Философия Аристотеля

Итак, случайное и самопроизвольное, будучи подчинены у Аристотеля целевой причине, лишаются права на самостоятельное существование, они не могут быть пятой причиной, и Аристотель остаётся при своих четырёх причинах: «Самопроизвольное и случай есть нечто более второстепенное, чем разум и природа».

4 БИОЛОГИЯ И ПСИХОЛОГИЯ

Аристотель был основателем биологии как науки. Он организовал в своей школе изучение живой природы. В результате появилась, по-видимому, коллективная «История животных», а также «О частях животных», «Движение животных» и «О происхождении животных» — сочинения, связываемые с именем самого Аристотеля.

Биология.

В первой книге «О частях животных» Аристотель утверждает, что живая природа представляет не менее ценный для научного исследования предмет, чем небесные тела, несмотря на то, что первая преходяща, а вторые (как, конечно совершенно неправильно представлялось Аристотелю) не подвержены возникновению и гибели. Сравнивая астрономию и биологию, Аристотель говорит, что «и то, и другое исследование имеет свою прелесть», но небесные тела даются нам в непосредственном ощущении в гораздо меньшей степени, чем окружающий растительно-животный мир. О животных и растениях «мы имеем большую возможность знать, потому что мы вы растаем с ними» (там же) и находимся в природном с ними родстве. Изучение живого, замечает философ, не всегда приятно, порой «нельзя без большого отвращения смотреть на то, из чего состав лен человек, как-то: на кровь, кости, жилы и подобные части». Тем не менее в самом Аристотеле побеждает ученый, для которого высшее наслаждение — в познании независимо от того, каков предмет познания: приятен он непосредствен ному чувству человека или, напротив, противен, «ибо наблюдением даже над теми из них, которые неприятны для чувства, создавшая их природа доставляет все-таки невыразимые наслаждения людям способным к познанию причин и философам по природе». Поэтому изучение живой природы не является низким делом и надо подходить к нему «без всякого отвращения, так как во всех них содержится нечто природное и прекрасное». Аристотель удивляется тому, что созерцание искусственных изображений произведений природы нам более по вкусу, чем созерцание самих этих произведений, тогда как в первом случае мы не можем познать при чины этих произведений природы, а во втором можем, ибо мы имеем перед собой не мертвые их изображения, а их самих. Такое положение вещей Аристотель называет «странным и противоречащим рассудку». Мыслитель подчеркивает, что при изучении произведений природы надо по мере возможности стараться ничего не упускать: «...не следует ребячески пренебрегать изучением незначительных животных, ибо в каждом произведении природы найдется нечто, достойное удивления...». Аристотель вспоминает слова, с которыми обратился Гераклит к прибывшим к нему чужеземцам, когда они замешкались на пороге, удив ленные тем, что застали философа греющимся у очага своей жалкой хижины. Видя их замешательство, Гераклит сказал, что «и здесь существуют боги». По Аристотелю же, эти слова относятся ко всем, пусть самым незначительным, проявлениям живой природы, так что червяк не менее божествен, чем Сириус. Аристотель, конечно, прав: самые, казалось бы, незначительные, ничтожные живые организмы играют порой роль куда более важную, чем звезды.

Психология.

Психология Аристотеля (а ему при надлежит первый в истории науки психологический трактат «О душе», так что Аристотеля можно считать и родоначальником психологии) занимает в мировоззрении этого великого мыслителя в сущности центральное место, поскольку душа, по представлению Стагирита, связана, с одной стороны, с материей, а с другой — с богом. Поэтому психология — и часть физики, и часть теологии (первой философии, метафизики). О психологии как части физики сказано в «Метафизике» так: «...рассмотрение души также в некоторых случаях составляет предмет физики, именно, когда дело идет относительно той души, которая не бывает без материи», ведь, согласно определению Аристотеля, физика «имеет дело с таким бытием, которое способно к движению, и с такой сущностью, которая в преимущественной мере соответствует понятию, однако же не может существовать отдельно от материи. Но не вся душа связана с материей, а только часть ее — если бы было не так, то «тогда, кроме науки о природе, не остается никакой философии...». Физика исследует душу как движущее начало, ведь предмет физики — такая сущность, которая имеет начало движения и покоя в себе самой. Однако это не означает, что все в природе одушевлено; одушевлено лишь живое. По своему предмету психология (в своей физической части) совпадает с биологией. Обе науки изучают живое, но биология изучает его в аспекте формальной и материальной причин, а психология — целевой и движущей, а это и есть душа. Философ отдает предпочтение психологии перед биологией, говоря, что «занимающемуся теоретическим рассмотрением природы следует говорить о душе больше, чем о материи, поскольку материя скорее является природой через душу, чем наоборот».

