличивать выпуск продукции, делать более гибким и устойчивым управление госучреждениями и многое другое. Информатизация не означает сокращения традиционных производств, наоборот, многочисленные отрасли производства, существовавшие в традиционных индустриальных общественных системах, получают новые дополнительные импульсы для своего развития. Наша страна, к сожалению, значительно отстает от передовых стран по компьютеризации промышленности и управления. Но важно подчеркнуть, что одной из мощных движущих сил развития общества в наше время стала наука, научные знания.

      Рассмотренные концепции, касаются движущих сил развития общества. В каждой из них обращается внимание на тот или иной реально действующий фактор развития общества. Везде обнаруживаются трудовые усилия людей. Без них, конечно, не может быть "народонаселения" как одного из материальных факторов социального развития. А если уж брать способ производства с его производительными силами и производственными отношениями, то там еще очевиднее выступает роль человека как подлинной движущей силы истории. Можно и нужно считать, что к движущим силам относится рабочий класс, особенно на индустриальной стадии развития цивилизации. Классовая борьба в этих условиях, обусловливающая социальные реформы или социальные революции,- тоже движущая сила социального развития. Профессиональные группы, в том числе художественная интеллигенция (как и интеллигенция в целом), - движущая сила общественных изменений. Характерные традиции наций тоже вносят свой вклад в исторический процесс, накладывая на него свой отпечаток. Иначе говоря, любая социальная общность в любом обществе выступает движущей силой развития социума.

3. Какие идеи  К.Маркс и Ф. Энгельс получили свое развитие в ХХ веке и, какую роль в истории сыграл догматизированный марксизм советского периода?

    Бесспорно многие философы ведут речь о философских проблемах, глубокое исследование которых в наше время предполагает учет того вклада в их постановку и разработку, который был сделан Карлом Марксом. Отметим некоторые из них:

    — проблема тождества бытия и сознания, в том числе общественного  сознания и общественного бытия;

    — проблема применимости принципа материалистического  монизма к многомерной истории и общества;

    — проблема соотношения цивилизационного и формационного подходов к развитию общества;

    — проблема отчуждения человека в различных  обществах и культурах;

    — проблема соотношения прав человека (индивида) и приоритетов общества (коллектива);

    — проблема восприятия учения Маркса интеллигенцией и другими слоями российского общества, зависимости этого восприятия от их философской культуры.

    Имеются и другие проблемы. Учитывая тему работы, коснемся только одной из названных выше: в какой мере применим принцип материалистического монизма к многомерной истории и обществу?

    Еще недавно ответ на этот вопрос с  позиций исторического материализма формулировался однозначно: при всем многообразии исторический процесс  един и его единство сводится к  единой исходной детерминанте (изменение  производительных сил), единому критерию общественного прогресса (уровень производительности труда) и единой направленности этого прогресса (к коммунизму). Интегрированным выражением такого единства истории представала последовательная смена общественных формаций. Несомненен научный вклад К.Маркса, выдвинувшего и разработавшего теорию общественных формаций.

    В середине XIX в. К.Маркс сосредоточил внимание на детальном исследовании социально-экономического скелета общественных формаций и выдвинул в центр своего формационного учения концепцию экономической общественной формации, или общественно-экономической формации, – таково было требование времени. Но в конце XX в. стала настоятельной потребность в полной мере учесть многомерность человеческого мира.

    Разумеется, диалектика производительных сил и производственных отношений остается одной из основ общественного развития. Соответственно было бы ошибочным отрицать существование в современном мире обществ, относящихся к различным общественным формациям и соперничающих друг с другом, равно как игнорировать значение классовой борьбы, временами принимающей острые формы. Но отсюда не следует, что достаточен только формационный подход для определения места того или иного общества (народа, страны) в современной истории человечества. В этом случае проблема многомерности истории и впредь оставалась бы за рамками материализма и монизма вообще.

