Этика Канта

всего человечества достижимо лишь  тогда,  когда  их  поведение  подчиняется

моральному закону. Смысл жизни —  в связи добродетели  и  блаженства.  Только

такой долг, который  способствует  счастью  человека  и  человечества,  имеет

этическую ценность. Учение Канта о  долге,  таким  образом,  есть  забота  о

достоинстве человека и о счастье человечества. Долг —  “мост”  между  личным

счастьем и  общественным благом, точка оптимального их соединения.

       Кант  видит  бездну  между   тем,  что  должно   быть   соответственно

безусловному  нравственному закону  и  что  есть  в  действительности.  Идеал

добра неосуществим в пределах  эмпирического  существования  в  человеческой

жизни. Человек  смертен. Вопреки “Критике чистого  разума”, где  существование

Бога и бессмертной  души  признано  недоказуемым,  Кант  в  этическом  учении

постулирует существование  Бога и бессмертную душу по образу и подобию  Божью

—   ради  придания  объективности  нравственному  закону.  Здесь   возникает

противоречие: Бог  и бессмертная душа выводятся  из  нравственности,  а  сама

нравственность  обусловлена Богом и бессмертной  душой. Вообще Кант  связывает

мораль с верой  человека в  бога.  Кант  считает,  что  религия  должна  быть

нравственной,  то  есть   основанной   на   нравственности    и   признавать

самоценность  и  самозаконность   нравственности   Упование   на   абсолютно

справедливого   творца,   который   создает    всеправедный    потусторонний

миропорядок, где  добродетели и  пороку  будет  в  конце  концов  воздано  по

заслугам, есть  необходимый  постулат  практического  разума,  без  которого

нравственность  психологически невозможна для людей. Однако в одной из  своих

поздних работ  “Религия в пределах только разума”  Кант  уточняет  взаимосвязь

морали  и  религии.  Упование  на  конечное  осуществление   всесовершенного

миропорядка,  являясь  психологически  необходимыми  следствиями  морального

умонастроения искажают чистоту нравственного  мотива. Сама же  мораль  —   ее

объективные нравственные законы —  “не нуждаются в идее о  другом  существе”

над  человеком;  “мораль   не   нуждается   в   религии”.   Иными   словами,

нравственность  должна быть выведена вполне самостоятельно  и  независимо  от

религии, она, как  говорит Кант,  “довлеет  сама  себе”.  Мораль  имеет  свои

специфические мотивы, не сводимые к соображениям  земного  или  религиозного

практицизма. Мораль скорее всеобщий человеческий нежели божественный суд.

            От религии мораль отличается  существенно;  конечно,  Бог   —  это

гарантия совпадения счастья и долга (в мире ином), но для  Канта  важно  то,

что нравственное чувство совершенно автономно, рождается  не из веры, а  само

по себе. В 60-е  годы Кант приходит к убеждению, что  в Бога  следует  верить,

но  доказать  его  существование  трудно,  а  может  быть,   и   не   нужно;

теоретические и религиозные принципы не совпадают  с нравственными. В  работе

“О единственно  возможном  доказательстве  бытия  бога”  (1763)  он  напишет:

необходимо, нужно  быть убежденным в существовании  бога, но  вовсе  не  столь

необходимо доказать это.  Если  человек  совершает  какой-либо  нравственный

поступок из-за боязни воздаяния за гробом, то,  по  мысли  Канта,  на  самом

деле это безнравственно, так как богу  тогда  подчиняются,  как  подчиняются

деспоту; “тогда это вовсе не грех, а  политичное  неблагоразумие”  [2,  т.1,

с.508]. Не подобное корыстное  благоразумие  и  непрактическое  благоразумие

являются источником нравственности. Нравственный императив (так в  эти  годы

уже называет нравственные требования немецкий философ) ценен сам по  себе  и

поэтому безусловен: ”Цель при моральном императиве в сущности  неопределена,

поступок определяется не целью, а восходит  к  свободному  выбору,  цель  же

может быть какой  угодно.  Моральный  императив  повелевает,  таким  образом,

абсолютно,   невзирая   на   цель”[2,   т.1,   с.569].   Мораль   указывает,

следовательно,  на  внутреннюю  абсолютную  человеческую  самоценность;  она

выходит за границы  познавательного отношения, не  включается  в  компетенцию

теоретического  разума.  В  ранние   годы   Кант   приходит   к   выводу   о

несовместимости нравственности и счастья: их синтез —  благо,  но  это  лишь

идеал, и, “поскольку таковой не может быть достигнут  людьми”,  “он  основан

на вере в  божественное содействие”, это —   идеал,  который  не  может  быть

достигнут. Так  рождается знаменитая нравственная кантовская антиномия.

      Согласно Канту, существует  множество   хороших  нравственных  качеств,

нравственных  чувств, которые можно даже  оценить  как  благородные,  хотя  в

собственном  смысле  слова  они  не  относятся  к  настоящим   добродетелям.