Определение души.

В трактате «О душе» Аристотель дает три определения души, близких друг другу, но не тождественных. Он говорит, что «душа необходимо есть сущность в смысле формы естественного тела, обладающего в возможности жизнью. Сущность же [как форма] есть энтелехия; стало быть, душа есть энтелехия такого тела»; что «душа есть первая энтелехия естественного тела, обладающего в возможности жизнью»; что «душа же есть суть бытия и форма (логос) не такого тела, 
как топор, а такого естественного тела, которое в самом себе имеет начало движения и покоя».

Виды души.

«Лестнице живых существ» соответствует у Аристотеля и «лестница душ». В «Истории животных» сказано, что «всегда одни имеют больше жизни и движения по сравнению с другими на очень малую величину. И то же самое в от ношении жизненных действий, ибо у растений, кажется, нет иного дела, кроме как производить другие... равным образом и у некоторых животных, кроме порождения, нельзя найти другого дела, поэтому такого рода действия общи всем. Когда же привходит ощущение, жизнь их получает различие и в отношении совокупления вследствие наслаждения, и в отношении родов и вскармливания детей. Одни просто, как растения, в известные времена года производят свойственное им размножение, другие заботятся и о пище для детей; когда же вскармливание закончено, они отделяются и не имеют уже с ними никакого общения; некоторые же, более разумные и обладающие памятью, больше и более общественным образом занимаются потомками». Для нас в этом рассуждении нет ничего психологического, разве только упоминание об ощущениях. Но Аристотель понимает душу очень широко, и для него жизнь, движение (в смысле самодвижения), размножение, ощущение, не говоря уже о памяти и разумности,— все это — дело души. Там, где есть жизнь, там есть и душа. «...Отправляясь в своем рассмотрении от исходной точки, мы утверждаем,— говорит Аристотель,— что одушевленное отличается от не одушевленного наличием жизни», а «нечто живет и тогда, когда у него наличествует хотя бы один из следующих признаков: ум, ощущение, движение и покой в пространстве, а также движение в смысле питания, упадка и роста». Поэтому наделены жизнью и одушевлены и растения, которые обладают лишь движением в смысле питания, упадка и роста, и бог, который обладает лишь умом. «И жизнь без сомнения присуща ему,— говорится в «Метафизике» о боге,— ибо деятельность разума есть жизнь...». Все, что между растениями и богом,— а это животные и человек — обладает многими способностями. По сравнению с растением животное обладает еще и способностью ощущения. Она отличает животное от растения. Но как без растительной способности не может быть способности к ощущению, так и без способности осязания не может быть никакого другого чувства, ибо осязание — основа всех других ощущений. «...Животное впервые появляется благодаря ощущению...». При этом, чтобы быть животным, достаточно обладать по крайней мере чувством осязания. А кому присуще ощущение, тому присуща также способность испытывать удовольствие и печаль, приятное и тягостное, а кому это присуще, тому присуще желание: ведь желание есть стремление к приятному. Пример желаний — голод и жажда. Наконец, совсем немного существ обладают способностью рассуждения и размышления. При этом тем смертным существам, которым присуща способность рассуждения, присущи также и все остальные способности, т. е. питание и воспроизведение (растение), ощущение и способность перемещения (животное).

Таким образом, «лестница живых существ» в психологическом аспекте имеет три ступени: 1. Первая и самая общая ступень — растительная душа, чье дело — воспроизведение и питание (воспроизведение— это минимальная причастность к божественному ). Растения не ощущают, их взаимодействие со средой материально. 2. У животной же души появляется способность воспринимать фор мы ощущаемого без его материи, и орган, в котором заключена такая способность, отсутствует у растения. 3. Человеческая душа кроме функций растительной и животной душ обладает также и разумом.