    Необходимо  осуществить своего рода универсализацию  историко-материалистического учения К.Маркса, включить в него не только социально-экономическое, но и иные основания измерения истории. Что можно отнести к таким основаниям? Дело заключается в некоторых атрибутивных качествах человеческого мира, его истории: если размерность природного мира определяется через характеристики пространства и времени как форм или способов его бытия, то и размерность человеческого мира следует определять через характеристики соответствующих форм или способов бытия индивидов и человеческих общностей (от малых групп до человечества в целом. Можно выделить следующие формы (способы) человеческого бытия:

    — положение индивида в обществе как целостной системе: свободное или же зависимое, отчужденное его положение;

    — характер культуры как совокупности способов и результатов деятельности человека: репродуктивная или же инновационная деятельность (соответственно – традиционалистская или же прогрессистская культура);

    — тип социальности, характер социально-экономических отношений между людьми в процессе их трудовой деятельности;

    — социоэкологическое пространство, или социально нагруженное пространство природы как предпосылка, результат и граница жизнедеятельности человека и всего человечества;

    — социальное время, т.е. продолжительность и специфические ритмы индивидуальной и коллективной жизни людей, соотнесенные с природными и космическими ритмами и пронизывающие все формы социального пространства.

    Эти пять измерений истории в совокупности и каждое из них в отдельности  включают как материальные, так и  духовные компоненты соответствующих  форм или способов бытия индивидов и человеческих общностей. Введение нескольких измерений, взаимосвязанных в целостную систему, не противоречит принципу материалистического монизма, поскольку материализм находит свое подтверждение в каждом из измерений. Напротив, усиливает его, так как позволяет более отчетливо выявить его историчность. Ведь исторична сама взаимосвязь форм (измерений) человеческого бытия, удельный вес, место и функции каждой из них в их системе меняются от одного исторического этапа к другому. На одном этапе в жизни народа, всего человечества может выступать в качестве наиболее влиятельной одна форма бытия (например, социально-экономическое измерение истории), а на другом – иная (например, деятельно-культурное измерение).

    Как бы ни интерпретировать эту или иную проблему, связанную с именем Маркса и актуальную в наше время, добросовестный исследователь будет обращаться к трудам Карла Маркса. А это означает, что его творческое наследие живо, участвует и долго будет продолжать участвовать в духовном развитии человечества. Это значит, что в полной мере сохраняет свою актуальность задача реалистического понимания состояния философской культуры российского общества и путей ее возвышения до состояния, более адекватного природе философии.

    Основателем большевистской догматики, человек, который  превратил марксизм из политической доктрины в доктрину псевдорелигиозную, был не Сталин, а Ленин. Ибо именно установил, что Маркс и Энгельс непогрешимы, а каждая мысль их абсолютна правильна и подлежит только истолкованию, но ни в коем случаи не пересмотру по существу. Создатели марксизма превратились при таком подходе из просто гениальных людей в существа, одаренные сверхчеловеческим свойством – абсолютной мудростью; из людей, которых можно уважать и любить, в существа, которым нельзя не покланяться. Первым шагом ко введению догматического и культового начал было именно это установление.

    Из  марксо-энгельсовского релятивизма, единственной серьезной философской основы исторического  материализма, вырос догмат об абсолютной истине и открывших ее апостолах. Ленин стал основателем догматической надстройки, подчинившей себе самое марксисткую теорию и положившей резкую грань между большевиками и мировой социал-демократией.

    В результате советская жизнь наполнилась фикциями. Тоталитарный практицизм абсолютного властвования оброс таким количеством псевдонаучных, псевдорелигиозных условностей, что в СССР никого решительно уже не возмущает, когда слова расходятся с делом. Теоретическое или пропагандное положение о «любви и уважении» советского народа к органам государственной безопасности, например, есть фикция, прикрывающая совершенно противоположные чувства. Решительно все в Советском Союзе знают это, и решительно все делают вид, что принимают эту фикцию за несомненную истину, выражая свою горячую веру в нее всеми полагающимися средствами вплоть до 2бурных, долго не смолкающих оваций» по адресу руководителей политической полиции и доносов на своего ближнего. Фиктивен в Советском Союзе «трудовой энтузиазм широких масс», «веселая и зажиточная жизнь», «гениальность родного Сталина», «преданность делу Ленина-Сталина» и сотни других пропагандных лозунгов, основанных на столь же фиктивных теоретических положениях о «бесклассовом обществе», «построенном социализме», «морально-политических единстве советского народа», « подлинной демократии» и т. д.