Например, чувства  сострадания или благожелательности  прекрасны  и,  однако,

слепы и слабы. “Напротив,  если  благорасположение  ко  всему  человеческому

роду вообще стало для вас принципом,  которому  вы  всегда  подчиняете  свои

поступки, то любовь к нуждающемуся  остается,  но  теперь  она  с  некоторой

высшей точки  зрения поставлена в истинное  отношение  ко  всей  совокупности

ваших обязательств”[2, т.2, с. 137].  Ведь  невозможно,  чтобы  наше  сердце

исполнялось нежным участием к каждому, иначе добродетельный  человек,  вечно

проливая слезы, превратился бы в мягкосердечного  бездельника;  услужливость,

сострадание,   мягкосердечие   по   отношению   к   одним   превращается   в

несправедливость  по отношению к другим людям. Вот  почему,  согласно  Канту,

“истинная добродетель  может опираться  только  на  принципы,  и,  чем  более

общими они  будут, тем возвышеннее и благороднее  становится добродетель”  [2,

т.2, с.138]. Эти-то общие принципы Кант и являются истинной добродетелью,  в

то время как  сострадание, услужливость и т.  п.  заслуживают  название  лишь

адаптированной  (так  сказать,  облегченной)  добродетели.   Так   рождается

антиномия чувств и разума, счастья и долга.

      Невозможно замкнуть все многообразие  проблем,  поставленных  Кантом  в

этике, на деятельности чистого разума. Поэтому в последние  годы  отмечается

тенденция рассматривать  физические,  социальные,  терминологические  аспекты

его практической философии. В частности, большое внимание уделяется  анализу

проблемы деятельности, условия реализации свободы. 

      Свобода и этика 

                                 “Для  того,  кто  привык  к  свободе,  нет

                            большего несчастья, чем быть отданным во  власть

                            такого  же  существа,  как   он,  которое   может

                            принудить его отказаться от  своей воли и  делать

                            то, что он хочет”

                                                             И.Кант 

        Свобода  —   “нерв  философии   Канта”  ,  она  “является   одним   из

краеугольных  камней морали и религии, а также  ключом  для  систематического

построения чистого  разума и  разума  спекулятивного”  —   так  характеризует

значение проблемы свободы в философии  Канта  метафизически  ориентированные

кантоведы.  Кант  не  избегает  языка  метафизики  в  рассмотрении   понятия

свободы.  По  существу,  он  не  раскрывает  содержания  ее   безусловности,

ограничиваясь утверждениями о негативной свободе, то есть  “свободе  от...”,

хотя обращается с понятием “свобода” так, как  если  бы  знание  о  ней  было

достигнуто. Разум  не может объяснить, как возможна эта свобода.  В  “Критике

чистого разума”  Кант показал только как мы можем ее помыслить , не впадая  в

противоречие.  доказательство  ее   реальности   он   оставил   для   разума

практического. Признавая природное несовершенство человека,  Кант  в  то  же

время  видел  в  нем  разумное  существо,   которое   способно   с   помощью

собственного  разума и нравственного императива ограничивать  и  преодолевать

собственные  желания.  “Люди  имеют  достаточно  ума  для   самоконтроля   и

морального поведения”.

      Кант, как дуалист, знает только  два уровня  причинности  —   в  рамках

природы и свободы,  причем  в  первом  она  понимается  механистически,   во

втором —  метафизически, а поскольку  человеческая  свобода  исключается  из

природной, постольку  природа, тело и дух абсолютно  отделены друг  от  друга,

тем самым идеи и  гипотезы   о  них  никогда  не  могут  различить  у  Канта

правильного различения. Как возможна свобода разумного  существа в мире,  где

правит необходимость, то  есть  господствует  необходимая,  а  не  свободная

причинность? Кант называет понятие свободы “ключом  к  объяснению  автономии

воли”. Идею универсальной  воли развивает  категорический  императив,  но  он

требует третьего связующего звена между утверждаемой  им  волей  человека  и

универсальным моральным законом. Этим  третьим  звеном  и  является  понятие

свободы.  Благодаря   Идее   свободы   Кант   выявил   особенность   природы

человеческого разума —  его  “виновность”,  которая  несет  в  себе  роковое

несоответствие  между требованиями природы и  уровнем  его  возможностей.  Все

попытки   решения   смыслообразующих   жизненных   вопросов   являют   собой

метафизическую  лестницу человеческого  существования,  которое  погружено  в

трагическую ситуацию. Кант видит выход в поиске путей  к  новой  метафизике.

Именно с этой  целью  его  позитивная  критика  стала  попыткой  представить

спекулятивную философию как  “предтечу”  морали,  как  путь  к  практической

философии. Кантовская философия отвергает спекулятивную  метафизику, но  лишь

с тем, чтобы  открыть двери  метафизике  “этизированной”,  она  “ограничивает

претензии спекулятивного разума,  позволяя  безгранично  развиваться  разуму