Душа и тело.

Душа, как выше было сказано, — форма, энтелехия, суть бытия (потенциально, по крайней мере) живого тела. Одушевленное существо — «составная сущность». Оно состоит из материи и формы. Душа неотделима от тела, она не является телом, но представляет собой нечто при надлежащее ему, а поэтому пребывает в соответствующем ей теле, и не правы те, кто думает, что одна и та же душа может пребывать в разных телах: ведь каково тело, такова и душа. Со своей стороны все живые естественные тела — орудия души, существующие ради нее. Душа же—«причина и начало живого тела» в трех смыслах: «как то, откуда движение, как цель и как сущность одушевленных тел». Такова расти тельная и животная душа. Что же касается человеческой души, то там картина иная. 
Человеческая душа самая сложная. Она состоит из трех частей, обладая всеми функциями расти тельной и животной души и, кроме того, специфически человеческой функцией — умом, мышлением, рассуждением. Что касается первых двух частей, то они, будучи энтелехией тела, от него неотделимы. «В большинстве случаев, очевидно, душа ни чего не испытывает без тела и не действует без него, например: при гневе, отваге, желании, вообще при ощущениях... По-видимому, все состояния души связаны с телом: негодование, кротость, страх, сострадание, отвага, а также радость, любовь и отвращение; вместе с этими состояниями души испытывает нечто и тело». Аристотель приводит примеры, доказывающие, что эмоции— в не меньшей степени функции тела, чем результат внешнего воздействия: если тело не придет в возбуждение, то большое несчастье не вызовет должной эмоции, а если тело придет в возбуждение, то маловажное и незначительное со бытие вызовет душевное волнение, так что, делает вывод Аристотель, «состояния души имеют свою основу в материи...». Так же и «способность ощущения невозможна без тела», не говоря уже о перемещении в пространстве, питании и воспроизведении себя в детях.

5 ЛОГИКА И МЕТОДОЛОГИЯ

Логические воззрения Аристотеля были изложены, в частности, в его собрании книг «Органон». В него входят «Категории», «Об истолковании», «Первая аналитика», «Вторая аналитика», «Топика», «О софистических опровержениях».

В «Категориях» рассматриваются роды подлежащего. Основная тема «Об истолковании» - разновидности суждения, т.е. истинного или ложного высказывания, образующегося с привлечением одного подлежащего и одного сказуемого, а также способы приписывания суждениям модальных операторов.

В «Первой аналитике» разбирается силлогизм - сложное суждение, состоящее из простых, выполняющих роль посылок, и заключения. Предмет «Второй аналитики» - аподиктическое доказательство, строящееся по схеме силлогизма из достоверных начал.

Предмет «Топики» - вероятностное доказательство, строящееся по схеме силлогизма на основе спорных положений.

В сочинении «О софистических опровержениях» Аристотеля исследуются способы опровержения мнимых доказательств софистов. Роды подлежащего, называемые категориями, по мнению Аристотеля, следующие: сущность, количество («сколько»), качество («какое»), соотнесенное («по отношению к чему - то»), место («где»), время («когда»), положение, обладание, действие, претерпевание. Отличительное свойство сущности состоит в том, что она удовлетворяет аксиоме силлогизма. Первой сущностью считается любой единичный предмет, например отдельный человек. Другими словами, то, что никогда не может быть сказуемым, и есть первая сущность. Ко вторым сущностям, по Аристотелю, относятся вид и род. Ни одной сущности не присущи противоположности, хотя она и способна принимать их. К примеру, отдельный человек может быть иногда бледным, иногда смуглым. Количество бывает раздельным и непрерывным. Раздельное количество состоит из единиц, имеющих определенное положение друг к другу (один раньше, чем два, два - раньше, чем три, и т.д.). У подобного класса чисел не существует общей границы для частей. Непрерывное же количество вбирает в себя только те числа, для частей которых существует общая граница. Так, линия непрерывна в силу того, что имеется точка - общая граница ее частей. Для поверхности общая граница - линия. Категория качества объединяет преходящие свойства, которые легко поддаются колебаниям и изменениям (болезнь, холод, белое и т.д.), и устойчивые свойства (добродетель знание). Качества допускают большую и меньшую степень. Им также присущи противоположности, так что если одна противоположность есть качество (например, знание), то и другая будет им (например, незнание). Речь, утверждающая или отрицающая что - то посредством сказуемого относительно подлежащего, является суждением. Если сказуемое сказывается как присущее всем данным подлежащим, то суждение считается общеутвердительным. Например, «все люди смертны». Бывают также общеотрицательные суждения («ни один человек не есть лошадь»), частоутвердительные («некоторые люди - философы») и частоотрицательные («некоторые люди не мудры»). Имеются и неопределенные суждения, у которых подлежащее не связаны кванторами. Например, «человек есть добродетельное существо». Между собой общеутвердительное и частоутвердительное суждения вступают в отношения «логического квадрата». Приписываемые суждениям модальные операторы «могущее» и «необходимое» предполагают различные отрицания. Так, отрицанием «необходимого» не является «не необходимо быть», но таковым следует считать «необходимо не быть», тогда как отрицанием «могущего» будет «не могущее быть». Отсюда «могущее» эквивалентно «не необходимому», а «не могущее быть» - «необходимому не быть».

В книге «Об истолковании» Аристотель затрагивает также проблему детерминизма. Согласно представлениям некоторых философов, нет случайных событий, поскольку все совершается в силу необходимости. Действительно, соглашается Аристотель, все необходимо есть или не есть. Однако это не значит, что все необходимо есть или необходимо не есть, несмотря на то, что сущее, если оно есть, есть необходимо, и не - сущее, если его нет, необходимо не есть. Поэтому, по Аристотелю, «кое-что зависит от случая и относительно его утверждение ничуть не более истинно, чем отрицание». Например, будущее морское сражение не отвечает вышеназванному принципу детерминизма. Для случайных событий Аристотель вводит особое понятие возможности - «не немогущее и не необходимое».

В «Первой аналитике» Аристотель исследует силлогизм. Совершенным силлогизмом Аристотель называет заключение из двух суждений, в котором вывод вытекает из посылок непосредственно. В качестве посылок силлогизма используется общеутвердительное (А а Б), общеотрицательное (А е Б), частоутвердительное (А i Б), частоотрицательное (А о Б). Совершенным считается только силлогизм по первой фигуре, в которой средний термин сказывается о меньшем термине и распределен в большем. «Если три термина так относятся между собой, что последний термин целиком содержится в среднем, а средний целиком содержится в первом или вовсе не содержится в нем, то для этих крайних терминов необходимо имеется совершенный силлогизм». Вторая фигура, средний термин которой сказывается об обоих крайних, не представляет собой совершенного силлогизма, так как предполагает дополнительную посылку. Эта посылка призвана, посредством обращения одной из посылок, сводить вторую фигуру к первой. Например, Б не присуще ни одному А (А е Б), вместе с тем А не присуще ни одному Б (Б е А), Б присуще всем В (В а Б); следовательно, А не присуще ни одному В (В е А). Общее определение второй фигуры таково: «одно и то же одному всему присуще, а другому вовсе не присуще или и тому и другому всему присуще или вовсе не присуще». В третьей фигуре средний термин расположен так, что о нем сказываются оба крайних. Силлогизм по третьей фигуре в силу тех же самых причин не является совершенным. Он возможен только благодаря обращению одной из посылок. Например, П принадлежит всем С (С а П), Р присуще всем С (С а Р), вместе с тем С присуще некоторым Р (Р i С); следовательно, П присуще некоторым Р (Р i П). Общее определение третьей фигуры: «одному и тому же одно присуще всему, а другое вовсе не присуще или и то и другое присущи ему всему или вовсе не присущи».

Помимо прямого доказательства (через обращение) можно проводить также доказательство через невозможное. Например, вывод по третьей фигуре «В а А, В а Б; следовательно, Б i А» доказывается также следующим образом: « если Б е А ( противоположно Б i А) с учетом В а Б, то В е А, но В а А; следовательно, Б i А».